Ст. пр. Гудзенко Лариса Геннадьевна
Кафедра психологии и педагогики, 420 ауд.
Литература:
Задание для самостоятельной работы :подобрать иллюстрации к предложенному материалу.
Тема 1: Феноменология художественного творчества
1. Предмет и задачи психологии художественного творчества
История психологии творчества
Понятие творчества
Психология искусства – это отрасль психологической науки, предметом которой являются свойства и состояния личности , обуславливающие создание и восприятие художественных ценностей и влияние этих ценностей не ее жизнедеятельность.
Психология творчества – область психологических исследований творческой деятельности людей в науке, литературе, музыке, изобразительном и сценическом искусстве, в изобретательстве и рационализаторстве.
В психологии художественной деятельности объединяются оба эти предмета. Итак,
Психология художественного творчества изучает закономерности художественной деятельности, особенности художественного мышления, психологические механизмы создания художественного образа и его восприятия, психические состояния в процессе творчества, личность художника и его способности.
Исторически первые дискуссии в науке начались о психологии искусства, но оказалось, что психологические закономерности его исследованы совершенно недостаточно. Единственная отечественная работа в этой области "Психология искусства" Л.С. Выготского – исследование не завершенное. Б.Г. Ананьев: «…нужна психология искусств, а затем психология искусства (конкретного)».
Гипотезы Б.Г. Ананьева, требующие научного решения:
Природа искусства и художественной одаренности
Наличие биологических предпосылок художественной одаренности
Эмоциональная сфера личности художника
Динамика формирования и развития творческих способностей
Методы исследования:
Методы общей психологии: наблюдение, опрос, тестирование
Проективные методики
Анализ сопутствующих основной работе материалов
Изучение черновиков писателей, писем, дневниковых записей, самоотчетов, эскизов картин
Естественный эксперимент (игры)
Психофизиологические методы
Моделирование
2. История психологии творчества
Оформлению психологии творчества как науки способствовали:
Успехи общей психологии
Концепция сознания и познания Э.Маха и Э.Гартмана
Философское течение итуитивизма А.Брегстона
Учение о бессознательном З. Фрейда (попытка объяснить механизмы творчества неосознанными влечениями человека и их сублимацией)
Первыми направлениями развития психологии художественного творчества стали идеи:
Идея Гартмана о приоритете бессознательного в творческом процессе вызывает особый интерес к творчеству во сне, к процессам «озарения».
Идея роли наследственности в развитии творческой одаренности. Работа Ф. Гальтона «Наследственность таланта».
О связи гениальности и помешательства. Работа Ч.Ломброзо «Гениальность и помешательство», где обосновывается предположение, что талант есть патологическое развитие личности, род маниакального психоза.
Идеи, приоритетные в отечественной науке до 30-х гг.:
умственно одаренным людям присуща «экономичность» мыслительной деятельности (И.А. Сикорский)
искусство как особого рода «сгущение» мысли (А.А. Потебня)
творчество художника по своей природе однородно с процессом восприятия произведения искусства (С.О. Грузенберг)
искусство – это, прежде всего сумма средств внушения, а эмоция носит суггестивныйхарактер (С.О. Грузенберг)
В 1930-е годы в России свертываются все исследования художественного творчества.Закрывается основанная в 1923г. Гос. Академия Художественных Наук. В 1940-е годы появляются лишь отдельные работы известных психологов, посвященных творчеству: в 1941 г. – большая статья Б.Г.Ананьева «Опыт психологической трактовки системы К.С.Станиславского. В 1947 г. – классическая монография Б.М.Теплова «Психология музыкальных способностей».
В 1930-е годы исследования психологии творчества на Западе сосредоточиваются или в области изучения интеллектуальной одаренности, или в области прикладных работ по тестированию отдельных способностей.
Возрождение интереса к проблемам творчества в 50-60 гг.:
Институт творчества в Беркли (Калифорния)
Сборники статей под общим названием «Одаренные и талантливые»
Разработка тестов, диагностирующих творческие способности
Обучение приемам творческого мышления (Д. Осборн)
Идеи осамоценности личности, ееуникальности, овнутренней свободекак обязательном условии гармонии человека и его окружения
Комиссия по комплексному изучению художественного творчества при АН СССР под председательством Б.С.Мейлаха (1963-1987)
Европейский совет по одаренности (ЕНА), созданный под эгидой ЮНЕСКО в 1989 г.
Преподаватель Жукова Юлия Львовна. Курс лекций "Психология творчества".
Лекция 1. Психология творчества в системе смежных наук. Объект, предмет, основные проблемы - 30:55 мин.
1. Что такое творчество
2. Что такое психология творчества
3. Какие задачи решает психология творчества?
4. Какие вопросы изучает психология творчества?
5. Подразделы психологии творчества
6. Связи психологии творчества с другими дисциплинами
7. Специфика художественного творчества
8. Научное творчество
9. Техническое творчество
10. Проблемы психологии творчества
11. Понимание творчества в различных психологических школах
12. Подходы к изучению природы творчества.
13. Определение творчества.
Лекция 2. Новизна как результат творческой деятельности. Классификация новизны 23:22 мин.
1. Уровни творчества
Лекция 3: Креативность как свойство мышления. 22:44 мин.
1. Определение понятия креативности
2. Дифференциация понятий креативность и творчество
3. Креативность в широком и узком смысле
4. Редукционистские и альтернативные подходы к изучению креативности
5. Креативный продукт, креативный процесс, креативная личность и креативная среда
Лекция 4. Научное творчество 25:11 мин.
1. Мифологическое и научное знание, их статус и функции в обществе
2. Отличительные особенности науки как способа познания действительности
3. Соотношение теоретического и эмпирического знания в науке
4. Гипотеза как форма научного творчества, эвристическая функция гипотезы
5. Классификация гипотез, типы гипотез и научные методы их проверки
Лекция 5: Художественное творчество. 25:11 мин.
1. Художественное мышление, образ как результат творческого мышления,
2. Творчество как воплощение замысла
3. Роль вымысла в художественном творчестве
4. Творческое воображение
5. Художественная абстракция
6. Процессы типизации, индивидуализации и идеализации
7. Художественное мировоззрение
8. Концепция автора и концепция произведения
Лекция 6: Художественное восприятие 24:10 мин.
1. Понятие художественное восприятие и альтернативные термины
2. Художественное восприятие в широком и в узком смысле
3. Первичное и многократное восприятие художественного произведения
4. Этапы художественного восприятия по Леонтьеву
5. Активное и пассивное творчество реципиента
Лекция 7: Критерии оценки художественного произведения. 24:07 мин.
1. Формальные критерии оценки художественного произведения
2. Содержательные критерии оценки художественного произведения
3. Критерии художественности и неадекватные критерии оценки художественного произведения
Лекция 8: Интерпретация произведений искусства. 25:51 мин.
1. Фактологическое описание произведений искусства
2. Динатотивное описание произведений искусства
3. Канатотивное описание произведений искусства
4. Единое пространство культуры и активное творчество реципиента
Лекция 9: Культурное бессознательное как источник художественного мышления. 51:09 мин.
1. Культурное бессознательное
2. Модели сферы культурного бессознательного
3. Символическое значение чисел и символическое значение основных фигур
Лекция 10: Символическое значение цветовых мифологем и архетипических образов.
1. Значение ахроматических цветов
2. Круг Гёте
3. Значение основных цветов
4. Символическое значение смешанных цветов
5. Значение дополнительных цветов
6. Символическое выражение основных архетипических образов
Лекция 11: Использование активного и пассивного творчества в качестве
психотерапевтического фактора. 32:31 мин.
1. Возможности и преимущества арттерапии
2. Арттерапия в широком и узком смысле
3. Активная и пассивная арттерапия
4. Варианты арттерапии
5. История развития и современное состояние арттерапии
6. Методологические принципы арттерапии
Лекция 12: Арт-терапия кризисных состояний. 25:11 мин.
1. Понятие психологический кризис
2. Классификация психологических кризисов
3. Специфика работы с внутренними кризисами
4. Специфика работы с внешними кризисами
5. Универсальные техники арт-терапии
Лекция 13: Диагностический и психотерапевтический потенциал творчества. 37:27 мин.
1. Использование рисунков в психотерапии
2. Креативное письмо
3. Библиотерапия
4. Возможности музыкотерапии
5. Терапевтические механизмы драматического искусства
Лекция 14: Факторы, затрудняющие творческий процесс. 43:35 мин.
1. Взгляды Маслоу на препятствие творчеству
2. Исследование факторов, затрудняющих творческий процесс, в работах Ермолаевой, Томиной, Жердевой, Гуськовой, Лука
3. Контрсуггестивные, тезаурусные и интеракционные барьеры творческой активности
4. Алекситимия и ангедония как антитворческие проявления
5. Недостаток мотивации как основное препятствие творческой активности
Лекция 15: Пути управления творчеством. 46:28 мин.
1. Две тенденции в управлении творчеством
2. Развитие и подавление творческого потенциала
3. Особенности среды, стимулирующей развитие творчества
4. Генотип-средовое взаимодействие
5. Факторы стимулирующие творчество
6. Методы реабилитации подавленных творческих способностей
РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ
КУРС ЛЕКЦИЙ ПО ПСИХОЛОГИИ ТВОРЧЕСТВА
(6 базовых занятий)
ВВЕДЕНИЕ
Можно представить себе несколько предметов, которые объединяло бы между собой лишь одинаковое название – психология творчества. Можно было бы, например, посчитать ключевым слово "психология" и организовать реферативный курс, аналогичный психологии развлечения или психологии преступления. Можно было бы, наоборот, попытаться отыскать индивидуума одновременно одаренного, нескромного, умного и откровенного, который бы с порога объявил себя творцом, а далее последовательно изложил бы свои базовые принципы, точнее, свои душевные реакции, а еще точнее – себя.
Решительно не ощущая себя этим гипотетическим лицом (и вообще сомневаясь в его существовании), я не являюсь и профессиональным психологом. Это, впрочем, слишком личный довод против первого варианта курса, но есть и более объективный. Психология предполагает перевод таинственной жизни души в план феноменологический, если не физиологический. Я думаю, это плохо соотносится с реалиями творческого процесса. Я полагаю ключевым словом из исходной пары все-таки творчество; "психологию" же можно было бы заменить, например, на "метафизику".
Не собираясь вторгаться в самую глубину тайны творчества, мы, однако, не будем бояться приблизиться к этой тайне, насколько это возможно. Не предполагая найти подлинный рецепт творчества (или, согласно устойчивой идиоме, творческий метод), мы постараемся обсудить и осудить мнимые рецепты и стратегии, аргументируя их несостоятельность. Вероятно, в значительной степени наш курс будет энциклопедией ловушек и схемой тупиков. Как максимум пользы для студента я вижу ту ситуацию, что он искренне прислушается к нашим доводам и, избегнув типических ошибок, сэкономит некоторое время. Или, если заложенная в нем индивидуальная программа окажется сильной, совершит все отпущенные ему ошибки, но яснее их осознавая.
По форме наш курс психологии творчества будет все же реферативным, но в качестве источников мы будем использовать не учебники и брошюры, а собственно вершины художественной литературы , где гений, зачастую бессознательно, выражает себя. Мы возьмем за правило внимательное чтение и наиболее буквальную трактовку текста, не увлекаясь далекими интерпретациями и не пытаясь навязать автору собственную мысль. Мы постараемся исходить из своеобразной презумпции искренности и точности – автору незачем лукавить, а вернее – заведомо не лжет совершенное художественное произведение; сам феномен его воздействия и бессмертия в культуре есть признак истины, более того – есть сама истина в высшей из доступных человеку форм.
Лекция №1. ТАЛАНТ.
Начнем с очень естественных, даже банальных наблюдений и утверждений.
Первый серьезный вопрос, встающий перед начинающим писать человеком, заключается в том, а стоит ли ему углубляться в это дело. Допустим, ему удавались поздравления одноклассницам с 8 марта и сатиры на учителей. Но есть смутная опасность в выражении более глубоких эмоций и настроений. Страх и стыд, сопровождающий переход от низкого жанра к высокому, вопреки здравому смыслу, не относится к самому чувству, самому факту откровенности. Юноша легко доверит другу, а девушка – подруге все свои секреты и сомнения, но напрямую, вне художественной формы. Трепет, стало быть, сопровождает само воплощение, и боится человек оказаться: топорным, неточным, бездарным .
Итак, писать или не писать? Известен и ответ: есть талант – пиши, а нет его – не стоит и связываться. Но это ответ общий, а надобен частный. И человек пускается в долгое, нервное и хлопотное прояснение проклятого вопроса: а талантлив ли я?
На первый взгляд, хорошо это или плохо, но иначе и быть не может, и спорить с данным порядком вещей все равно, что с погодой. Допустим (на время). И попытаемся суммировать то, что нам известно о таланте.
1. Талант невозможно "разложить" на составляющие: ум, например, вкус, восприимчивость. Талант есть специальное созидательное свойство человека.
2. Талант не зависит от остальных человеческих качеств и может достаться человеку беспутному, глупому или безнравственному. Синоним таланта – дар. Суждение пушкинского Моцарта о том, что гений и злодейство – две вещи несовместные, ощутимо отделяет гений от таланта.
3. Присутствие таланта полностью и чудесным образом решает основные творческие проблемы. Его счастливый обладатель может лишь долгой и активной злонамеренной деятельностью утратить дар (пропить, прогулять, продать). Тут обычно поминают евангельскую притчу о рабе, зарывшем свой талант в землю.
4. Человек вполне владеет своим талантом. Мы с трудом можем себе представить узкий талант; само это словосочетание иронично. Широта таланта предполагает полную свободу его применения. Подобно прикосновению Мидаса, талант преображает и ничтожные, служебные творения.
5. Талант умножается на труд.
6. Без таланта немыслим подлинный успех в литературе.
7. Открытым остается вопрос о возможности счастливого развития таланта. Но скорее речь пойдет лишь о раскрытии его, потому что в противном случае нам надо будет предположить в начале некий росток таланта, малый талант – а это нарушит всю фатальность картины. Кто возьмется отказать дебютанту в ростке? Кто, с другой стороны, сумеет его распознать? Скорбный дуализм всего происходящего основан на том, что талант (как и любовь, и вдохновение, и верность) может быть только огромен, иначе говоря, лишен градации по размеру, либо он есть, либо его нет.
Прочитайте еще раз этот список из семи свойств. Согласитесь с тем, что нарушение любого из них обессмысливает само слово талант, лишает его пафоса. А переходя от слов к делу – выбивает почву из-под наших ног. Опорный вопрос дебюта перестает быть опорным. Слава Богу, у нас есть ряд свидетельств в пользу стандартного взгляда на проблему.
"...Ты не глуп: как же у неглупого человека в нескольких пудах сочинений не найти удачной мысли? Так ведь это не талант, а ум. <...> Все испытывают эти вещи, – продолжал Петр Иваныч, обращаясь к племяннику, – - кого не трогают тишина или там темнота ночи, что ли, шум дубравы, сад, пруды, море? Если бы это чувствовали одни художники, то некому было бы понимать их. А отражать все эти ощущения в своих произведениях – это другое дело: для этого нужен талант, а его у тебя, кажется, нет. Его не скроешь: он блестит в каждой строке, в каждом ударе кисти..." (, "Обыкновенная история").
О безнравственной и неумной природе таланта – у Бунина в "Автобиографических заметках" насчет Хлебникова и в "Третьем Толстом", естественно, об:
"Хлебникова, имя которого было Виктор, хотя он переменил его на какого-то Велимира, я иногда встречал еще до революции (до февральской). Это был довольно мрачный малый, молчаливый, не то хмельной, не то притворявшийся хмельным. Теперь не только в России, но иногда и в эмиграции говорят о его гениальности. Это, конечно, тоже очень глупо, но элементарные залежи какого-то дикого художественного таланта были у него. Он слыл известным футуристом, кроме того, и сумасшедшим. Однако был ли впрямь сумасшедший? Нормальным он, конечно, никак не был, но все же играл роль сумасшедшего, спекулировал своим сумасшествием."
"Третий Толстой" – так нередко называют в Москве недавно умершего там автора романов "Петр Первый", "Хождение по мукам", многих комедий, повестей и рассказов, известного под именем графа Алексея Николаевича Толстого: называют так потому, что были в русской литературе еще два Толстых – граф Алексей Константинович Толстой, поэт и автор романа из времен Ивана Грозного "Князь Серебряный", и граф Лев Николаевич Толстой. Я довольно близко знал этого третьего Толстого в России и в эмиграции. Это был человек во многих отношениях замечательный. Он был даже удивителен сочетанием в нем редкой личной безнравственности (ничуть не уступавшей, после его возвращения в Россию из эмиграции, безнравственности его крупнейших соратников на поприще служения советскому Кремлю) с редкой талантливостью всей его натуры, наделенной к тому же большим художественным даром. Написал он в этой "советской" России, где только чекисты друг с другом советуются, особенно много и во всех родах, начавши с площадных сценариев о Распутине, об интимной жизни убиенных царя и царицы, написал вообще немало такого, что просто ужасно по низости, пошлости, но даже, и в ужасном оставаясь талантливым. Что до большевиков , то они чрезвычайно гордятся им не только как самым крупным "советским" писателем, но еще и тем, что был он все-таки граф, да еще Толстой. Недаром "сам" Молотов сказал на каком-то "Чрезвычайном восьмом съезде советов":
"Товарищи! Передо мной выступал здесь всем известный писатель Алексей Николаевич Толстой. Кто не знает, что это бывший граф Толстой! А теперь? Теперь он товарищ Толстой, один из лучших и самых популярных писателей земли советской!"
Последние слова Молотов сказал тоже недаром: ведь когда-то Тургенев назвал Льва Толстого "великим писателем земли русской".
В эмиграции, говоря о нем, часто называли его то пренебрежительно, Алешкой, то снисходительно и ласково, Алешей, и почти все забавлялись им: он был веселый, интересный собеседник, отличный рассказчик, прекрасный чтец своих произведений, восхитительный в своей откровенности циник; был наделен немалым и очень зорким умом, хотя любил прикидываться дурковатым и беспечным шалопаем, был ловкий рвач, но и щедрый мот, владел богатым русским языком , все русское знал и чувствовал, как очень немногие... Вел он себя в эмиграции нередко и впрямь "Алешкой", хулиганом, был частым гостем у богатых людей, которых за глаза называл сволочью, и все знали это и все-таки прощали ему: что ж, мол, взять с Алешки! По наружности он был породист, рослый, плотный, бритое полное лицо его было женственно, пенсне при слегка откинутой голове весьма помогало ему иметь в случаях надобности высокомерное выражение; одет и обут он был всегда дорого и добротно, ходил носками внутрь, – признак натуры упорной, настойчивой, – постоянно играл какую-нибудь роль, говорил на множество ладов, все меняя выражение лица, то бормотал, то кричал тонким бабьим голосом, иногда, в каком-нибудь "салоне", сюсюкал, как великосветский фат, хохотал чаще всего как-то неожиданно, удивленно, выпучивая глаза и давясь, крякая, ел и пил много, жадно, в гостях напивался и объедался, по его собственному выражению, до безобразия, но, проснувшись на другой день, тотчас обматывал голову мокрым полотенцем и садился за работу: работник он был первоклассный."
Если открыть толстый, тяжкий, верный и дружественный по отношению к нам словарь русского языка Ожегова, там отыщется такое определение психики: психика – это душевный склад человека. Если спросить у старика Ожегова, что есть психология, он ответит: психология - совокупность психических процессов, обуславливающих какой-нибудь род деятельности. А следом петитом, приведет пример такой деятельности: Психология Творчества . Можно воскликнуть: Ура! Да это же наше искомое. Теперь отыщем словарное и лапидарное определение творчества и отойдем от энциклопедических крохоток-истин. Энциклопедический словарь опять тут как тут: «Творчество – деятельность, порождающая нечто качественно новое и отличающееся неповторимостью, оригинальностью и общественно-исторической уникальностью. Оно специфично для человека, так как всегда предполагает творца – субъекта творческой деятельности; в природе происходит процесс развития, но не творчества». (!) Ого. Какими странными словами оканчивается дефиниция. Значит, творения, проистекающие от человека - и творения, рождающиеся от природы - находятся по разным берегам? А почему же тогда Верлен сказал: «поэзия состоит из вещества природы»? Ну что ж, пусть будет так, как хочет энциклопедический словарь.*
Хотя чуть-чуть всё-таки ввернём слово: истинный писатель не мыслит на страницах своих книг, (впрямую излагать свою мысль в художественном тексте, всё равно что дарить подарок с этикеткой, на которой стоит цена); истинный писатель создаёт такую конструкцию текста, которая порождает писательскую мысль, даёт мыслить писателю. Организация художественного текста писателем в момент писания такова, что сама конструкция художественного текста обладает функцией рождения мысли, своей конструкцией текст как бы сам порождает мысль. Как порождает природа. Это мнение Пруста. В ХХ веке, скажем, у Цветаевой были аналогичные идеи, и хотя звучат они не похоже, но Цветаева фактически говорила о том же: в искусстве стоит не проблема творчества, а проблема рождения, что действительная поэтическая проблема – это проблема того, чтобы рождать, как природа, а не творить как человек, выполняющий некую планомерную и целесообразную деятельность.
2. Категория свободы в отношении выбора между добром и злом в творчестве
Теперь - о метафизике творчества. Философ Николай Бердяев, размышляя над вопросами личности и свободы, ставил вопрос: отчего Священное писание ничего не говорит о творчестве? И отвечал: акт человеческого творчества нарочно был сокрыт в направлении от высших сил к человеку, чтобы свобода открытия творчества оставалась за человеком и ответно была направлена от человека к Богу. Таким образом открытие человеком творчества - есть свободный акт. Творчество и есть эквивалент свободы.
Без свободы нет творчества. Во всяком случае без тайной свободы. Творчество может и не иметь явной свободы, но должно иметьтайную свободу. Так это понимал Пушкин. Если институт творчества был сокрыт высшей силой от человека, если творчество, - улыбнемся, - так сказать, было законспирировано Богом, то возникает вопрос, а кем оно было инспирировано? Не тем ли, кого Вячеслав Иванов назвал «обезьяной Бога», то есть дьяволом? Послушаем Альфреда Шнитке. «Для меня жизнь есть непрерывное взаимодействие рационального, божественно-предопределенного - и непрерывного потока иррационального, как бы еще непроросшего, совершенно нового. А ко всему новому
приковано особое внимание дьявола». Вспомним только что найденное в словаре определение творчества: «Творчество – деятельность, порождающее нечто качественно новое…». Шнитке: «… а ко всему новому приковано особое внимание дьявола.»
Таким образом, к творчеству, к творческому вдохновению, то есть к творческому беспамятству приковано особое внимание дьявола? Или не к нему, не к вдохновению, именуемому творческим беспамятством, а к скрупулёзной работе над черновиком, которую имел в виду Флобер, говоря: «Дьявольское свойство прозы в ее незавершённости», то есть в её незавершаемости, в невозможности перестать всё править и править рукопись, потому что хорошему нет предела?
Скорее всего, всё устроено так: ошую и одесную художника стоят Бог и тот, кого мы называем его отрицательной противоположностью, а душа художника – канатоходка с картины Соломаткина, где девочка с балансиром идет по канату над толпой. Ей нельзя сверзнуться ни в правую, ни в левую бездну, - все гибель. Не есть ли это аллегория художника в искусстве? Наверное, искусство - единственный институт, свободно расставляющий точки над тем, что есть добро и зло внутри системы отдельного художественного произведения; институт, свободный от присутствия критериев внутри магнитного поля искусства в целом и внутри определенного художественного произведения в частности, смещающий полюса добра и зла так, что иногда зло, как эгидой, покрыто сияющим колпаком убедительной положительности, абсолютно художественной, позволяющей, например, писателю брать эпиграфом к роману строки из Гете Фауста:
«…так кто ж ты, наконец?
Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо…»
и строить этико-эстетическую идею романа на содержании и мысли этого эпитета.
С другой стороны, надо, конечно, понимать, что поэт, зачастую живя, как, например, Иосиф Бродский, во время кризиса скомпрометированных идеологий, когда само существование нравственных абсолютов и вечных ценностей бывает взято под сомнение, пишет о борьбе Добра и Зла, Правды и Лжи, Красоты и Безобразия. Писать об этом, по словам Чеслава Милоша, можно лишь соблюдая некий нравственный кодекс: поэт «должен быть богобоязненным, любить свою страну и родной язык, полагаться только на свою совесть, избегать союзов со злом и не порывать с традицией». В своей книге о Бродском Лев Лосев добавляет: но главное у Бродского, по словам Милоша – его отчаяние, это отчаяние поэта конца ХХ века, и оно обретает полное значение только тогда, когда противопоставлено кодексу неких фундаментальных верований. Представим, что это отчаяние, в случае Бродского, и есть его балансир.
Марина Цветаева в области адвакатуры дьявола зашла очень далеко, - вот отрывок из её прозаического произведения «Чёрт», (она называет его Мышатый):
«Милый дог моего детства – Мышатый! Ты не сделал мне зла. Если ты, по писанию, и «отец лжи», то меня ты научил – правде сущности и прямоте спины. Ты прямая линия непреклонности, живущая у меня в хребте.
Ты обагатил моё детство на всю тайну, на все испытание верности, и, больше, на весь тот мир, ибо без тебя бы я не знала, что он – есть.
Тебе я обязана своей несосвятимой гордыней, несшей меня над жизнью.
Тебе я обязана своим первым сознанием возвеличенности и избранности, ибо к девочкам из нашего флигеля ты не ходил.
Это ты разбивал каждую мою счастливую любовь, разъедал её оценкой и добивая гордыней, ибо ты решил меня поэтом, а не любимой женщиной.
Это ты оберёг меня от всякой общности – вплоть до газетного сотрудничества, нацепив мне, как злой сторож Давиду Копперфильду, на спину ярлык: «Берегитесь! Кусается!»
И не ты ли, моей ранней любовью к тебе, внушил мне любовь ко всем побеждённым, ко всем поверженным – последних монархий, последних конских извозчиков, последних лирических поэтов.
Бог не может о тебе низко думать – ты же когда-то был его любимым Ангелом!
Тебе я обязана зачарованным, всюду со мной передвигающимся, из-под ног рождающимся, обнимающим меня как руками, но как дыханием растяжимым, всё вмещающим и всех исключающим, кругом моего одиночества.
Грозный дог моего детства – Мышатый! Ты один, у тебя нет церквей, тебе не служат вкупе. Твоим именем не оскверняют ни плотского, ни корыстного союза. Твоё изображение не висит в залах суда, где равнодушие судит страсть, сытость – голод, здоровье – болезнь: всё то же равнодушие – все виды страсти, всё та же сытость – все виды голода, всё то же здоровье – все виды болезни, всё то же благополучие – все виды беды.
Тебя не целуют на кресте насильственной присяги и лжесвидетельства. Тобой, во образе распятого, не зажимает рта убиваемому государством его слуга и соубийца – священник. Тобой не благословляются бои и бойни. Ты в присутственных местах –не присутствуешь.
Ни в церквах, ни в судах, ни в школах, ни в казармах, ни в тюрьмах, - там, где право – тебя нет, там где много – тебя нет.
Нет тебя и на пресловутых «чёрных мессах», этих привилегированных массовках, где люди совершают глупости – любить тебя вкупе, тебя, которого первая и последняя честь – одиночество.
Если искать тебя, то только по одиночным камерам Бунта и чердакам Лирической Поэзии.
Тобой, который есть зло, общество не злоупотребило».
Марина Цветаева, свободно расставив акценты над добром и злом, написала панегирик своему чёрту.
Не далёк от неё и философ Лев Карсавин. Вот отрывок из его книги «Путь православия»:
“Десять лет слуга верою и правдою служил рыцарю. Всё делал и не получал никакого жалованья. Заболела жена рыцаря, и – так опасно, что, по словам доктора, спасти её можно было только львиным молоком. Но где же возьмешь львиное молоко, когда время не терпит, львы водятся в Африке, а рыцарь с женой жил во Франции? Поведал рыцарь своё горе верному слуге. И вдруг – исчез куда-то слуга, а к вечеру является с бутылкою парного львиного молока. От радости рыцарь сначала даже не подумал, откуда достал слуга львиное молоко: сразу побежал напоить жену. Однако утром, когда жене полегчало, стал рыцарь сомневаться. Позвал он слугу и велел ему именем Господним сказать, откуда он взял львиное молоко и что он за человек. Под такою клятвою должен был слуга сознаться, что он бес; и сказал, что великое для него утешение жить с сынами человеческими. Но рыцарь побоялся, как бы от такого слуги не вышел вред его душе, и отказал ему от места. А чтобы не остаться в долгу перед бесом, дал ему рыцарь за всю его верную службы один червонец. Бес же от червонца решительно отказался и сказал рыцарю: «Купи ты лучше на всё моё жалованье колокол и повесь его в твоей церкви на колокольне, чтобы сзывал этот колокол людей на молитву».
Здесь добро и зло поставлены с ног на голову: чёрт – лучше и благороднее человека.
Искусство, отталкиваясь от общепринятых норм этики (внешних по отношению к определенно-конкретному художественному произведению) устанавливает в нем закон своей внутренней этики. Произведение искусства свободно, - как оно свободно от назидательности, - от практических целей. Вот Оскар Уальд. Вот его статья «Критик как художник». Послушаем его: «Эстетика выше этики. Она принадлежит сфере более высокой духовности. Научиться видеть красоту вещей – это предел того, чего мы способны достичь. В становлении личности даже обретенное ею чувство цвета важнее обретенного понимания добра и зла… Достигая вершин истинной культуры, что является нашей целью, мы достигаем совершенства, о котором мечтали святые, совершенства тех, для кого грех невозможен, и не оттого, что они аскетически сдерживают себя, а потому, что в своих полностью свободных поступках не могут нанести урона душе, они не могут возжелать ничего, что причинило бы ей вред, а душа есть сущность столь священная, что она способна претворять в подлинное богатство опыта, в подлинную тонкость восприятия мира, в подлинную новизну мысли все поступки и страсти, которые для нашей публики были бы пошлостью, для безграмотных – позором, для живущих постыдной жизнью – гадостью». А Блок постулировал: «Единственный закон для лирического поэта – «я так хочу», и никто не вправе требовать от него, чтобы зеленые луга ему нравились больше, чем публичные дома».
В завершение можно обратиться к высказыванию писателя Милана Кундеры из книги «Нарушенные завещания»:
«Искусство литературы, в частности романа – это область, где бездействуют моральные оценки.
Прекращение действия моральных оценок не означает аморальности романа, в этом его мораль. Это мораль, которая противостоит неистребимой человеческой привычке судить мгновенно, безостановочно, всех и вся. Судить преждевременно и безосновательно. Эта страстная готовность судить – с точки зрения мудрости романа является самой отвратительной глупостью, самым опасным злом. Романист не оспаривает законности моральных оценок как таковых, он лишь выносит их за пределы романа. Если это доставляет вам удовольствие, - там и осудите… Эмму Бовари, осудите Растиньяка, дело ваше…
Создание воображаемого пространства, где бездействуют моральные оценки, было подвигом особой важности: только здесь могли раскрыться персонажи не ради ранее существовавшей истины, как примера добра и зла или как воплощение объективных законов, которые сталкиваются между собой, а как независимые существа, созданные на основе их собственной морали, их собственных законов. Западное общество взяло за правило представлять себя как общество, где соблюдаются права человека. Но прежде чем человек смог получить эти права, он должен был сформироваться как индивидуум, считать себя таковым и считаться таковым. Этого бы не могло произойти без долгого практического опыта европейских искусств и, в частности, романа, который учит читателя проявлять любопытство по отношению к другим и пытаться понять истины, отличные от тех, которые он исповедует сам. В этом отношении прав Сиоран, описывая европейское общество как «Общество романа» и называя европейцев «сыновьями романа».
Художник идет по канату, балансируя, не перевешиваясь ни к святым сего мира, ни к князю мира сего.
В учебном пособии представлен курс лекций по психологии искусства и художественного творчества, прочитанный автором в Казанском государственном университете культуры и искусства в 2003-2004 г.
Лекция 1. Введение в психологию художественного творчества
Лекция 2.Введение в психологию художественного творчества (продолжение). Рациональное и интуитивное в творческом процессе
Лекция 3. Психологические характеристики личности художника и их отражение в творчестве
Лекция 4. Проблема таланта и стресс
Глава 2. Психологические подходы художественного творчества.
Лекция 5. Психоаналитический подход художественного творчества
Лекция 6. Психодраматический (эмпирический) подход художественного творчества
Лекция 7. Манипулятивный подход художественного творчества
Лекция 8. Диалектико-материалистический подход художественного творчества
Лекция 9. Постмодернистский подход художественного творчества
Лекция 10. Принцип всемогущества и феномен тщеславия в художественном творчестве
Лекция 11. Архетипический подход художественного творчества
Лекция 12. Духовно-смысловой подход художественного творчества
Лекция 13. Магия как подход художественного творчества
Лекция 14. Психология комического
Лекция 15. Проблема таланта в художественном творчестве
Лекция 16. Психология воображения
Главная задача данного курса - дать такое понимание художественно творческого процесса, чтобы вы вошли в стезю настоящего художественного творчества. Чтобы открыли в себе способность заниматься творчеством не ради, а вопреки. Потому, что художественное творчество - это основа нашего духовного выживания. Это то, что позволит вам стать творческой личностью.
Художественное творчество - это создание новых эстетических ценностей, вещей и художественных образов, которые радуют своей красотой и порождают эстетические и духовные переживания. Теперь прибавляем к “художественному творчеству” слово “психология” и получается психология художественного творчества - психология создания новых эстетических и духовных ценностей. С одной стороны, это психология, а с другой стороны, это часть традиционной эстетики. И все-таки, чем же отличается эстетика от того, что мы с вами будем изучать? В эстетике творчество представлено без особых психологизмов. Эстетика обобщает нечто вне личности, вне автора, вне его переживаний, вне подходов, которые позволяют человеку творить писать, создавать. Иными словами, в ней больше анализа художественного в творчестве как возможной модели творческой деятельности в более широком смысле. В отличие от эстетики, психология художественного творчества изучает психологические подходы художественного творчества, постигает характер художника, включение его в творческий процесс, психологические закономерности, которые происходили и происходят внутри художника.
В художественном творчестве необходимо различать субъективное и объективное. Когда у вас что-то получается и вы открываете для себя (но не для других) нечто новое, что в вас не было, то в этом, чаще всего заключается элемент субъективного творчества. А есть объективное творчество, когда вы в процессе художественного творчества, создаете нечто новое, не для себя, а для всех, для общества.
Скачать полный текст в ZIP-архиве (Word-файл, 280 kb) »»» © Р.Р. Гарифуллин , 2004 г.© Публикуется с любезного разрешения автора
