Гоголь: Старосветские помещики. Николай гогольстаросветские помещики

В 1835 году написал Н. В. Гоголь первую повесть из цикла «Миргород» под названием «Старосветские помещики». Ее главными героями стали двое супругов, владевших большим хозяйством и проживших душа в душу много лет. Это произведение повествует о трогательной взаимной заботе персонажей, одновременно иронизируя над их ограниченностью. Мы приведем здесь краткое содержание. «Старосветские помещики» - повесть, которая до сих пор вызывает неоднозначные эмоции читателей.

Знакомство с главными героями

В одной из отдаленных деревень в Малороссии живут старички Товстогубы: Пульхерия Ивановна, серьезная на вид хлопотунья, и Афанасий Иванович, любитель подшутить над своей хозяйкой. Они владеют довольно большим хозяйством. Жизнь их тиха и спокойна. Каждый, кто заезжает в этот благословенный уголок, поражается тому, как все волнения бушующего мира перестают здесь довлеть над умами и душами людей. Кажется, что этот низенький барский домик, утопающий в зелени, живет какой-то своей особенной жизнью. Целыми днями в нем готовятся припасы, варятся повидло и наливки, желе и пастила, сушатся грибы.

Хозяйство старичков немилосердно обкрадывалось приказчиком и лакеями. Дворовые девки регулярно забирались в чулан и объедались там всевозможными яствами. Но здешняя плодородная земля всего производила в таком количестве, что хозяева совершенно не замечали хищений. Добрыми и простодушными изобразил главных героев Гоголь. «Старосветские помещики», краткое содержание которых здесь приведено - это ироничная повесть о старичках, весь смысл жизни которых состоял в поедании грибков и сушеных рыбок и постоянной заботе друг о друге.

Взаимная привязанность стариков

Афанасий Петрович и Пульхерия Ивановна не имеют детей. Всю свою нерастраченную нежность и теплоту они обратили друг на друга.

Когда-то, давным-давно, наш герой служил компанейцем, затем стал секунд-майором. На Пульхерии Ивановне он женился тогда, когда ему было тридцать лет. Ходили слухи, что он очень ловко увез ее от недовольных родственников, чтобы обвенчаться. Всю жизнь эти милые люди прожили душа в душу. Со стороны было очень интересно наблюдать, как они трогательно обращались друг к другу на «вы». Почувствовать прелесть безмятежной и спокойной жизни главных героев повести поможет вам ее краткое содержание. «Старосветские помещики» - это история глубокой сердечной привязанности и заботы о близких людях.

Гостеприимство старосветских владетелей

Очень любили эти старички покушать. Как только наступало утро, в доме уже пели на все лады скрипящие двери. Девки в полосатых исподницах бегали по кухне и готовили всевозможные кушанья. Пульхерия Ивановна ходила повсюду, контролируя и распоряжаясь, звеня ключами, беспрестанно открывая и закрывая многочисленные замки амбаров и чуланов. Завтрак хозяев всегда начинался с кофе, за ним следовали коржики с салом, пирожки с маком, чарка водки с сушеными рыбками и грибками для Афанасия Ивановича и так далее. А как гостеприимны были эти милые и добрые старички! Если приходилось у них задержаться какому-нибудь человеку, его ежечасно потчевали лучшими блюдами домашней кухни. Хозяева с вниманием и удовольствием слушали рассказы странников. Казалось, что они жили для гостей.

Если вдруг проезжающий мимо и навестивший старичков человек поздним вечером вдруг собирался в дорогу, то они со всем жаром принимались его убеждать остаться и переночевать у них. И гость всегда оставался. Наградой ему были обильный, источающий ароматы ужин, радушный, согревающий и вместе с тем усыпляющий рассказ хозяев дома, теплая мягкая постель. Таковы были эти старосветские помещики. Очень краткое содержание данной повести позволит понять авторский замысел и составить представление об образе жизни этих тихих, добрых обитателей дома.

Смерть Пульхерии Ивановны

Жизнь милых стариков была безмятежна. Казалось, что так будет всегда. Однако вскоре с хозяйкой дома приключилось одно происшествие, имевшее для супругов трагические последствия. У Пульхерии Ивановны была беленькая кошечка, о которой добрая старушка очень заботилась. Однажды она пропала: сманили местные коты. Через три дня беглянка объявилась. Хозяйка тут же распорядилась дать ей молока и попробовала приласкать животное. Но кошечка дичилась, и когда Пульхерия Ивановна протянула к ней руку, неблагодарное создание бросилось в окно и убежало. Больше кошечки никто не видел. С этого дня милая старушка стала скучна и задумчива. На вопросы мужа о ее самочувствии она отвечала, что предчувствует скорою смерть. Все попытки Афанасия Ивановича развеселить супругу заканчивались неудачей. Пульхерия Ивановна все твердила о том, что это, видимо, смерть за ней приходила в образе ее кошечки. Она настолько себя убедила в этом, что вскоре слегла и по происшествии некоторого времени действительно скончалась.

Но на этом не заканчивает свою повесть Гоголь. «Старосветские помещики" (краткое содержание здесь приводится) - произведение с трагическим финалом. Посмотрим, что дальше ждет осиротевшего хозяина дома?

Одиночество Афанасия Ивановича

Покойницу обмыли, обрядили в приготовленное ею самой платье и положили в гроб. Афанасий Иванович на все это смотрел безучастно, как будто не с ним это все происходило. Бедняга все не мог оправиться от такого удара и поверить в то, что его дорогой любимой женушки больше нет. Лишь когда могилу сравняли с землей, он вырвался вперед и произнес: «Вот уж и погребли? Зачем же?» После этого одиночество и тоска с головой накрыли веселого некогда старичка. Придя с кладбища, он громко рыдал в комнате Пульхерии Ивановны. Дворовые стали переживать за то, как бы он с собою что-нибудь не сделал. Первое время они прятали от него ножи и все острые предметы, которыми он мог себя ранить. Но вскоре они успокоились и перестали следовать за хозяином дома по пятам. А он тут же достал пистолет и выстрелил себе в голову. Его нашли с размозжённым черепом. Рана оказалось несмертельной. Вызвали доктора, который поставил старичка на ноги. Но как только домашний люд успокоился и вновь перестал следить за Афанасием Ивановичем, тот бросился под колеса экипажа. Ему повредило руку и ногу, но он опять остался жив. Скоро его уже видели в многолюдном зале увеселительного заведения играющим в карты. За спинкой его кресла стояла, улыбаясь, его молодая жена. Все это были попытки заглушить щемящую тоску и скорбь. Почувствовать всю безнадежность, овладевшую главным героем повести, можно, даже прочтя ее краткое содержание. «Старосветские помещики» - произведение о безграничной нежности и привязанности людей, проживших вместе всю жизнь.

Печальный финал

Спустя пять лет после описанных событий автор возвратился в этот хуторок, чтобы навестить хозяина дома. Что же он увидел здесь? В некогда богатом хозяйстве царит запустение. Избы мужиков почти развалились, а сами они спились и числились в большинстве своем в бегах. Изгородь возле барского дома почти упала. Везде чувствовалось отсутствие хозяйской руки. А самого владельца дома теперь было почти не узнать: он сгорбился и ходил, еле передвигая ноги.

Все в доме напоминало ему о заботливой хозяйке, покинувшей его. Часто он сидел, погрузившись в свои мысли. И в такие минуты по щекам его текли горячие слезы. Вскоре и Афанасия Ивановича не стало. Причем кончина его имеет нечто общее с кончиной самой Пульхерии Ивановны. Однажды летним солнечным днем он гулял по саду. Вдруг ему почудилось, что кто-то окликнул его по имени. Убедив себя в том, что это была обожаемая им покойная супруга, Афанасий Иванович стал сохнуть, хиреть и вскоре умер. Похоронили его рядом с женой. После этого в поместье приехал какой-то дальний родственник стариков и принялся «поднимать» упавшее хозяйство. За несколько месяцев оно было пущено по ветру. Таково краткое содержание рассказа «Старосветские помещики». Финал произведения печален. Эра безмятежности безвозвратно ушла в прошлое.

Мы познакомились с одним из рассказов В. Н. Гоголя. Здесь приведено его краткое содержание. «Старосветские помещики» - одно из любимых публикой произведений великого классика уже многие десятилетия.

Афанасий Иванович Товстогуб и его жена Пульхерия Ивановна двое старичков "прошедшего века", нежно любящих и трогательно заботящихся друг о друге. Афанасий Иванович был высок, ходил всегда в бараньем тулупчике, и практически всегда улыбался. Пульхерия Ивановна почти никогда не смеялась, но "на лице и в глазах ее было написано столько доброты, столько готовности угостить вас всем, что было у них лучшего, что вы, верно, нашли бы улыбку уже чересчур приторною для ее доброго лица". Детей у них небыло.

Афанасий Иванович никогда не критикует современность и не хвалит своего прошлого; напротив, показывает живой интерес к событиям жизни других людей, в т. ч. молодых. "Комната Пульхерии Ивановны была вся уставлена сундуками, ящиками, ящичками и сундучочками. Множество узелков и мешков с семенами, цветочными, огородными и арбузными, висело по стенам. Множество клубков с разноцветной шерстью, лоскутков старинных платьев, шитых за полстолетие, были укладены по углам в сундучках и между сундучками.

Пульхерия Ивановна была большая хозяйка и собирала все, хотя иногда сама не знала, на что оно потом употребится". Афанасий Иванович мало занимается хозяйством; бразды правления находятся в руках Пульхерии Ивановны. Она беспрестанно варит варенье, сушит фрукты, перегоняет водку, солит грибы и огурцы; все это потом разворовывается дворовыми девками, но это даже к лучшему, иначе запасов хозяйки хватило бы на несколько лет. Приказчик обкрадывает Товстогубов; Пульхерия Ивановна постоянно обнаруживает, что в лесу исчезают столетние дубы, но вполне удовлетворяется ответами, вроде "громом побило и черви источили".

Афанасий Иванович охотник хорошо покушать; от боли в желудке у него также одно средство дополнительная трапеза. Самое страшное, что могут себе представить супруги пожар в их доме. Но и тут они, обсуждая возможность такого бедствия, не унывают: Афанасий Иванович готов перейти в комнату прислуги, а Пульхерия Ивановна в кладовую. "Но интереснее всего казались для меня старички в то время, когда у них бывали гости. Тогда все в их доме принимало другой вид.

Эти добрые люди, можно сказать, жили для гостей. Все, что у них было лучшего, все это выносилось... во всей их услужливости не было никакой приторности. Это радушие и готовность так кротко выражались на их лицах, так шли к ним, что поневоле соглашался на их просьбы. Они были следствие чистой, ясной простоты их добрых бесхитростных душ". Однажды кошечку Пульхерии Ивановны "подманили" дикие коты, и она отправилась вместе с ними в лес. Хозяйка жалеет о пропаже кошки три дня, затем успокаивается. Неожиданно кошка появляется; она очень отощала и одичала.

Несмотря на то, что Пульхерия Ивановна кормит ее, кошка, поев, убегает снова в лес. Пульхерия Ивановна решает, что это смерть ее приходила за ней. Об этом она объявляет мужу, делится с ним своими предчувствиями близкой кончины. Хотя видимого повода волноваться у нее нет никакого, старушка начинает таять день ото дня. Она объявляет свою последнюю волю и принимается готовиться к собственным похоронам. Ей больше себя жаль Афанасия Ивановича, который после ее смерти останется совсем один и некому будет любящим гладом присмотреть за ним.

Ничем не больная, но твердо уверенная в своей близкой кончине, через несколько дней Пульхерия Ивановна действительно умирает. Афанасий Иванович так поражен, что даже не может плакать на похоронах; кажется, будто он не совсем понимает, что произошло. Когда гроб уже засыпают землей, Афанасий Иванович беспомощно задает вопрос: "Так вот это вы уже и погребли ее! зачем!" Вернувшись в опустевший дом," Афанасий Иванович рыдает долго и безутешно. Проходит пять лет. Афанасий Иванович очень сильно постарел и сгорбился, стал неряшлив и невнимателен. Он не в состоянии оправиться после ужасного несчастья, постигшего его. Он слушает рассеянно, словно отсутствует. Внимание его привлекает блюдо, которое всегда прежде готовила и подавала покойная жена. Он не в состоянии даже выговорить ее имя и заливается безудержными слезами. "Боже! думал я, глядя на него, пять лет всеистребляющего времени старик уже бесчувственный, старик, которого жизнь, казалось, состояла только из сидения на высоком стуле, из ядения сушеных яблок и груш, из добродушных рассказов, и такая долгая, такая жаркая печаль! Что же сильнее над нами: страсть или привычка?"

Вскоре после этого Афанасий Иванович скончался. Незадолго до того, прогуливаясь по саду, он слышит как ктото называет его по имени, хотя вокруг безлюдно. Афанасий Иванович светлеет лицом и (как когда-то жена) начинает таять, сохнуть, умирать. "Это Пульхерия Ивановна зовет меня!" говорит Афанасий Иванович и просит похоронить себя возле жены.

Я до сих пор не могу позабыть двух старичков прошедшего века, которых, увы! теперь уже нет, но душа моя полна еще до сих пор жалости, и чувства мои странно сжимаются, когда воображу себе, что приеду со временем опять на их прежнее, ныне опустелое жилище и увижу кучу развалившихся хат, заглохший пруд, заросший ров на том месте, где стоял низенький домик, – и ничего более. Грустно! мне заранее грустно! Но обратимся к рассказу.

Афанасий Иванович Товстогуб и жена его Пульхерия Ивановна Товстогубиха, по выражению окружных мужиков, были те старики, о которых я начал рассказывать. Если бы я был живописец и хотел изобразить на полотне Филемона и Бавкиду, я бы никогда не избрал другого оригинала, кроме их. Афанасию Ивановичу было шестьдесят лет, Пульхерии Ивановне пятьдесят пять. Афанасий Иванович был высокого роста, ходил всегда в бараньем тулупчике, покрытом камлотом, сидел согнувшись и всегда почти улыбался, хотя бы рассказывал или просто слушал. Пульхерия Ивановна была несколько сурьезна, почти никогда не смеялась; но на лице и в глазах ее было написано столько доброты, столько готовности угостить вас всем, что было у них лучшего, что вы, верно, нашли бы улыбку уже чересчур приторною для ее доброго лица. Легкие морщины на их лицах были расположены с такою приятностию, что художник, верно бы, украл их. По ним можно было, казалось, читать всю жизнь их, ясную, спокойную жизнь, которую вели старые национальные, простосердечные и вместе богатые фамилии, всегда составляющие противоположность тем низким малороссиянам, которые выдираются из дегтярей, торгашей, наполняют, как саранча, палаты и присутственные места, дерут последнюю копейку с своих же земляков, наводняют Петербург ябедниками, наживают наконец капитал и торжественно прибавляют к фамилии своей, оканчивающейся на о , слог въ . Нет, они не были похожи на эти презренные и жалкие творения, так же как и все малороссийские старинные и коренные фамилии.

Нельзя было глядеть без участия на их взаимную любовь. Они никогда не говорили друг другу ты , но всегда вы ; вы, Афанасий Иванович; вы, Пульхерия Ивановна. «Это вы продавили стул, Афанасий Иванович?» – «Ничего, не сердитесь, Пульхерия Ивановна: это я». Они никогда не имели детей, и оттого вся привязанность их сосредоточивалась на них же самих. Когда-то, в молодости, Афанасий Иванович служил в компанейцах, был после секунд-майором, но это уже было очень давно, уже прошло, уже сам Афанасий Иванович почти никогда не вспоминал об этом. Афанасий Иванович женился тридцати лет, когда был молодцом и носил шитый камзол; он даже увез довольно ловко Пульхерию Ивановну, которую родственники не хотели отдать за него; но и об этом уже он очень мало помнил, по крайней мере, никогда не говорил.

Все эти давние, необыкновенные происшествия заменились спокойною и уединенною жизнию, теми дремлющими и вместе какими-то гармоническими грезами, которые ощущаете вы, сидя на деревенском балконе, обращенном в сад, когда прекрасный дождь роскошно шумит, хлопая по древесным листьям, стекая журчащими ручьями и наговаривая дрему на ваши члены, а между тем радуга крадется из-за деревьев и в виде полуразрушенного свода светит матовыми семью цветами на небе. Или когда укачивает вас коляска, ныряющая между зелеными кустарниками, а степной перепел гремит и душистая трава вместе с хлебными колосьями и полевыми цветами лезет в дверцы коляски, приятно ударяя вас по рукам и лицу.

Он всегда слушал с приятною улыбкою гостей, приезжавших к нему, иногда и сам говорил, но больше расспрашивал. Он не принадлежал к числу тех стариков, которые надоедают вечными похвалами старому времени или порицаниями нового. Он, напротив, расспрашивая вас, показывал большое любопытство и участие к обстоятельствам вашей собственной жизни, удачам и неудачам, которыми обыкновенно интересуются все добрые старики, хотя оно несколько похоже на любопытство ребенка, который в то время, когда говорит с вами, рассматривает печатку ваших часов. Тогда лицо его, можно сказать, дышало добротою.

Комнаты домика, в котором жили наши старички, были маленькие, низенькие, какие обыкновенно встречаются у старосветских людей. В каждой комнате была огромная печь, занимавшая почти третью часть ее. Комнатки эти были ужасно теплы, потому что и Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна очень любили теплоту. Топки их были все проведены в сени, всегда почти до самого потолка наполненные соломою, которую обыкновенно употребляют в Малороссии вместо дров. Треск этой горящей соломы и освещение делают сени чрезвычайно приятными в зимний вечер, когда пылкая молодежь, прозябнувши от преследования за какой-нибудь смуглянкой, вбегает в них, похлопывая в ладоши. Стены комнат убраны были несколькими картинами и картинками в старинных узеньких рамах. Я уверен, что сами хозяева давно позабыли их содержание, и если бы некоторые из них были унесены, то они бы, верно, этого не заметили. Два портрета было больших, писанных масляными красками. Один представлял какого-то архиерея, другой Петра III. Из узеньких рам глядела герцогиня Лавальер, запачканная мухами. Вокруг окон и над дверями находилось множество небольших картинок, которые как-то привыкаешь почитать за пятна на стене и потому их вовсе не рассматриваешь. Пол почти во всех комнатах был глиняный, но так чисто вымазанный и содержавшийся с такою опрятностию, с какою, верно, не содержится ни один паркет в богатом доме, лениво подметаемый невыспавшимся господином в ливрее.

Я очень люблю скромную жизнь тех уединенных владетелей отдаленных
деревень, которых в Малороссии обыкновенно называют старосветскими, которые,
как дряхлые живописные домики, хороши своею пестротою и совершенною противоположностью с новым гладеньким строением, которого стен не промыл еще
дождь, крыши не покрыла зеленая плесень и лишенное щекатурки крыльцо не выказывает своих красных кирпичей. Я иногда люблю сойти на минуту в сферу
этой необыкновенно уединенной жизни, где ни одно желание не перелетает за
частокол, окружающий небольшой дворик, за плетень сада, наполненного
яблонями и сливами, за деревенские избы, его окружающие, пошатнувшиеся на
сторону, осененные вербами, бузиною и грушами. Жизнь их скромных владетелей
так тиха, так тиха, что на минуту забываешься и думаешь, что страсти, желания и неспокойные порождения злого духа, возмущающие мир, вовсе не существуют и ты их видел только в блестящем, сверкающем сновидении. Я отсюда
вижу низенький домик с галереею из маленьких почернелых деревянных
столбиков, идущею вокруг всего дома, чтобы можно было во время грома и града
затворить ставни окон, не замочась дождем. За ним душистая черемуха, целые
ряды низеньких фруктовых дерев, потопленных багрянцем вишен и яхонтовым
морем слив, покрытых свинцовым матом; развесистый клен, в тени которого
разостлан для отдыха ковер; перед домом просторный двор с низенькою свежею
травкою, с протоптанною дорожкою от амбара до кухни и от кухни до барских
покоев; длинношейный гусь, пьющий воду с молодыми и нежными, как пух, гусятами; частокол, обвешанный связками сушеных груш и яблок и
проветривающимися коврами; воз с дынями, стоящий возле амбара; отпряженный
вол, лениво лежащий возле него, - все это для меня имеет неизъяснимую
прелесть, может быть, оттого, что я уже не вижу их и что нам мило все то, с
чем мы в разлуке. Как бы то ни было, но даже тогда, когда бричка моя
подъезжала к крыльцу этого домика, душа принимала удивительно приятное и
спокойное состояние; лошади весело подкатывали под крыльцо, кучер
преспокойно слезал с козел и набивал трубку, как будто бы он приезжал в
собственный дом свой; самый лай, который поднимали флегматические барбосы,
бровки и жучки, был приятен моим ушам. Но более всего мне нравились самые
владетели этих скромных уголков, старички, старушки, заботливо выходившие навстречу. Их лица мне представляются и теперь иногда в шуме и толпе среди
модных фраков, и тогда вдруг на меня находит полусон и мерещится былое. На
лицах у них всегда написана такая доброта, такое радушие и чистосердечие, что невольно отказываешься, хотя, по крайней мере, на короткое время, от
всех дерзких мечтаний и незаметно переходишь всеми чувствами в низменную бу- колическую жизнь.
Я до сих пор не могу позабыть двух старичков прошедшего века, которых,
увы! теперь уже нет, но душа моя полна еще до сих пор жалости, и чувства мои
странно сжимаются, когда воображу себе, что приеду со временем опять на их
прежнее, ныне опустелое жилище и увижу кучу развалившихся хат, заглохший
пруд, заросший ров на том месте, где стоял низенький домик, - и ничего
более. Грустно! мне заранее грустно! Но обратимся к рассказу.
Афанасий Иванович Товстогуб и жена его Пульхерия Ивановна Товстогубиха,
по выражению окружных мужиков, были те старики, о которых я начал
рассказывать. Если бы я был живописец и хотел изобразить на полотне Филемона
и Бавкиду, я бы никогда не избрал другого оригинала, кроме их. Афанасию
Ивановичу было шестьдесят лет, Пульхерии Ивановне пятьдесят пять. Афанасий
Иванович был высокого роста, ходил всегда в бараньем тулупчике, покрытом
камлотом, сидел согнувшись и всегда почти улыбался, хотя бы рассказывал или
просто слушал. Пульхерия Ивановна была несколько сурьезна, почти никогда не
смеялась; но на лице и в глазах ее было написано столько доброты, столько
готовности угостить вас всем, что было у них лучшего, что вы, верно, нашли
бы улыбку уже чересчур приторною для ее доброго лица. Легкие морщины на их
лицах были расположены с такою приятностью, что художник, верно бы, украл
их. По ним можно было, казалось, читать всю жизнь их, ясную, спокойную
жизнь, которую вели старые национальные, простосердечные и вместе богатые
фамилии, всегда составляющие противоположность тем низким малороссиянам,
которые выдираются из дегтярей, торгашей, наполняют, как саранча, палаты и
присутственные места, дерут последнюю копейку с своих же земляков, наводняют
Петербург ябедниками, наживают наконец капитал и торжественно прибавляют к
фамилии своей, оканчивающейся на о, слог въ. Нет, они не были похожи на эти
презренные и жалкие творения, так же как и все малороссийские старинные и
коренные фамилии.
Нельзя было глядеть без участия на их взаимную любовь. Они никогда не
говорили друг другу ты, но всегда вы; вы, Афанасий Иванович; вы, Пульхерия
Ивановна. "Это вы продавили стул, Афанасий Иванович?" - "Ничего, не
сердитесь, Пульхерия Ивановна: это я". Они никогда не имели детей, и оттого
вся привязанность их сосредоточивалась на них же самих. Когда-то, в
молодости, Афанасий Иванович служил в компанейцах, был после секунд-майором,
но это уже было очень давно, уже прошло, уже сам Афанасий Иванович почти
никогда не вспоминал об этом. Афанасий Иванович женился тридцати лет, когда
был молодцом и носил шитый камзол; он даже увез довольно ловко Пульхерию
Ивановну, которую родственники не хотели отдать за него; но и об этом уже он
очень мало помнил, по крайней мере, никогда не говорил.
Все эти давние, необыкновенные происшествия заменились спокойною и
уединенною жизнию, теми дремлющими и вместе какими-то гармоническими
грезами, которые ощущаете вы, сидя на деревенском балконе, обращенном в сад,
когда прекрасный дождь роскошно шумит, хлопая по древесным листьям, стекая
журчащими ручьями и наговаривая дрему на ваши члены, а между тем радуга
крадется из-за деревьев и в виде полуразрушенного свода светит матовыми
семью цветами на небе. Или когда укачивает вас коляска, ныряющая между
зелеными кустарниками, а степной перепел гремит и душистая трава вместе с
хлебными колосьями и полевыми цветами лезет в дверцы коляски, приятно ударяя
вас по рукам и лицу.
Он всегда слушал с приятною улыбкою гостей, приезжавших к нему, иногда
и сам говорил, но больше расспрашивал. Он не принадлежал к числу тех
стариков, которые надоедают вечными похвалами старому времени или
порицаниями нового. Он, напротив, расспрашивая вас, показывал большое
любопытство и участие к обстоятельствам вашей собственной жизни, удачам и
неудачам, которыми обыкновенно интересуются все добрые старики, хотя оно
несколько похоже на любопытство ребенка, который в то время, когда говорит с
вами, рассматривает печатку ваших часов. Тогда лицо его, можно сказать,
дышало добротою.

Повесть «Старосветские помещики» входит в сборник «Миргород», который вышел вслед за «Вечерами на хуторе близ Диканьки», и сильно отличается от сказочно-фантастичной книги. В ней описывается жизнь и смерть двух стариков, которые очень дороги Гоголю.

Многие современники совершенно по-разному поняли замысел автора. Ведь история помещиков Товстогубов может показаться пустой, скучной, бессмысленной. Ничего ценного и интересного в ней нет. Некоторые читатели увидели иронию Гоголя над старой супружеской парой, над их мыслями, желаниями. Такой деятельный человек, как Николай Васильевич, думали они, не может по-настоящему любить таких никчемных стариков, жизнь которых прошла только вокруг разговоров о еде и засолке огурцов. Но идея автора «Старосветских помещиков» заключается в том, чтобы показать тихую гавань настоящего искреннего чувства, которое не только объединяет двух людей, но и делает их добрее, мягче и счастливее.

По моему мнению, писатель начинает повесть именно с искреннего признания в любви их образу жизни, тому старому милому ему укладу, хотя и пишет, что очень был рад окунуться ненадолго в эту атмосферу спокойствия, доброты, радушия и чистосердечия. Их он противопоставляет шуму и толпе Петербурга, торгашам и ябедам, заполонившим столицу. Товстогубы прожили честную, спокойную жизнь. Автор открыто выражает им свою симпатию, хотя и считает их жизнь низменной буколической.

Главные герои

Афанасий Иванович – помещик, высок ростом, всегда ходит в одном и том же бараньем тулупе и беспрестанно дарит окружающим улыбки. Они с супругой были бездетны, и всю свою привязанность посвятили друг другу. Муж очень ласково и нежно обращался к жене, является смешливым и разговорчивым собеседником, которому все любопытно. Он с удовольствием расспрашивает рассказчика о том, что происходит в окружающем мире, так как сам не выбирается из своего родового гнезда.
Пульхерия Ивановна – помещица, кругленькая старушка с добрым лицом. Она не так оживлена и улыбчива, как муж, зато в хозяйство находится полностью на ее попечении. Именно она формирует меню, которое так нравится рассказчику. Героиня – искушенная домохозяйка, она знает все кулинарные хитрости и балует ими супруга, руководя слугами, которые все это готовят. Она – мужественная женщина: предчувствуя скорую кончину, она не впадает в отчаяние, а заботится о будущем мужа.
Рассказчик – это частый гость в доме старосветских помещиков. Он сентиментален, красноречив и наблюдателен. Его глазами мы видим пасторальный портрет героев, светящийся нежностью и добротой.

Тема любви

Гоголь любит людей с их достоинствами и недостатками. И в этом произведении я увидела, что он восхищается, по его мнению, настоящей любовью, которую Товстогубы пронесли через всю жизнь. Это повесть о великой любви. Не зря ей противопоставляется рассказ автора о бешеной страсти одного молодого человека к юной даме, которая умирает. Пылкий влюбленный жутко страдает, несколько раз пытается покончить жизнь самоубийством, но проходит время, и он женится на другой. Прошлое сильное чувство забыто. Это вообще, наверняка, не было любовью.

А вот между Афанасием Ивановичем и Пульхерией Ивановной возникло настоящее высокое чувство, на которое только способны люди. Они постоянно заботятся друг о друге. Пожилая хозяйка дома, как только понимает, что скоро умрет, наказывает ключнице беречь и ухаживать за Афанасием Ивановичем. Она знает, что ему будет очень тяжело без нее.

Боль от потери жены заполняет всю жизнь овдовевшего старика, ее не может вылечить даже время. Тоска и печаль по своей единственной подруге жизни не утихают. Он вскоре умирает.

Особенности произведения

Гоголь очень подробно описывает быт старосветских помещиков, обустройство их комнат, теплоту и уют их дома. Как всегда, с присущей талантливому писателю фантазией он пишет о поющих разными голосами дверях. Все это навевает ему приятные воспоминания о деревенской жизни, в которой он вырос. И читатель вместе с Гоголем, благодаря такому тщательному рассказу почти о каждой мелочи в доме, оказывается в гостях у добродушных помещиков Товстогубов.

Их жизнь во многом типична. Приказчик со старостой воруют безбожно у них под носом, люди в доме тоже, но всего оказывается в достаточном количестве, и остается незаметным для хозяйства.

День Товстогубов состоит из поедания пищи и сна, причем на столе оказывается множество разнообразных блюд, которые непременно все съедаются. Хозяева они очень гостеприимные, и автор любит приезжать к ним и признается, что всегда сильно объедается, но, видно, воздух в Малороссии улучшает пищеварение.

Но вся их простая жизнь, состоящая из мелких забот, меркнет перед большим чувством. Они по-настоящему любили друг друга. Это и есть основная мысль в повести «Старосветские помещики». Весь их путь, кажущийся бестолковым, тонущим в бесполезной суете, освещает их сильная привязанность, искреннее чувство доброты к людям. В этом Гоголь видит настоящую человеческую ценность.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!