Сергей Городецкий родил ся 17 января 1884 года в Санкт-Петербург в семье земского деятеля, действительного статского советника, сотрудника Министерства внутренних дел, литератора-этнографа и художника-любителя, большого ценителя искусства. Мать Сергея в юности была знакома с Тургеневым; в доме родителей бывали видные писатели и художники, среди них - Соловьёв, Лесков, подаривший мальчику «Левшу» с автографом. С детства Сергей чувствовал тягу к литературе, любил Пушкина, Кольцова, Никитина.
После смерти отца девятилетний мальчик испытал нужду: мать осталась с пятью детьми, и с шестого класса гимназии Городецкий подрабатывал уроками. В 1902 он поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета и, как позже признавался в автобиографии: «Погнался за тремя зайцами: наукой, живописью и поэзией. Ни одного ещё не догнал, но и ни один ещё не убежал от меня».
Сергей Городецкий увлечённо занимался славянскими языками, историей искусств, русской литературой. В университете в 1903 познакомился со студентом Блоком и подружился с ним. В квартире у Блока Городецкий читал свои ранние стихи, выставлял рисунки, позже состоял с ним в переписке, делился раздумьями о жизни и искусстве.
Городецкого занимали мировоззренческие проблемы, потом он рассказывал о духовных скитаниях, увлечении античностью, славяноведением, отечественной культурой, философией Ницше и Бергсона. Сергей Городецкий глубоко переживал поражение России в войне с Японией, часто думал о гибели мира и собственной смерти. В результате сложился первый сборник стихотворений . Образность и стилистику первых стихотворных опытов Сергея Городецкого определили, с одной стороны, влияния, идущие от поэзии младших символистов — Блока, Андрея Белого, с другой — впечатления, вынесенные им из поездки в Псковскую губернию, где молодой поэт участвовал в крестьянских играх, записывал песни, поверья, вживаясь в дух народного мифотворчества. «Всё свободное время я проводил в народе, на свадьбах и похоронах, в хороводах, в играх детей. Увлекаясь фольклором ещё в университете, я жадно впитывал язык, синтаксис и мелодии народных песен. Отсюда и родилась моя первая книга «Ярь» , - писал Городецкий.
Стихи Сергея Городецкого, пропитанные пантеистическим ощущением полноты и единства окружающего мира, были с восторгом приняты в «башне» Вячеслава Иванова, которую он посещал в 1905, и сделали его «знаменитым в одну ночь». Городецкий так вспоминал об этом: «...в конце 1905 года я, прочитав свои «ярильские» стихи в присутствии всего символического Олимпа, то есть Вяч. Иванова, Бальмонта, Брюсова, Сологуба, Блока, Белого, Мережковского, Гиппиус, Бердяева, профессоров Зелинского и Ростовцева, стал «знаменитым» поэтом и на недолгое время изюминкой «сред»
В 1906—1907 годах Городецкийопубликовал книги стихов «Ярь», «Перун», «Дикая воля» — это были символистские произведения с фольклорным уклоном. На сборник «Ярь» откликнулись Брюсов, Вячеслав Иванов, Блок. Привлекали чувства свежести, жизнерадостности, веявшие со страниц книги молодого поэта, его умение выразить в слове переживания души, близкой к природным стихиям.
Весна [Монастырская]
Звоны-стоны, перезвоны,
Звоны-вздохи, звоны-сны.
Высоки крутые склоны,
Крутосклоны зелены.
Стены выбелены бело:
Мать игуменья велела!
У ворот монастыря
Плачет дочка звонаря:
«Ах ты, поле, моя воля,
Ах, дорога дорога!
Ах, мосток у чиста поля,
Свечка Чиста Четверга!
Ах, моя горела ярко,
Погасала у него.
Наклонился, дышит жарко,
Жарче сердца моего.
Я отстала, я осталась
У высокого моста,
Пламя свечек колебалось,
Целовалися в уста.
Где ты, милый, лобызаный,
Где ты, ласковый такой?
Ах, пары весны, туманы,
Ах, мой девичий спокой!»
Звоны-стоны, перезвоны,
Звоны-вздохи, звоны-сны.
Высоки крутые склоны,
Крутосклоны зелены.
Стены выбелены бело.
Мать игуменья велела
У ворот монастыря
Не болтаться зря!
1906
Жажда «большой, здоровой поэзии» и «искание мировой гармонии», с ранних лет вдохновлявшие Городецкого и бросавш ие его из одной крайности в другую (от «мистического анархизма» к «реалистическому символизму» и акмеизму), приводят его к своеобразно трактуемой «русской идее», к поискам объединяющего начала в христианской религии и ее носителях — нищих, калеках («Русь», 1910). Однако «религиозные искания» Городецкого не встретили поддержки у его ближайшего окружения, и безжалостный приговор Вяч. Иванова, вынесенный сборнику «Русь», положил конец отношениям Городецкого и вождя петербургских символистов.
В 1911 Городецкий стал одним из организаторов «Цеха поэтов». 20 октября 1911 на квартире Городецкого состоялось организационное заседание «Цеха поэтов», на котором он вместе с Гумилевым был избран «синдиком» «Цеха». Так начался новый этап его литературной деятельности — акмеистический. Городецкий становится одним из идейных вдохновителей новой поэтической школы. Выступая как критик, он энергично поддерживает собратьев по «Цеху поэтов»: Ахматову, Мандельштама, получает поддержку со стороны «мэтра» — Гумилева.
Сборник «Цветущий посох» (1914) , объединивший стихи 1912, был представлен автором как программно-акмеистский. Это было подчеркнуто и в предваряющем сборник «Посвящении», и в продуманной архитектонике сборника, построенного как своеобразный дневник, и в выборе стихотворной формы — восьмистиший, дающих, по мнению Гумилева, «возможность запечатлеть самые мимолетные мысли и ощущения». «Деятельное любование миром» в его «прекрасной сложности» и при этом ясность и четкость поэтической мысли — вот цель, которую ставил перед собой поэт на путях акмеистического совершенствования.
В начале первой мировой войны Сергей Городецкий поспешил отозваться на официальный патриотизм сборником стихов «Четырнадцатый год» (1915), что привело его к «ссоре с передовой русской литературой».
В 1915, после фактического распада первого «Цеха поэтов», активно Городецкий популяризировал творчество «новых крестьянских поэтов» (Клюева, Клычкова, Есенина, Верхоустииского, Ширяевец), по его инициативе были созданы группы «Краса» и «Страда», объединяющие крестьянских поэтов.
В 1916 Городецкий уезжает из Петрограда на Кавказский фронт как корреспондент газеты «Русское слово». Там и застала его Октябрьская революция. В первые послереволюционные годы, работая в Тифлисе и Баку, Сергей Городецкий становится видной фигурой литературной жизни Закавказья. Он поступает на службу в РОСТА, затем в Политуправление Каспийского флота.
Сергей Есенин и Сергей Городецкий, 1919.
Напрасно ищешь тишины: В живой природе нет покоя. Цветенье трав и смерть героя, Восторг грозы и вой луны, Туч электронных табуны, Из улья вешний вылет роя, Вулкана взрыв и всплеск прибоя В тебе таинственно равны. Нирваны нет. Везде тревога! Ревёт у твоего порога Полночных хаосов прилив. Не бойся никакой Голгофы. Весь мир пленённой бурей жив, Как твоего сонета строфы. Июнь 1918, ТифлисВ 1919 в Тифлисе он пытается создать объединение молодых поэтов, аналогичное акмеистскому «Цеху поэтов». В сборнике под характерным названием «Акмэ», изданном тифлисским «Цехом поэтов», Городецкий выступил с несколькими стихотворениями в новой стилевой манере (два «Ноктюрна», «Бессмертие», «Черепа»). В них поэт развивает прежний акмеистский тезис приятия мира «во всей совокупности красот и безобразий», смыкаясь с тем крылом акмеизма, которое было представлено именами Нарбута и Зенкевича.
Репин И.Е. Портрет поэта С.М.Городецкого с женой. 1914
С 1921 Городецкий жил в Москве, много публиковался, переводил поэзию народов СССР. До 1924 работал в Театре Революции, затем до 1932 — в литературном отделе газеты «Известия». В Москве Сергей Городецкий не оставлял попыток возрождения «нового» акмеизма. В 1925 вышел подготовленный им сборник «Стык» — орган московского «Цеха поэтов». Поиски поэтического языка, эквивалентного переживаниям революции, объединили в сборнике таких разных поэтов, как Антокольский и Зенкевич, Инбер и Сельвинский, Шенгели и Ширяевец.
В 1920-е Городецкий издал сборники своих стихов «Серп» (1921), «Миролом» (1923), «Из тьмы к свету» (1926), «Грань» (1929).
"Портрет С. М. Городецкого". Художник Кустодиев
В 1930-е Сергей Митрофанович много работал над оперными либретто — это был хороший и сравнительно безопасный способ литературного заработка. Написал новый текст («немонархический») оперы Глинки «Жизнь за царя», получившей название «Иван Сусанин». Во время Отечественной войны был в эвакуации в Узбекистане и Таджикистане, переводил местных поэтов.
Настанет час, когда меня не станет, Помчатся дни без удержу, как все. Всё то же солнце в ночь лучами грянет И травы вспыхнут в утренней росе. И человек, бесчисленный, как звёзды, Свой новый подвиг для меня начнёт. Но песенка, которую я создал, В его трудах хоть искрою блеснёт. 1955В 1958 Сергей Городецкий опубликовал автобиографический очерк «Мой путь». В 1960-е пишет стихи, посвященные подвигу космонавтов. В последние годы жизни преподавал в Литературном институте им. М. Горького, работая с заочниками. Последние стихи - «Горячее время», «Видна дорога».
Сергей Митрофанович писал литературно - критические статьи (о Никитине, Короленко, Блоке, Есенине), исследование о сказках. Городецкий перевел ряд произведений заподно-европейских писателей: Мольера, Гауптмана, Гамсуна, Золя, Толлера
Умер Серге й Митрофанович Городецкий 7 июня 1967 в Обнинске.
Сергей Митрофанович Городецкий (1884-1967). Отец - действительный статский советник и литератор, автор трудов по археологии и фольклору. Учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета, где подружился в 1903 с А. Блоком, стал писать стихи под сильным влиянием его поэтики; занимался также живописью. За причастность к революционному движению в 1907 некоторое время сидел в тюрьме «Кресты».
Интерес к фольклору, в частности - детскому, доставшийся ему в наследство от отца, сыграл решающую роль в обретении поэтом собственного поэтического голоса.
Литературная судьба Городецкого решилась в один вечер в январе 1906, когда он прочел на «башне» Вяч. Иванова в присутствии В. Брюсова стихи, вошедшие затем в его первую книгу «Ярь» (1907; вышла в конце 1906).
«Ярь» пользовалась исключительным успехом у читателя, вызвала восторженные отклики в критике, пленившейся молодой силой стилизованных «языческих» песен. Яркий дебют затруднил дальнейшее литературное развитие Городецкого: он то пытался закрепить образ поэта-дикаря, бесхитростного пантеиста, упоенного молодостью и чувственными радостями жизни, то делал попытки расширить диапазон своего творчества, сломать стереотипы читательских представлений.
В сборнике «Перун» (1907) буйной стихии Ярилы противостоит современный человек, «городские дети, чахлые цветы». Но ни один из последующих сборников не достиг ни уровня, ни успеха «Яри»: «Дикая воля» (1908), «Русь» (1910), «Ива» (1914) прошли почти незамеченными.
Желание вернуться на единожды покоренную вершину заставляет Городецкого судорожно метаться, искать новых путей, перебегая из одного литературного лагеря в другой, зачастую - противоположный по эстетическим устремлениям.
За семь лет он становился экстремистом почти всех литературных направлений: от «мистического анархизма» и акмеизма (программно-акмеистический сборник «Цветущий посох») до созданного им для «весеннего братика» С. Есенина (познакомились в 1915) кружка народных писателей «Краса». Но ничего более значительного, нежели «Ярь», Городецкому создать не удалось.
English: Wikipedia is making the site more secure. You are using an old web browser that will not be able to connect to Wikipedia in the future. Please update your device or contact your IT administrator.
中文: 维基百科正在使网站更加安全。您正在使用旧的浏览器，这在将来无法连接维基百科。请更新您的设备或联络您的IT管理员。以下提供更长，更具技术性的更新（仅英语）。
Español: Wikipedia está haciendo el sitio más seguro. Usted está utilizando un navegador web viejo que no será capaz de conectarse a Wikipedia en el futuro. Actualice su dispositivo o contacte a su administrador informático. Más abajo hay una actualización más larga y más técnica en inglés.
ﺎﻠﻋﺮﺒﻳﺓ: ويكيبيديا تسعى لتأمين الموقع أكثر من ذي قبل. أنت تستخدم متصفح وب قديم لن يتمكن من الاتصال بموقع ويكيبيديا في المستقبل. يرجى تحديث جهازك أو الاتصال بغداري تقنية المعلومات الخاص بك. يوجد تحديث فني أطول ومغرق في التقنية باللغة الإنجليزية تاليا.
Français: Wikipédia va bientôt augmenter la sécurité de son site. Vous utilisez actuellement un navigateur web ancien, qui ne pourra plus se connecter à Wikipédia lorsque ce sera fait. Merci de mettre à jour votre appareil ou de contacter votre administrateur informatique à cette fin. Des informations supplémentaires plus techniques et en anglais sont disponibles ci-dessous.
日本語: ウィキペディアではサイトのセキュリティを高めています。ご利用のブラウザはバージョンが古く、今後、ウィキペディアに接続できなくなる可能性があります。デバイスを更新するか、IT管理者にご相談ください。技術面の詳しい更新情報は以下に英語で提供しています。
Deutsch: Wikipedia erhöht die Sicherheit der Webseite. Du benutzt einen alten Webbrowser, der in Zukunft nicht mehr auf Wikipedia zugreifen können wird. Bitte aktualisiere dein Gerät oder sprich deinen IT-Administrator an. Ausführlichere (und technisch detailliertere) Hinweise findest Du unten in englischer Sprache.
Italiano: Wikipedia sta rendendo il sito più sicuro. Stai usando un browser web che non sarà in grado di connettersi a Wikipedia in futuro. Per favore, aggiorna il tuo dispositivo o contatta il tuo amministratore informatico. Più in basso è disponibile un aggiornamento più dettagliato e tecnico in inglese.
Magyar: Biztonságosabb lesz a Wikipédia. A böngésző, amit használsz, nem lesz képes kapcsolódni a jövőben. Használj modernebb szoftvert vagy jelezd a problémát a rendszergazdádnak. Alább olvashatod a részletesebb magyarázatot (angolul).
Svenska: Wikipedia gör sidan mer säker. Du använder en äldre webbläsare som inte kommer att kunna läsa Wikipedia i framtiden. Uppdatera din enhet eller kontakta din IT-administratör. Det finns en längre och mer teknisk förklaring på engelska längre ned.
हिन्दी: विकिपीडिया साइट को और अधिक सुरक्षित बना रहा है। आप एक पुराने वेब ब्राउज़र का उपयोग कर रहे हैं जो भविष्य में विकिपीडिया से कनेक्ट नहीं हो पाएगा। कृपया अपना डिवाइस अपडेट करें या अपने आईटी व्यवस्थापक से संपर्क करें। नीचे अंग्रेजी में एक लंबा और अधिक तकनीकी अद्यतन है।
We are removing support for insecure TLS protocol versions, specifically TLSv1.0 and TLSv1.1, which your browser software relies on to connect to our sites. This is usually caused by outdated browsers, or older Android smartphones. Or it could be interference from corporate or personal "Web Security" software, which actually downgrades connection security.
You must upgrade your web browser or otherwise fix this issue to access our sites. This message will remain until Jan 1, 2020. After that date, your browser will not be able to establish a connection to our servers.
Сначала - приверженец символизма, потом - акмеизма, автор нескольких поэтических сборников.
Ранние годы
Сергей Городецкий - коренной петербуржец, потомственный интеллигент - родился в 1884 году, 17 января, в семье с дворянскими корнями, где ценились мораль, образование, культура. Неудивительно, что с детства он впитывал дух лучших традиций русской интеллигенции, был окружен вниманием, родители занимались его воспитанием и образованием буквально с младенчества. В гимназии, куда поступил уже с хорошим багажом знаний, он был успешным учеником. Уже в шестом классе, в связи с материальными затруднениями в семье он вполне качественно давал частные уроки. Окончив гимназию, Городецкий стал студентом историко-филологического факультета в Петербургском университете (1902).
Первые шаги в поэзии
В самом начале 1907 г. у Городецкого вышел первый сборник стихотворений под названием «Ярь», его оценили поэты и читатели, а автор получил широкое признание. В стихах звучали темы русского народного творчества, было стремление передать восприятие полнокровности мира в фольклорных образах, первобытных, зримых, колоритных. Первозданность мира он видел в образах славянской мифологии: бога Перуна , Ярилы, Веснянки и других. В них он выразил идею первобытных сил, полноты жизни, чистоты и непосредственности чувств.
В середине того же года вышел и второй сборник стихов Городецкого - «Перун», в котором прослеживались уже знакомые читателям мотивы и образы. От символизма - к акмеизму. Русская поэзия конца 19-го - начала 20 веков пестрела множеством различных литературных течений, направлений, групп. Сначала Городецкий примкнул к символистам. В соответствии с их кодексом, в эти годы он писал стихи многозначно-иносказательно, но и в них чувствовалось доверие к вечным культурным ценностям, присутствующим в фольклоре. Таковы его книги этого периода: «Дикая воля», «Русь», «Ива». В 1913 г. Городецкому стали близки идеи акмеизма.
Вместе с Николаем Гумилевым Городецкий стал организатором «Цеха поэтов». Это было нечто вроде клуба или творческой мастерской, где главным был Гумилев и куда допускались только избранные. В «Цехе» собирались поэты, читали свои стихи, которые потом подвергались обсуждению. Акмеизм привлек Городецкого своей «земной» сутью, без идеализации жизни, без усложненной метафоричности. В это время Сергей Митрофанович выпустил новый сборник - «Цветущий посох» (1914). В этой книге он размышляет о жизни, искусстве и о себе как человеке и поэте. Гумилев, кстати, похвалил стихи Городецкого, сказав, что он обладает «неиссякаемой певучей силой».
Годы Первой мировой войны и революции
В период Первой мировой поэт, как и многие тогда, был захвачен волной казенного патриотизма, фальшь которого постиг спустя время. В его новом сборнике «Ангел Армении» прослеживается глубокий духовный кризис поэта (1918). Октябрьский переворот застал Городецкого во время его пребывания на Кавказе, где он занимался разнообразной культурной работой сначала в Тифлисе, потом - в Баку. В прессе тут выходят его статьи о русской культуре, о художниках и писателях, публикуются его критические заметки.
Послереволюционное творчество
Приехав в Москву (1921), Городецкий вновь становится активным участником литературной жизни. Его творчество стало более разнообразно по тематике и стилистике. Он обогатил свой литературный багаж сатирическими памфлетами, песнями, частушками. Выпустил несколько сборников: «Серп», «Миролом», «Стык», «Из тьмы к свету», «Грань» и другие. О Первой мировой - его роман «Алый смерч» (1927).
Великая Отечественная война породила новые темы, по-новому зазвучал и голос Сергея Городецкого как поэта. Тему войны он раскрывает в своей лирической поэме «Три сына», которая только в 1956 году была впервые опубликована. Городецкий был автором и нескольких книг для детей: «Ау», «Федька-чурбан», «Хозяйка-лентяйка» и другие. Поэт много занимался переводами украинских, болгарских, армянских, белорусских поэтов. Умер Сергей Городецкий 8 июня 1967 года и похоронен в г. Обнинске (Калужская область).
«ШЕСТОЙ ЛИШНИЙ»
Сергей Митрофанович Городецкий прожил долгую жизнь в литературе. Он был творчески связан со многими замечательными поэтами и художниками и сам был мастером рисунка, что достаточно видно по его работам, опубликованным в книге «Жизнь неукротимая». Популярность Городецкого началась в 1905 году с его появления на «башне» Вячеслава Иванова. Он читал стихи, вошедшие потом в книгу «Ярь».
Для начала века характерны поиски новых живых источников, поиски веры взамен иссякавших традиционных вер. Это явилось одной из причин того, что творчество Городецкого так горячо приняли и Вячеслав Иванов, и другие символисты, даже Блок.
Владимир Пяст, которого Блок познакомил с Городецким, писал так: «Против меня сидел длинный студент-филолог, которого я запомнил в лицо в университете. Нос его был не менее длинен, и над ним – маленькие глаза. Блок ранее предупредил меня, что это Городецкий, интересный поэт. Действительно, чем-то необычным сразу повеяло от тех произносимых малоизящной скороговоркой стихов, в которых звучали зараз и зачатки «зауми», и какое-то сверхъестественное проникновение в ту пору, о которой я не знал ничего, за исключением только того, что странным образом присоединялось к тому, что я видел когда-то в детстве на старой бумаге, рассматривая карту древней Руси в каком-то старинном атласе (...). Из-под носа Городецкого вылетали странные звуки.
Ярила, Ярила, яри мя
Очима твоима!»
Или вот еще описание языческого жертвоприношения, которое, как утверждает тот же Пяст, «вставало при этих стихах перед глазами так точно, как если бы мы действительно были очевидцами его десять – двенадцать веков тому назад».
Отточили кремневый топор,
Собрались на серебряный бор:
В тело раз, в липу два
Опускали.
И кровавился ствол,
Принимая лицо:
Вот черта – это глаз.
Вот дыра – это рот. –
Вот две жрицы десятой весны
Старику отданы, –
Покраснела трава, –
И у ног
В красных пятнах лежит
Новый бог.
Блок восхищался этими стихами. Сохранилась фотография Блока с надписью: «Сергею Городецкому, милому другу. Александр Блок. 07» (то есть 1907 год).
С некоторым удивлением автор этих строк обнаружил, что тех стихов, что восхищали современников, в последних прижизненных изданиях Городецкого... нет совсем. Что называется, отрекаться – так отрекаться.
Одно знаменитое в те годы, много раз пародируемое стихотворение (а что ни говори, пародировать можно лишь то, что имеет лицо!) в книге поэта 1956 года («Стихотворения. 1905–1955») все-таки обнаружилось:
Звоны-стоны, перезвоны,
Звоны-вздохи, звоны-сны,
Высоки крутые склоны,
Крутосклоны зелены.
Стены выбелены бело:
Мать-игуменья велела!
У ворот монастыря
Плачет дочка звонаря:
– Ах ты, поле, моя воля,
Ах, дорога дорога,
Ах, мосток у чиста поля,
Свечка чиста четверга!
Вячеслав Иванов ценил в Городецком его мифотворчество, к которому и сам был склонен, но не только это: его восхищала энергия стиха, богатая инструментовка. Но все Перуны, Ярилы и Стрибоги скоро поднадоели самому поэту. Вторая книга «Перун» имела меньше отзывов и была слабее первой.
Какие-то песни в душе отзвучали,
И с чем-то расстаться настала пора.
Городецкий писал очень много и все публиковал, но уровня «Яри» не достигал. Впрочем, Н. Я. Мандельштам, относясь к Городецкому крайне неприязненно и пристрастно, даже о «Яри» писала так: «Я смотрела «Ярь» – в ней нет ни одной йоты подлинной поэзии, ни одного настоящего слова. Язычество с перунами – националистический вариант и своя домашняя лекарственная кухня».
Сборник стихотворений «Русь» вызвал и у Блока, неизменно симпатизировавшего стихам Городецкого, достаточно отрицательную реакцию. В это время, в 10-е годы, Городецкий отходит от символизма, начинает писать в массовых журналах, рассчитанных на невзыскательного читателя. Но одновременно принимает участие вместе с Гумилевым в создании «Цеха поэтов». Он становится синдиком, то есть цеховым старейшиной, придумывает эмблему «Цеха поэтов» – лиру. Он и Гумилев начинают борьбу за создание нового течения – акмеизма. Городецкий пишет статью «Некоторые течения в современной русской поэзии», в которой пытается сформулировать тезисы этих течений. «После всяких «неприятий» мир бесповоротно принят акмеизмом во всей совокупности красот и безобразий. (...) Но этот новый Адам пришел не на шестой день творения в нетронутый и девственный мир, а в русскую современность. (...) Символизм, в конце концов, заполнив мир «соответствиями», превратил его в фантом».
Словечко «адамизм», будто бы означающее мужественный и твердый взгляд на жизнь (Адаму, как известно, предназначена была роль назвать по именам все сущее на земле), в дальнейшем как-то затерялось, а в первых манифестах новой группы употреблялось почти как синоним «акмеизма». Акмеистические настроения преобладают в сборнике «Цветущий посох», но эти стихи не встречают поддержки даже у соратников. Несколько натянуто одобрив восьмистишия, из которых состоит сборник, Н. С. Гумилев вынужден закончить рецензию так: «У «Цветущего посоха» много недостатков, может быть, даже больше, чем позволено в наши дни для книги поэта с именем. Сергей Городецкий чаще рассказывает, чем показывает, есть восьмерки очень несделанные, есть и совсем пустые, есть ритмические недочеты, (...) нередки общемодернистические клише».
Например, восьмистишие, посвященное Льву Толстому:
Счастливый путь, родимый наш, великий,
Краса веков и сила наших дней!
Средь всех ты был как светоч тихий
Зажженных в человечестве огней.
Всю жизнь ты шел. И путь последний, здешний,
Был к матери-земле на грудь,
Чтоб, с ней вздохнув, вольней и безмятежней
Уйти в бессмертный свет. Счастливый путь.
Какие уж тут «победительные интонации»? Стихи с затрудненным дыханием, да, наконец, просто неумелые, что странно для синдика, то есть мастера.
С началом первой мировой войны Городецкий подключается к хору ее «барабанщиков». Попадаются в его стихах и монархические мотивы. Н. Я. Мандельштам упоминает о книге «Сретенье царя», из-за которой он будто бы после революции весьма опасался за свою судьбу. Такой книги, по-видимому, не было, но было стихотворение с таким названием («Нива». 1914. № 3).
В 1915 году к Городецкому с запиской от Блока приходит С. Есенин и отдает себя под его покровительство. Виктор Шкловский пишет об этом так: «Они (Клюев и Есенин. – В. Р.) вошли в кухню, стали читать стихи и доставили Сергею Митрофановичу Городецкому возможность открыть себя. Был это моторизованный необитаемый остров, который сам приплыл к Куку: "Пожалуйста, открой меня!"»
Городецкий организовал группу «Краса», в которую, кроме Есенина, вошли Н. Клюев, С. Клычков, Б. Верхоустинский, А. Ширяевец и другие. Он намеревался устраивать вечера молодых крестьянских поэтов, но состоялся, по-видимому, лишь один вечер – шла война.
Некую симпатию к Городецкому Есенин декларировал и несколько лет спустя, когда говорил А. Мариенгофу: «Из всех петербуржцев люблю только Разумника Васильевича (Иванова. – В. Р.) и Сережу Городецкого – даром что Нимфа (так прозвали в Петербурге жену Городецкого) самовар меня заставляла ставить и в мелочную лавку за нитками посылала».
Группа «Краса», о которой Зинаида Гиппиус в парижских «Последних новостях» 1922 года ехидно писала: «Это была группа поэтов-стилизаторов с направлением в этот период, то есть в годы 15-16, сугубо псевдонародным и военно-патриотическим», – вскоре распалась.
А Городецкий осенью 1916 года отправляется на Кавказский фронт, перед этим основательно поссорившись и с Вячеславом Ивановым, и с Блоком. Там его ура-патриотический угар быстро сдуло. «Когда я очутился на дороге, покрытой трупами наших солдат, и увидел колеи, забитые ранцами, окровавленными бинтами и шинелями, – я впервые понял, куда привело меня мое петербургское легкомыслие. Я понял, чем расплачивается Россия за участие в этой войне», – писал позднее С. М. Городецкий.
Февральская революция застала Городецкого в Иране, в лагере для сыпнотифозных солдат. Затем, чудом спасшись, он оказывается в Тифлисе. Там он организует журнал «Нарт», остро критикующий правительство Грузии, за что его по личному распоряжению Ноя Жордания высылают из Тифлиса. Вопреки утверждению Георгия Иванова, Городецкий не служил в «Осваге» и вообще у белых, так как на территории, контролируемой белыми, никогда не находился. Из Тифлиса поэт перебирается в Баку. Там он пишет стихи, обличающие колонизаторов, такие как «Восточный крестьянин», «Кофе».
Рано ушедший из жизни добрый и талантливый поэт Дм. Голубков называет эти стихи замечательными, вспоминает, что Анри Барбюс перевел их на французский, откуда они разошлись по всему белу свету, но, на мой взгляд, это стихи конъюнктурные и к тому же не слишком талантливые.
Сломать насилье! Снять с дикарской воли
Бесстыдство злое купли и продажи!
Плетей не надо для цветов магнолий!
Не надо солнцу океана стражи!
Отмстить за бешенство бичей ременных!
Пусть хищники в туман уйдут кровавый!
Да здравствует свобода угнетенных
Во всех краях и на болотах Явы!
Даже как чистая риторика это – не первый сорт.
Н. Я. Мандельштам вспоминает, как в Баку Городецкий явился к ним с визитом в вагончик на запасном пути, где они с Осипом Эмильевичем тогда жили: «Сидел он долго и все время балагурил, но так, что показался мне законченным маразматиком. У нас еще не было опыта для распознавания творческого идиотизма, и Ахматова лишь через много лет придумала форму «маразматист-затейник» или, вздыхая, говорила про безумных стариков: «Маразм крепчал».
Эти слова характеризуют сорокалетнего Городецкого, как в день нашей встречи, так и в Москве, куда он скоро переехал. (...)
– Он всегда был таким? – спросила я.
Мандельштам ответил, что почти таким, но сейчас он еще притворяется шутом, потому что смертельно напуган: незадолго до революции он выпустил книгу «Сретенье царя» (см. об этом выше. – В. Р.) и теперь боится, как бы ему не пришлось за нее отвечать.
(...) Я почему-то сразу сообразила, что такой не пропадет.
(...) И физиономия у него была соответственная: огромный кадык, крошечные припрятанные глазки и забавный кривой горбатый нос. Солнечная физиономия».
«В Москве страх прошел – Городецкий сумел договориться с новыми хозяевами, и в том, вероятно, сыграло свою роль то, что он бывший солнечный мальчик, надежда русской поэзии. Мандельштам правильно заметил, что большевики свято верили оценкам символистов».
Но он стал писать такие стихи:
В грозовом твоем ударе,
Пролетарий,
Вспыхнул алый хоровод
Всех свобод.
Из Октябрьского мгновенья
Всем векам
Светит серп освобожденья,
Как прожектор морякам.
Евгений Замятин в альманахе «Дом искусств» напечатал нашумевшую статью «Я боюсь», в которой были такие слова: «В 1794 году 11 мессидора Пэйан, председатель комиссии по Народному Просвещению, издал декрет, и вот что, между прочим, говорилось в этом декрете: «Есть множество юрких авторов, следящих за злобой дня, они знают моду и окраску данного сезона, знают, когда надо надеть красный колпак и когда его скинуть. В итоге они лишь развращают вкус и принижают искусство. Истинные гении творят вдумчиво и выполняют свои замыслы в бронзе, а посредственность, притаившаяся под эгидой свободы, похищает ее именем мимолетное торжество и срывает цветы эфемерного успеха».
Этим презрительным декретом французская революция гильотинировала переряженных придворных поэтов. А мы своих юрких авторов, знающих, когда надеть красный колпак и когда скинуть, когда петь сретенье царя и когда молот и серп, – мы их преподносим как литературу, достойную революции».
Ясно, что Е. И. Замятин имел в виду Сергея Митрофановича: ведь это у него и про сретенье царя, и про серп и молот.
Время было трудное, никто не вправе кого-либо осуждать, ведь и Мандельштам, и Пастернак пытались писать «как требуется», но все же не отказываясь от собственного голоса, от главного в себе.
В Москве Городецкий поселился в старом доме возле Иверской, он уверял гостей, что это покои Годунова. Как описывает Дм. Голубков, «в его пустынной, тускло освещенной квартире гулял ветер, дышала стужа (Городецкий никогда не закрывал огромного итальянского окна своей комнаты – в лютый мороз сидел он за столом t;te-а-t;te с ледяной вьюгой и снегом)».
Он, как и многие, значительную часть своего времени уделяет переводам, создает новое либретто к «Ивану Сусанину» М. Глинки, сочиняет и тексты к операм советских композиторов. Но стать значительным советским поэтом ему не удается, хотя он сам, по уверению ряда современников, не теряет уверенности в своей «гениальности».
Ряд его стихов, написанных в 30-е годы, например «Поэт», «Горе», включаются в антологии. В этих стихах еще чувствуется экспрессия, постепенно исчезающая из поэзии Городецкого.
Птице- песне крылья мяли,
Птице-песне горло рвали
И давили грудь пятой.
Слово чахло и ссыхалось,
Слово с мыслью расставалось,
Слово сделалось мечтой.
Это, разумеется, при проклятом прошлом, а вот теперь – в 1935 году – стало так:
Птицы-песни взлет свободен,
Птицы-песни голос годен
И в бою, и за трудом.
Слово чувством накалилось,
Слово мыслью утвердилось,
Слово стало рычагом.
Когда началась война, поэт откликается на это трагическое событие циклом стихов. Увы, они не дотягивают до уровня не то что Сельвинского, но даже Демьяна Бедного.
В эвакуации он живет в Ташкенте, где с ним снова довелось столкнуться Надежде Яковлевне Мандельштам. Дадим ей слово, хотя эта замечательная женщина пишет о бывшем акмеисте с яростью и презрением. «Он жил в том же доме, что Ахматова, – она в каморке на втором этаже полуразрушенного трущобного дома, он внизу в сносной квартире. (...) Говорить с таким типом мне не хотелось, потому что все годы он только и делал, что публично отрекался от погибших и вопил про адамистов, ничего общего с акмеистами не имевших. Зато он перехватывал людей, шедших к Ахматовой, и спрашивал, что делает там наверху «моя недоучка»?
До нас доходили его высказывания за чайным столом про контрреволюционную деятельность Ахматовой, Гумилева и прочих акмеистов, по имени не называемых. Все, что говорил Городецкий, звучало, как донос, но я не знаю, ограничивался ли он болтовней во дворе да еще публичными выступлениями или ходил со своими доносами по начальству...
...Неудавшийся поэт, смолоду вкусивший хвалу и нечто вроде известности, превращается в зрелые годы в существо, не достойное имени человека. Сгусток злости и зависти отравляет его жизнь».
Остановим эту клокочущую негодованием речь Надежды Яковлевны, добавив для справедливости, что начальство его тоже не слишком признавало: одна книга, «Стихотворения», вышла в 1956 году (в «оттепель»), а следующая – сразу вслед за смертью Городецкого, в 1968 году.
Мне не хотелось писать главу о Городецком, странная и жалкая это фигура. Но из песни слова не выкинешь – он все-таки был акмеистом, иногда был и поэтом. Акмеистов было, как мы знаем, шесть. Он был шестым. Лишним.
Литература
1. Блок А. А. Собр. соч. в 8 томах. Т. 6. – М.-Л.: ГИХЛ, 1962.
2. Берберова Н. Н. Курсив мой. – М.: Согласие, 1996.
3. Woroszylski W., Watala E. Zycie Sergiuza Esenina (Перев. В. Рутминского. Рукопись).
4. Городецкий С. Жизнь неукротимая. – М.: Современник, 1984.
5. Городецкий С. Русские портреты. – М.: Правда, 1978 (б-ка «Огонек»).
6. Гумилев Н. Письма о русской поэзии. – М.: Мысль, 1922.
7. Замятин Е. Я боюсь // Альманах «Дом искусств». 1920. № 1.
8. Иванов Г. Петербургские зимы. – М.: Книга, 1989.
9. Мандельштам Н. Вторая книга. – М.: Московский рабочий, 1990.
10. Машинский С. Поэзия Сергея Городецкого / В кн.: С. Городецкий. Стихотворения. 1905-1955. – М.: ГИХЛ, 1956.
11. Пяст В. Встречи. – М.: Федерация, 1929.
