Про эту впечатлившую меня книгу я уже пару лет собираюсь написать хоть что-нибудь, а тут на днях в моих разношёрстных кругах зашёл разговор о Великой депрессии, о литературе и вообще и я вспомнила, что собиралась посмотреть экранизацию этого эпохального романа Стейнбека. Ну и про книгу написать тоже. И вот что имею сказать.
Экранизация гораздо слабее книги (ха-ха-ха, это было ожидаемо) и она одна - 1940 года создания, что само по себе удивительно, потому что темы, которые поднимает произведение, довольно серьёзные и история яркая - странно, что это больше никто не брался перевести на экран. Фильм в лучших традициях того времени, чем-то напоминает "Унесённых ветром" даже, но с другой концовкой, нежели в книге, и со скомканными важными сценами.
А вот книга... книга крутая: история семьи, наложенная на историческую канву.
Читать было очень сложно, потому что, как ни помни, что это Америка, что начало прошлого века, но в голову лезет наша, русская история, при чём в разные времена, вплоть до "перестройки". И читаешь и понимаешь, что вот те "америкосы", которых мы так не любим (ладно уж, не отпирайтесь!) перед тобой, а проблемы-то у них такие же, как у нас: их также обманывает государство и мошенники, для кого любой кризис - новая кормушка, они также принимают всё за чистую монету, они просты и наивны, привыкли получать деньги за честный труд и не понимают, что происходит, когда им за него отказываются платить, они могут лишиться всего в один момент, для них семья - опора жизни, они сострадают друг другу, они - такие же люди, как мы тут... Для меня это не открытие, но я толерантна ко всем нациям и никогда не сужу о народе по его правительству, а вот для многих эта книга может стать откровением, думаю.
Эта мысль, конечно, не главная, её там вообще не закладывал автор, она просто рождается уже сейчас, через много лет.
Основа же истории - крушение американской мечты, жуткое время, когда люди теряли всё и ехали, поведясь на чьи-то лживые обещания, через всю страну в земли, где якобы будет работа, еда и новая жизнь. Доезжали не все... А на месте живые иногда завидовали мёртвым.
Что до героев, то порой мне хотелось крикнуть им: "Нельзя же быть такими тупыми!", но я вспоминала, как сотни людей у нас покупали акции "МММ" или как сейчас берут кредиты под нереальные проценты и мне становилось не по себе.
И что с них взять, они - простые работяги, бесхитростные жертвы обстоятельств. И никто из нас, образованных людей, тоже не застрахован, потому что система прогрессирует, изобретает новые методы и она беспощадна.
Каждый же герой ярок, индивидуален, самобытен, на своём месте - это то, что я особо люблю в книгах.
Ну, и язык. Он "американский", да, но хороший американский, правильный, отражающий эту страну так, как дОлжно.
В книге нет хэппи-энда, конец вообще остаётся открытым, как бесконечны были варианты развития событий для каждой подобной семьи в те годы.
Читать? Однозначно.
После "Гроздьев гнева" я ещё читала у Стейнбека
Некогда целые поколения обездоленных американцев создали для себя столь эфемерное представление будущего, в котором они ни в чем не нуждаются, в котором живут размеренно и не боятся встречать завтрашний день, когда соблюдаются все права и свободы граждан. Получив довольно банальное по звучанию название « », этот феномен стойко укоренился в сознании многомиллионного населения. Примечательно, что термин никогда не имел однозначной трактовки, видимо потому, что каждый слой населения вкладывал в него свой смысл. Для одних американской мечтой был некий образ жизни, в котором семья имеет все, в чем нуждается, когда существование за гранью бедности осталось позади. Для других же это понятие, возможно, имело иной смысл. Наверное не случайно, практически каждый президент США, вступавший на свою должность, в своих речах обещал осуществлять такого рода политику, чтобы максимально приблизить исполнение этой мечты.
Еще более примечательно, что впервые зародилось это понятие во . Это был довольно трудный период для целой страны, когда сотни тысяч фермерских семей были вынуждены покинуть свои земли за неимением средств для оплаты ренты. Для банков мелкие фермерства оказались невыгодными, поэтому было принято решение отказаться от привычной ручной работы и возделывать их с помощью тракторов. По неофициальным подсчетам около 2,5 миллионов жителей остались без крова. В итоге последовал вполне логичный вопрос: Что делать дальше? Простым фермерам, потерявшим свой кров и работу, ничего больше не осталось, кроме как решиться на опаснейшую авантюру и пуститься в дальнюю дорогу на запад. Ослепленные Мечтой, миллионы американцев в одночасье ринулись за обещанными деньгами в золотой штат Калифорнию, где, согласно рекламным буклетам, постоянно есть работа, виноград и апельсины растут прямо вдоль дороги, а число рабочих мест значительно превышает количество нуждающихся в ней. Однако Мечта оказалась пустой надеждой, а человек по природе своей падок на красивые и заманчивые речи и временами не сразу способен включить рацио и абстрагироваться от низменных порывов. Такая ситуация оказалась на руку мелким и средним землевладельцам, которые наверняка имели собственное представление о том, как должна выглядеть на самом деле Американская Мечта, в частности они должны жить в достатке, пока миллионы бедняков существуют разрозненно, в тумане Мечты, и в интересах самих землевладельцев как можно дольше подпитывать пламя в очаге надежды обездоленного люда, не давая тому разгореться до размеров пожара. И вот к такому землевладельцу приезжают сотни, даже тысячи голодных семей, готовых работать за бесценок, хоть за краюху хлеба, но лишь бы работать, и чем больше они приезжают, тем меньше денег им необходимо платить за работу!
Роман Джона Стейнбека «Гроздья гнева» посвящен одной из таких семей. Писатель лично находился в рабочих лагерях таких переселенцев и собирал материал, неоднократно возвращался и позже в эти лагеря, изъездил путь из Оклахомы в Калифорнию, подобно семейству Джоудов, описанных в книге. Изначально планировался публицистический очерк, однако Стейнбек был столь поражен происходившим, что все наброски он воплотил в один большой роман. Полученный гонорар он пожертвовал сезонным работникам; в дальнейшем ему предлагали еще раз вернуться к этой теме, но свой отказ он объяснил нежеланием зарабатывать на этих бедных людях. Еще перед публикацией своей работы писатель предрекал своему роману тяжкую участь, что, собственно, и произошло. Его книга запрещалась, публично предавалась огню, встречала сильнейшее сопротивление со стороны власти за резкую критику проводимой политики монополизации и индустриализации, но вопреки всем обстоятельствам книгу читали. Причем в 1939 году произведение «Гроздья гнева» оказалось самым покупаемым и читаемым в Соединенных Штатах.
Как уже было сказано, действия романа относят нас в штат Оклахома времен Великой Депрессии. Семья Джоудов, как и сотни тысяч других подобных семей, вынуждены оставить свои родные земли, которые они возделывали годами, но жесткая политика внедрения новых технологических единиц лишили мелких фермеров последних источников заработка. В поисках лучшей жизни они отправляются в долгий путь по направлению к Калифорнии, где таким же как и они обещают достойную жизнь, постоянную работу, и т. д. В пути каждый из членов семьи строит свои личные планы по прибытию в золотой штат, но, как уже было сказано выше, этим мечтам не было суждено сбыться. В пути Джоудам приходится столкнуться с многочисленными трудностями, вплоть до потери близких. Примечательно, какие бы удары не наносила им судьба, Джоуды продолжают верить в свою Мечту, они не прекращают свой путь и всегда находят в себе моральные и физические силы сделать новый шаг вперед. Но как бы оптимистично не звучали эти слова, книга буквально наполнена серостью и печалью, а порой чтение сопоставимо с траурной процессией. Столь тяжелое впечатление может произвести книга!
В романе Стейнбек пишет следующее: «В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева - тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго». Название «Гроздья гнева» отсылают нас к Откровению Иоанна Богослова, в котором дословно говорится о гневе, который может вылиться на тех, кто его и вызвал. В целом, роман Стейнбека сплошь пропитан библейской, или точнее, антибиблейской тематикой, тому подтверждение мы видим в названии книги. Также проповедник Кейси, один из спутников Джоудов, отошел от духовных дел и объясняет это тем, что нет в нем больше никакой благодати, не видит он больше смысла в своих службах. По его же словам нередко после окончания службы предавался блудным делам, что однозначно идет вразрез с общепринятыми церковными канонами. Имя дочери Розы Сароны взято из Песни Песней Соломона, в которой говорится следующее: « Я роза сарона, я лилия долин». В западной культуре эта роза является символом Божьей Матери. Возможно, Стейнбек именно в этой девушке запечатлел небольшую искорку надежды на просветление и обретение лучшей жизни, что в часы бедности, бунтарства и озлобленности есть место человечности, которое так трудно рассмотреть сквозь серость всего произведения. Такой вывод можно сделать, поняв замысел автора в концовке произведения. Дело в том, что в финальных строках Роза Сарона не позволяет умереть бедняку от голодной смерти, накормив его грудью. Эта ситуация отсылает нас к картине «Отцелюбие римлянки», запечатлевшая историю, согласно которой дочь кормит грудью своего отца, приговоренного к голодной смерти. Осудившие Кимона (отца девушки) увидели такую любовь и самопожертвование и помиловали старика. Таким образом, Роза Сарона изображена в роли символа покаяния перед родителями, в частности за то, что сама не смогла сполна получить сыновьей любви, потеряв ребенка при родах.
После прочтения романа Стейнбека «Гроздья гнева» вы вряд ли испытаете восторженные чувства. Эта книга действительно очень тяжела для восприятия, временами душит, словно привязанный к горлу камень, однако осознание того, что это произведение выступает в роли предупреждения или напутствия и для нынешнего поколения, несомненно, останется с вами. Именно за это стоит сказать огромное спасибо Стейнбеку, и за его не приукрашенное описание и прямоту изложения. А нам лишь остается не терять человечность внутри себя, дабы потом не приходилось искать ее заново.
Джон Эрнст Стейнбек - знаменитый американский писатель, нобелевский лауреат, который написал много прекрасных произведений.
"Гроздья гнева" - лучший роман Д. Стейнбека. И сегодня он остается вершиной творчества писателя. Критики не без оснований называют "Гроздья гнева" народной эпопеей. В центре авторского внимания - конфликты общенациональной значимости, проблема судеб американских фермеров, разоряемых банками, трестами и монополиями.
Внешне событийная канва романа связана с историей трех поколений фермеров Джоудов - основателей фермы, американских пионеров, захвативших землю у индейцев; их детей, согнанных с насиженных мест неурожаем и нефтяными монополиями; их внуков, превратившихся в наемных рабочих. Содержание романа не ограничивается рамками семейных отношений.
В эпическое повествование о Джоудах Стейнбек вмонтировал небольшие по объему главы полупублицистического характера. Эти страстные лирические монологи (а иногда и многоголосые диалоги), написанные то от имени безымянного арендатора, то от имени барменши, наблюдающей вблизи мир "сытых", то от имени разоренных фермеров Оклахомы, дают автору возможность непосредственно обращаться к читателю по самым волнующим вопросам. В них идет речь о причинах классового расслоения и обнищания фермеров, разбойничьей политике правительства и монополий, страшных контрастах нищеты и богатства в стране. В лирических отступлениях Стейнбек не только декларирует свою ненависть к миру "сытых", создавая гротескные образы управляющих страной, "дышащих прибылью", "пожирающих проценты" с капитала трестов и банков, но и предрекает неизбежность гибели существующего порядка вещей.
Стейнбек говорит о созревающих в душах людей гроздьях гнева, таящих невиданные возможности. Обращаясь мысленно к своим противникам, к власть имущим, писатель произносит пророческие слова: "Если б вам удалось отделить причины от следствий, если б вам удалось понять, что Маркс, Джефферсон, Ленин были следствием, а не причиной, вы смогли бы уцелеть. Но вы не понимаете этого. Ибо собственничество сковывает ваше "я" и навсегда отгораживает от "мы".
Проблема индивидуализма и коллективизма ставится Стейнбеком не только в лирическом плане романа, но и в эпических главах, посвященных Джоудам.
роман "Гроздья гнева": На его страницах раскрываются проблемы человеческого существования в неблагоприятной социальной среде, проблемы защиты прав человека и его мировоззрения. В центре событий романа находится семья Джоудов, на примере которой показана судьба фермеров Оклахомы. Этих людей сгоняют с земельных участков, не предлагая ничего взамен. Поражает эгоизм правительства, которому совершенно безразлична дальнейшая судьба бездомных. Люди не могут найти справедливости по отношению к себе из-за бездействия правительственных чинов. Они вынуждены подчиниться обстоятельствам. Остается только один выход: искать счастья там, откуда шлют повсюду рекламные листовки с предложениями рабочих мест с высокой оплатой. Кажется, вся страна бежит на запад от этой беды.
Меня тронула солидарность безработных. Человек, у которого есть еда, кормит голодного. Озябшего согревают. Семья, в которой кто-то умирает, находит утром возле палатки горстку монет. Группа людей становится сплоченным коллективом, цель которого - найти себе работу.
Здесь начинается переход от "я" к "мы". Люди, ставшие близкими из-за общего несчастья, относятся друг к другу с добротой и уважением. Меня ужаснула картина встречи безработных с Калифорнией. Плодородный край враждебно встречает толпы голодных кочевников. Все вооружаются, кто винтовкой, кто киркой, готовясь защищать свою собственность.
Люди, жаждущие работы, заполняют все дороги. Они готовы пойти на все, чтобы накормить детей; они не видят выхода, и постепенно в их сознании начинает бродить ярость. И как потом язык поворачивается сказать, что эти люди сами виноваты в сложившейся ситуации? Ведь эти безработные не идут воровать и убивать ради денег. Они верны закону до конца, поэтому ищут выход из сложившейся ситуации в соответствии с ним. Уцелеть могли во время кризиса только крупные собственники, имеющие консервные заводы. Урожай гниет, и над землей стоит запах гнилья. А в это время дети умирают от недоедания, потому что пищу уничтожают намеренно, чтобы поднять цены на продукты. Горы фруктов горят, политые керосином. Картофель выбрасывают в реку. Люди приходят подбирать продукты, но охрана гонит их прочь. Люди, оказавшиеся в безвыходном положении, просто вынуждены переступить через грань закона. Они терпели до поры до времени, но умирать никто не хотел. Так уж получилось, что в генах каждого человека заложен инстинкт самосохранения.
БИЛЕТ 10
1. Творчество У. Фолкнера и традиция литературы «потока сознания»
американский писатель. Выдающийся романист, новеллист и эссеист. Классик мировой литературы XX века. Его семейная предыстория достаточно туманна (существуют версии и об ирландских и о шотландских, и о чисто английских, и о французских "корнях"), однако к моменту рождения У.Фолкнера их семья уже давно осела в одном из южных штатов (Миссисипи), играя немалую роль в жизни местного общества. В этом штате, в городе Нью-Олбени, и родился будущий писатель, здесь прожил Большую часть своей жизни, здесь он умер. Эту свою "малую родину" он сделал местом действия большинства своих романов - создав, по совету Шервуда Андерсона, "свой мир", однако, не просто фиксируя происходящие вокруг него события, но превратив их в некий миф, в некую Сагу. Этот "мир", одновременно реальный и выдуманный, известен сегодня каждому: Джефферсон, округ Йокнапатофа, Миссисипи. А себя Фолкнер называл его "единственным хозяином и владельцем". Эта "маленькая почтовая марка родной земли" стала для писателя своеобразным "Ноевым ковчегом", ибо он вместил в свои романы, составившие вкупе уникальную в литературе XX века Сагу, герои и сюжетные коллизии которой как бы "перетекали" из одной его книги в другую, представителей всех абсолютно слоев американского общества, всех его сословий, рас, религиозных конфессий. Недаром многочисленные последователи Фолкнера были названы "южной школой" в американской литературе XX столетия - столь значительным, столь грандиозным по масштабу оказался созданный Фолкнером мир (и миф). В эту Сагу вошли романы "Сарторис" (1928), "Шум и ярость" (1929), "Авессалом, Авессалом!" (1936), "Осквернитель праха" (1948), трилогия "Деревушка" (1940), "Город" (1957), "Особняк" (1959). В 1950 г. Фолкнеру была присуждена Нобелевская премия "за выдающийся самобытный творческий вклад в развитие современного американского романа". Действие некоторых романов Фолкнера выходит за пределы Йокнапатофы ("Притча", 1954, и др.). В последние годы жизни Фолкнер много работал как эссеист и критик, причем его публицистика стала естественным, абсолютно соразмерным продолжением его художественного творчества, подчиняясь тем же этическим и эстетическим законам.
2. Гуманизм творчества Ф. Кафки («Превращение», «В исправительной колонии»)
Экспрессионизм в литературе представлен произведениями самого загадочного и необычного писателя XX века Ф.Кафки . В его абсурдных произведениях предстает перед читателем страх и растерянность героев перед лицом враждебного человеку мира, бессилие и вместе с тем смятенные поиски выхода. Писатель стремится проникнуть в сущность действительности, обнажить беспощадную жестокость и нелепость ее законов, обычаев, морали. Он убежден в фатальной непреодолимости этих сил, обреченности маленького человека. В рассказах "Превращение", "В исправительной колонии" автор использует художественный прием правдоподобного описания деталей, эпизодов протокольно четким языком в сочетании с кошмарными и фантастическим ситуациями, невероятными, страшными и абсурдными.
Кафку всячески превозносят как гениального художника, мудреца, провидца.
Он продолжает давнюю модернистскую линию, ярко выраженную еще Э. По и утверждавшуюся, в частности, в русской литературе старшими символистами (особенно Ф. Сологубом) и Л. Андреевым: мир - «зловонная тюрьма», нескончаемый ужас...
С удивительным постоянством и, в сущности, однообразно он показывает, что мир абсурден, жесток и люди в нем беспомощны. Они и в этом мире находятся в положении пассажиров, попавших в крушение в длинном железнодорожном туннеле... Не видно начала света и его конца, и даже в существовании начала и конца нельзя быть уверенным. А вокруг мы видим одних только чудищ...
Слабые, беззащитные люди естественно превращаются в тараканов, и это никого не удивляет (рассказ «Превращение»). Они покорно умирают в садистских исправительных колониях, где, по мнению коменданта и его единомышленников, после шести часов немыслимой пытки, когда у «жертвы уже нет сил кричать», происходит «просветление мысли», и человек уже только «своими ранами разбирает роковую надпись: «Виновность всегда несомненна» (рассказ «В исправительной колонии»).
БИЛЕТ 11
1. Литература «потерянного поколения» (Э. Хемингуэй, Р. Олдингтон, Э. М. Ремарк)
«ПОТЕРЯННОЕ ПОКОЛЕНИЕ» - определение, применяемое к группе зарубежных писателей, выступивших в 1920-е гг. с произведениями, в которых отразились разочарование в современной цивилизации и утрата просветительских идеалов, обостренные трагическим опытом 1-й мировой войны. Выражение приписывается Г. Стайн; использовано Э. Хемингуэем в эпиграфе к роману «И восходит солнце» (1926). Тема «потерянного поколения» проникнута пафосом стоического пессимизма у Хемингуэя, Дж. Дос Пассоса, У. Фолкнера, Э. М.
«Писатели потер поколен» – точное определение настроения людей прошедших 1МВ; пессимисты, обманутые пропагандой; потеряли идеалы, к-рые внушались им в мире жизни; война разрушила многие догмы, госинституты; война обрела их на безверие и одиночество. Герои «ПП» лишены многого, они не способны на единение с народом, государством, классом, в результате войны они противопоставляют себя миру, к-рый их обманул, несут в себе горькую иронию, критику устоев фальшивой цивилизации. Лит-ра «ПП» рассматривается как часть лит реализма, несмотря на пессимизм, к-рый сближает ее с лит модернизма.
Ричарда Олдингтона "Смерть героя" (1929). вместе с книгами Ремарка и "военными" романами двадцатых годов Хемингуэя он образует своеобразный "триптих", посвященный Первой мировой войне. Однако читатели едва ли догадываются о том, что достоверная история, рассказанная в "Смерти героя", лежит в основе сюжета еще одной книги совсем другого автора.
О том, что роман Олдингтона имеет автобиографическую подкладку, специалисты, конечно, знали. Но не писали. В советское время полагали, что разбираться в биографической подоплеке произведений - все равно что заглядывать в спальню через замочную скважину: неприлично! Литература подлежит серьезному анализу в терминах борьбы направлений, классов, группировок. С этой "глобальной", как сегодня говорят, точки зрения какое нам дело до того, что в "Смерти героя" Олдингтона за действующими лицами стоят определенные прототипы (разумеется, со всеми известными поправками на ироническую дистанцию между героями произведения и его автором)? Что Джордж Уинтерборн - это сам Олдингтон, Элизабет Пастон - Хильда Олдингтон, его первая жена-американка, на которой он женился в 1913 году и с которой развелся в 1938-м, а расстались они гораздо раньше, еще в 1917-м, а Фанни Уэлфорд, подружка Элизабет, - это тоже реальное лицо, некая Дороти Йорк?
Ремарк «На западном фронте без перемен” явился подлинным шедевром писателя (1929) – поразительно простая и правдивая книга о войне, о тех ее жертвах, что вошли в историю как «потерянное поколение». Это – история убийства на войне семи одноклассников, отравленных шовинистической пропагандой в школах кайзеровской Германии и прошедших подлинную школу на холмах Шампани, у фортов Вердена, в сырых и грязных окопах на Сомме. Здесь оказались уничтоженными понятия о добре и зле, обесцененными нравственные принципы. За один день мальчики превратились в солдат, чтобы вскоре быть бессмысленно убитыми. Они постепенно осознавали свое ужасающее одиночество, свою старость (хотя каждому из них было не более двадцати) и обреченность: «из клетки войны один выход – быть убитым».
Ведущая в романе тема бессмысленности войны осознается ее героями как простая истина: убитый тобой – не твой враг, он – такой же несчастный. Пауль вглядываетс я в документы убитого им француза-печатника Жерара Дюваля, в фотографию его жены и дочери. «Прости меня, товарищ! – говорит он. – Мы всегда слишком поздно прозреваем. Ах, если бы нам почаще говорили, что вы такие же несчастные маленькие люди, как и мы, что вашим матерям так же страшно за своих сыновей, как и нашим, и что мы с вами одинаково боимся смерти, одинаково умираем и одинаково страдаем от боли!». Пауль будет убит последним из семи одноклассников, в октябре 1918 года, «в один из тех дней, когда на фронте было так тихо и спокойно, что военные сводки состояли из одной только фразы: «На Западном фронте без перемен».
2. Мифологическая основа романов Т. Манна «Иосиф и его братья» и «Доктор Фаустус»
Томас Манн, немецкий писатель, брат Генриха Манна. В семейной хронике буржуазной семьи романе «Будденброки», философском романе «Волшебная гора», «Доктор Фаустус», тетралогии на библейский сюжет «Иосиф и его братья», многочисленных новеллах показал кризисное состояние мира и человека 20 в., отразил нравственные, духовные и интеллектуальные искания европейского интеллигента, усложнившееся индивидуалистическое сознание (с комплексом ницшеанских проблем). В основном М. работает над преодолением психологии декаданса, глубоко им пережитой. В себе самом М. видит орудие критич. самоочищения нем. "бюргерской" культурной традиции, а в своем творчестве – инструмент "самоопределения" через самопознание.
В "Иосифе и его братьях" библейский миф как бы иллюстрирует переход от крайне архаичных древневосточных мифов к историзованному иудейскохристианскому мифу, выражающему гуманизацию личности.
Доктор Фаустус.
Самым утонченным и интеллектуализированным неомифологическим произведением ХХ в., несомненно, является «Доктор Фаустус» Томаса Манна. Здесь сталкиваются два мифа - легенда о докторе Фаусте, средневековом маге, продавшем душу дьяволу (главный герой романа, гениальный композитор Адриан Леверкюн, заразившийся в публичном доме сифилисом и в своих бредовых фантазиях заключающий договор с чертом на 24 года (по числу тональностей темперированного строя - ср. додекафония; один из прообразов Леверкюна, наряду с Ницше, основатель серийной музыки Арнольд Шенберг), и вагнеровско-ницшеанская мифология сверхчеловека, подсвеченная горькими рассуждениями о ее судьбе в гитлеровской Германии. Характерно, что мифологическим источником ключевой сцены «Доктора Фаустуса» является соответствующая сцена разговора с чертом Ивана Карамазова из романа Достоевского «Братья Карамазовы».
Рассказ ведется от лица доктора философии Серенуса Цейтблома.
Повествование перемежается авторскими отступлениями о современной ему Германии, полными драматизма рассуждениями о трагической участи «государства-чудовища», о неизбежном крахе нации, вздумавшей поставить себя над миром; автор проклинает власть, погубившую собственный народ под лозунгами его процветания.
БИЛЕТ 12
1. Миф в литературе XX века. Мифологическая основа романа Дж. Джойса «Улисс»
Миф - один из центральных феноменов в истории культуры и древнейший способ концепирования окружающей действительности и человеческой сущности. Миф - первичная модель всякой идеологии и синкретическая колыбель различных видов культуры - литературы, искусства, религии и, в известной мере, философии и даже науки.
Наука не может, как надеялись позитивисты в XIX веке, полностью вытеснить мифологию, и прежде всего потому, что наука не разрешает такие общие метафизические проблемы, как смысл жизни, цель истории, тайна смерти и т. п., а мифология претендует на их разрешение. Миф вообще исключает неразрешимые проблемы и стремится объяснить трудно разрешимые через более разрешимое и понятное. Главная цель - поддержание гармонии личного, общественного, природного, поддержка и контроль социального и космического порядка.
Дж. Джойс написал один из первых в этом стиле романов – “Улисс”. Одна из глав этой книги представляет собой журналистский репортаж, другая – рекламный таблоид, третья – “музыкальную” симфонию, четвёртая стилизована под вопросы катехизиса и т.п.
Дж.Джойс устами своего героя Стивена рассказывает о мечте вообще освободиться от ужаса истории, которая есть лишь бессмысленное кружение на одном месте. Герои Джойса страдают от всякого социального давления (Стивен) и одновременно наоборот (в лице Блума) от неукорененности индивида в социуме. В "Улиссе" мифологические античные параллели (с концентрацией на персонажах "Одиссеи") служат фоном и способом характеристики героев. Используется путь их сравнения с героями мифологическими. При этом персонажи сравниваются с античными или библейскими героями не только разными, но прямо противоположными. В романе Джойса «Улисс» эпико-мифологический сюжет «Одиссеи» оказывается средством упорядочения первичного хаотического художественного материала. Герои романа сопоставляются с мифологическими персонажами гомеровского эпоса, многочисленные символические мотивы в романе являются модификациями традиционных символов мифологии - первобытной (вода как символ плодородия и женского начала) и христианской (мытье как крещение). Джойс прибегает и к нетрадиционным символам и образам, представляющим примеры оригинальной мифологизации житейской прозы (кусок мыла как талисман, иронически представляющий современную «гигиеническую» цивилизацию, трамвай, «преображённый» в дракона, и т. д.). в «Улиссе» мифологизм даёт лишь дополнительную опору для символической интерпретации «натуралистически» поданного материала жизненных наблюдений (непосредственным сюжетом романа является один день городской жизни Дублина, как бы пропущенный сквозь сознание главных персонажей). Для мифологического моделирования истории Джойс чаще всего пользуется мифологемой умирающего и воскресающего богочеловека - в качестве «метафоры» циклической концепции истории.
2. Отражение особенностей японского мироощущения в романе Я. Кавабата «Тысячекрылый журавль»
Ясунари Кавабата известен как писатель, обращавшийся в своих произведениях к национальным традициям. Однако его литературные реминисценции интересны не сами по себе, но прежде всего тем, что эстетические идеалы литературы прошлого, которые сменяли друг друга в ходе достаточно длительного литературного процесса, в произведениях этого писателя сосуществуют в едином художественном времени и пространстве, органически сочетаясь и дополняя друг друга. Это составляет особую специфику литературы Кавабаты, остающейся, при постоянных обращениях к прошлому, к традиции, литературой вполне современной и чуждой какому-либо эпигонству.
Я.Кавабата (1899-1972), один из крупнейших писателей современной Японии, лауреат Нобелевской премии.
Все мысли и рассуждения в речи Ясунари Кавабаты - это мысли о наследии, которое для него неотделимо от современной жизни и сливается с ней как «среда обитания» его души.
В загадочной повести К. «Тысячекрылый журавль» (1949), в основе которой лежит традиционная японская чайная церемония, прослеживаются элементы «Саги о Гэндзи». Тонкое проникновение в душевный мир героев, огромное внимание, уделяемое их чувствам и переживаниям, отличают повесть. Сложные душевные коллизии, борьба чувства любви с сознанием вины, своего рода одержимость чувством вины.
В центре внимания писателя взаимоотношения и душевные конфликты четырех персонажей: 25-летнего Кикудзи Митани, госпожи Ооты, ее дочери Фумико и юной Юкико Инамуры. Любовь Кикудзи к госпоже Ооте с самого начала омрачена для него глубоким чувством вины от сознания того, что эта женщина была в связи с его покойным отцом. Это же обстоятельство мучает и госпожу Ооту. Ей стыдно и перед дочерью, и перед молодым человеком, который к тому же, как она знает, помолвлен с Юкико. Все это в конце концов приводит ее к самоубийству.
Взаимное чувство, возникшее после ее смерти у молодых людей - Кикудзи и Фумико, - также с самого начала омрачено трагедией г-жи Ооты. В результате Фумико уходит из жизни Кикудзи, уезжает навсегда, мучимая чувством стыда за мать и сознанием вины за любовь к человеку, бывшему до того возлюбленным матери. Полюбив Юкико и в конце концов женившись на ней, Кикудзи долго не может обрести полного счастья, терзаемый чувством вины за свое прошлое.
БИЛЕТ 13
1. Общественно-культурная ситуация 1950-1960 гг. во Франции и ее отражение в литературе. Роман Р. Мерля «За стеклом»
Рубежом, меняющим ХХ век после второй мировой войны еще раз, стал 1968 год, когда университетские городки Франции, США, Англии, Германии захлестнули студенческие бунты. Сам факт выступления анархиствующих студентов Сорбонны разрушил миф об устойчивости общества потребления и обострил проблему всеобщей дегуманизации. Осмысление последствий студенческих "революций" пришло позднее (Р.Мерль "За стеклом"), но безнадежный, на первый взгляд, бунт обнажил устрашившую европейцев глубину противоречий технологической и потребительской цивилизации, утрату идеалов и падение духовности. И эта проблема, проблема мучительной дихотомии веры и нигилизма, потеря цельности мира, который видится распадающимся на фрагменты и в котором человек трагически не защищен, и трепетной надежды на воссоединение разбитых осколков зеркала бытия, на формирование новой "соборности" станет одной из ведущих в мировой литературе последней трети ХХ столетия.
Один французский критик назвал Робера Мерля "романистом идей". Действительно, в его романах идеи выступают как равноправные наряду с людьми, герои жизни и искусства, как двигатели человеческих поступков. В наш сугубо интеллектуальный век это делает Мерля художником глубоко современным. Современность эта не внешняя. Ей чужда погоня за преходящей модой новейших литературных приемов. Мерль почти всегда выдерживает тон подчеркнутой бесстрастности повествования. Впрочем, бесстрастность оказывается внешней, она не скрывает, а лишь оттеняет демократичность убеждений автора. Он привлекает острым восприятием жгучих проблем, волнующих нас сегодня, непримиримостью к любым формам социального гнета и подавления личности.
"За стеклом" - не роман в традиционном смысле слова. Это скорее беллетризованное описание студенческих волнений, действительно происшедших 22 марта 1968 года на гуманитарном факультете Парижского университета, размещенном в Нантере - городе-спутнике французской столицы. В книге действуют и вполне реальные люди, имена которых еще недавно не сходили с газетных полос, и персонажи вымышленные, однако же не менее достоверные как социальные типы.
День, рассказ о котором составил объемистую книгу, трудно назвать историческим. Но он оказался одним из первых, почти незаметных толчков перед политическим землетрясением, неожиданно охватившим Францию, - движением мая--июня 1968 года. Начавшись с массовых выступлений студентов, которые протестовали против полицейских репрессий и требовали реформы высшей школы, это движение вылилось в общенародную забастовку, сопровождавшуюся почти повсеместным занятием французскими рабочими и служащими предприятий и учреждений. Движение привело к отставке правительства и в конечном счете - президента Франции генерала де Голля. Оно вызвало глубокие сдвиги в социально-экономических и политических условиях жизни французского народа. Оно дало толчок цепной реакции студенческих волнений, которые прокатились в 1968--1970 годах едва ли не по пятидесяти странам.
Модель мира, где всё основывается на постоянном бездумном потреблении, обязательно будет преобладающей над всеми остальными вариантами бытия. Жизнь человека слишком скоротечна, чтобы можно было задумываться о будущем, а когда незаметно подкрадывается старость — тогда уже поздно оглядываться назад и анализировать прожитые годы. Краткие двадцать-тридцать лет мнимого экономического благополучия оборачиваются тяжёлыми буднями других людей. До Джона Стейнбека с реалиями американской жизни читателя знакомили Теодор Драйзер, отлично показавший действительную правду о перетягивании одеяла на себя, и Джек Лондон, открыто описывавший грядущий крах современного ему общества. Железная пята действительно накрыла мир, когда капиталисты наступили на горло пролетариату, не собираясь сдавать позиций в набирающей обороты технической революции. До массовый столкновений дело в итоге не дошло, хотя всё к тому располагало. Совесть приниженных людей редко находит дорогу к справедливости — её подменяют всем чем угодно, только не действительной справедливостью в угоду всё той же приниженной совести. Стейнбек предложил читателю совершить экскурс в мир разорённых банками американских фермеров тридцатых годов XX века, вынужденных глотать пыль, пожиная гроздья гнева вследствие продолжительной многолетней засухи; впереди их ждёт надежда, глаза закрыты верой в лучшую жизнь, а волк в душе отчаянно не желает просыпаться, заглушая голодным воем разумное побуждение начать бунт.
Стейнбек не спешит, начиная повествование. Он долго и основательно останавливается на каждой сцене. Страницы книги больше напоминают газетные наброски, где за ярким заголовком следует интервью, сопровождаемое размышлениями автора статьи. Именно таким образом встречает читателя роман «Гроздья гнева». Стейнбек не жалеет места, красочно описывая засуху, гибель урожая, толстый слой пыли, даже приключения черепахи не останутся в стороне. Из мелких деталей Стейнбек создаёт масштабное полотно надвигающейся социальной катастрофы. За обличительными фактами человеческой глупости разворачивается депрессивная составляющая романа, погружающая читателя в многостраничные страдания главных героев, вынужденных мириться с бедностью, унижениями и подлым стечением обстоятельств. Не их вина, что они брали деньги в долг, а теперь не имеют средств для восполнения банковских издержек. Их деды и отцы боролись со змеями и индейцами, закрепляя право на землю за собой, а теперь против них выступили кредиторы, забирающие даром всё нажитое имущество.
Можно бесконечно обвинять банковскую систему в её способности ростовщичеством доводить людей до банкротства. Они умело заставляют брать у них кредиты, якобы предлагая выгодные условия. Стейнбек ещё не знал, на какие хитрости пойдут банки в будущем, обрекая на долговую яму людей заранее, заочно оформляя на них кредиты в виде пластиковых карт, отказ от которых вызывает неподдельное удивление в глазах банковских работников. Сомнительно, чтобы в начале XX века был реальный контроль за их деятельностью. Люди совершили неразумный шаг, понадеявшись прикупить больше земли и лучше обрабатывать участок с помощью спецтехники, не ожидая стихийных бедствий. В итоге, они потеряли всё, оставшись наедине с листовкой из Калифорнии, обещающей райскую жизнь и солидный заработок. Почти в один момент со своих мест снялись триста тысяч человек и отправились собирать апельсины с персиками.
Слишком честных людей предложил Стейнбек на суд читателя. Даже убийца в романе совершил преступление, вынужденный защищаться от нападающего на него человека. Остальные просто готовы падать в ноги, чтобы наконец-то обрести счастье. Ни у одного из них нет чувства самоуважения, даже в зачаточном состоянии. Они могли сомневаться в самом начале, но и тогда Стейнбек ничего подобного не описывал, просто сорвав всех с насиженных мест и бросив на поиски лучшей жизни. Что это за рабская покорность? Откуда она могла возникнуть в крови тех, чьи предки совсем недавно захватили эти земли для себя? Может показаться удивительным, но рабами оказываются именно белые люди, а про чёрных Стейнбек не говорит вообще ничего. Может их не было никогда в западных штатах, иначе на длительном пути героев книги кто-нибудь должен был вспомнить о расовых предрассудках. Однако, тяжесть повествования настолько кружит голову читателю, что созерцание людского горя выбивает из колеи и не даёт опомниться, покуда не придёт время обдумать прочитанное.
Стиль Стейнбека довольно резок. Предложения под его рукой получаются обрывистыми. Этюды и эссе о сельской пасторали воспринимаются терпимо, но далее Стейнбек расцветает, наполняя словами большое количество диалогов, где беседующие не всегда говорят по делу, а чаще в иных выражениях повторяют общую идею книги. В мире нет справедливости — она подобна кладу из сгнивших фруктов, выброшенных на помойку, чтобы никто не смог утолить свой голод. Стейнбек основательно твердит об одном и том же, не позволяя читателю расслабиться. Радостных моментов от «Гроздьев гнева» ждать не стоит: повествование подразумевает только надувательство обедневших слоёв населения средним классом, смерть в пути и постоянный поиск работы и пропитания.
Пока по Европе бродили осиротевшие немцы и евреи, выдворенные из Германии режимом нацистов, точно также бродили по Америке фермеры. Но фермеры были в родной стране, а не на чужбине. Однако, какая это родина, если тебе не позволяют свободно передвигаться, устраивая полицейские кордоны, пропускающие только обеспеченных людей? При этом, Америка воспринималась немцами подобием рая, где их ждёт долгожданный покой и худо-бедная возможность почувствовать себя человеком. Разве это не является наглядным доказательством выражения, что лучше там, где нас нет? Всё можно познать только в сравнении. Стейнбек не выжимал слёз из читательских глаз, а констатировал реальное положение дел. В едином порыве триста тысяч человек могли сотворить собственную революцию, но Стейнбек не стал распространяться дальше заданных им рамок, не создавая предпосылок для народных волнений. И всё равно непонятно, почему не стали гореть плантации в Калифорнии, а критическая масса не накалилась до предела, затопив в крови дерзких капиталистов, открыто пользующихся дармовым трудом, постоянно занимаясь демпингом заработной платы.
«Гроздья гнева» оставляют ощущение недосказанности. Человек никому ничего не должен, а значит когда-нибудь произойдёт переосмысление ценностей, где не будет места экономическим моделям, основанным на денежном эквиваленте стоимости товаров и услуг. Упрощение вступит в противоречие с очередным витком конфликта. Учитывая, что уже сейчас понятие денег принимает эфемерный вид, то они останутся даже не бумагой, а будут пустотой, которая точно не заслуживает участия в бартерных сделках. Разумного выхода из ситуации всё равно никогда не найти — человек не может жить без конфликтов. А значит гроздья гнева никуда не денутся.
Дополнительные метки: стейнбек гроздья гнева критика, стейнбек гроздья гнева анализ, стейнбек гроздья гнева отзывы, стейнбек гроздья гнева рецензия, стейнбек гроздья гнева книга, John Steinbeck, The Grapes of Wrath
Данное произведение вы можете приобрести в следующих интернет-магазинах:
Лабиринт | ЛитРес | Ozon | My-shop
Это тоже может вас заинтересовать:
—
— Эмиля Золя
— и Джека Лондона
— Теодора Драйзера
— Эриха Ремарка
Рецензия на книгу «Гроздья гнева» – Дж. Стейнбек, написанная в рамках конкурса «Книжная полка #1».
Кажется, открыв эту книгу, из нее посыплется песок вперемешку с землей, а в глаза будет бить беспощадное солнце, и, щурясь от его лучей, ты будешь внимательным взглядом всматриваться в напечатанные слова, ища в них, словно среди стеблей кукурузы, очередные образы и символы, которыми буквально усеяно это произведение.
Долгое время на широких просторах Оклахомы люди жили в своих домах, собирали урожаи на своих участках, ели еду, которую сами выращивали. Именно здесь они переживали личные трагедии, заводили новые семьи, производили на свет очередных продолжателей рода. Однако это незримое, но тесное единство с землей, выраженное абсолютно всем: телом, душой и мыслями – резко разрывается, когда на сокровенную территорию вторгается новый мир со своим безнравственным и равнодушным к проблемам других порядком, и теперь человек вынужден покинуть настолько близкие ему места, быть вырванным из родной почвы с корнями. На его место приходят машины. На его место приходят водители тракторов. На его место приходят новые владельцы, которым абсолютно наплевать на людей, потерявших свою землю, свои дома, свои корни. Они заботятся лишь о собственном кошельке, о том, чтобы приумножить свои владения и цифры на банковском счете. Эта несправедливость и нечеловеческое отношение к родному народу вызывает возмущение и раздражение, сеет внутри тебя зерна гнева .
“У торгашей одна забота: обставить да надуть, а называется это у них по-другому… В том-то все и дело. Укради покрышку - и ты вор, а он хотел украсть твои четыре доллара - и это ничего. Это коммерция.”
Тысячи семей, подражая солнцу на небосводе, держат свой путь с востока на запад, чтобы попасть в обещанный им объявлениями фруктовый рай: найти там работу, приобрести дом, воспитать следующее поколение. Во время каждой остановки обездоленные семьи сливаются в единое целое, формируя свой отдельный мир, правила которого всем понятны без оглашения: уважай старших, помогай другим, заботься о младших. Но каждое утро этот мир распадается, чтобы вечером восстановиться вновь, пусть и с другими попутчиками. Подобно сухопутной черепахе, которая медленно и упорно движется вперед, переваливаясь через различные препятствия, люди так же неуклонно следуют по своему маршруту. Они несут с собой традиционные ценности и принципы, согласно которым они были воспитаны сами и за которые крепко держатся, как за невидимую нить, связывающую их друг с другом и с покинутой родиной. Теперь, лишившись почти всего, кроме своих близких, имея при себе лишь мечту о беззаботной жизни, они заражаются и заражают других иллюзией предстоящего благополучия, хотя повсюду их преследует затаившаяся мысль, что даже в раю есть свои змеи.
Произвол, беззаконие, повсеместная лживость, отрицание традиций и полная безнравственность – вот, что с собой несет чума новых капиталистических принципов. Мир начинает покрываться ржавчиной и разъедаться непомерной жадностью и алчностью людей, давно потерявших душевную связь с землей.
“Банк - чудовище - должен получать прибыль все время. чудовище не может ждать. Оно умрет. Если чудовище хоть на минуту остановится в своем росте, оно умрет. Оно не может не расти.”
Джон Стейнбек настойчиво взращивает ростки гнева в читателях, своевременно поливая их описаниями вопиющей несправедливости. Так и хочется обратиться ко всем этим семьям, потерявшим многое и которые неизвестно сколько потеряют еще, призвать их к действию. Но если бы было все так просто: ведь у них масса проблем и забот. Впервую очередь, им необходимо найти твердую почву под ногами, которую они не так давно оставили позади, там в Оклахоме…
“…в глазах голодных зреет гнев. В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева - тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго.”
Паломничество под раскаленным солнцем на другой край континента, в другую цивилизацию, в новый мир. Остается лишь догадываться, каково это – читать подобный роман, открытый манифест, призывающий противостоять новым порядкам, после тяжелых испытаний Великой депрессии. Книга одна из тех, которые остаются в памяти не как прочитанные, а как прожитые. Шедевр мировой литературы, пропитанный чувством безграничных масштабов окружающей природы, которую шрамом на лице пересекает дорога на запад. Неосознанно проникаешься к героям, становишься еще одним членом семьи, надеясь не стать обузой для этих добрых людей, взбираешься на грузовик и устремляешь свой взор вперед, в надежде увидеть роскошные долины персиков и апельсинов, но в это же время чувствуешь созревшие внутри гроздья гнева …
