Никишин Николай Николаевич , советский военачальник, генерал-лейтенант (1946). Получил первичное образование в Жиздринском городском училище, а в 1915 г. окончил землемерное училище в Москве. Участник Первой мировой войны: в августе 1915 г. мобилизован на военную службу и зачислен в 5-й сапёрный батальон. В апреле 1916 г. окончил 6-ю Московскую школу прапорщиков, произведён в прапорщики по армейской пехоты и назначен младшим офицером в 203-й пехотный запасный полк. В августе того же года направлен на Кавказский фронт, командир роты 506-го пехотного Почаевского полка 127-й пехотной дивизии, в составе которого воевал с турками на Кавказском ТВД. В марте 1918 г. в чине поручика убыл с фронта в распоряжение Жиздренского уездного военкомата и в апреле демобилизован.
Участник Гражданской войны: в июле 1918 г. был призван в Крвсную армию и назначен инструктором всевобуча Жиздринского уездного военкомата, затем командовал взводом в 6-м запасном полку в г. Калуга. В начале мая 1920 г. направлен на Западный фронт Участник Советско-польской войны 1920 г.: командира роты отдельного стрелкового батальона 8-й стрелковой дивизии участвовал в Варшавской операции, в боях под Брест-Литовском и Барановичами. С января 1921 г. командовал ротой в дивизионной школе, участвовал с ней в борьбе с бандитизмом в Бобруйском и Слуцком уездах.
В межвоенный период с апреля 1921 г. проходил службу в штабе 8-й стрелковой дивизии: топографа, адъютант начальника дивизии, помощник начальника оперативно-строевой части. В январе 1924 г. переведён в 33-ю стрелковую дивизию Западного (с октября 1926 г. - Белорусского) военного округа: помощник начальника оперативной части, начальник штаба 99-го стрелкового полка, начальник 4-го отделения штаба дивизии. С декабря 1930 г. по июль 1931 г. учился на Стрелково-тактических курсах усовершенствования комсостава РККА «Выстрел» им. Коминтерна. По окончании направлен в 79-й стрелковый полк 27-й Омской стрелковой дивизии: командир батальона, начальник штаба полка. В июне 1936 г. назначен начальником 5-го отдела штаба 4-го стрелкового корпуса. С июля 1938 г. начальник штаба 5-й стрелковой дивизии. В августе того же года был назначен помощником командира 11-го стрелкового корпуса, но до ноября 1939 г. фактически исполнял обязанности командира корпуса. В ноябре 1939 г. полковник Н.Н. Никишин назначен командиром 52-й стрелковой дивизии Ленинградского военного округа. В этой должности принимал участие в Советско-финляндской войне 1939-1940 гг. В июне 1940 г. ему было присвоено звание генерал-майора.
В начале Великой Отечественной войны продолжал командовать 52-й стрелковой дивизией, которая в составе 14-й армии Северного фронта приняла первый бой с войсками противника на р. Западная Лица в 60 км северо-западнее Мурманска. В июле 1941 г. освобожден от должности и зачислен в распоряжение Военного совета 14-й армии. Приказом НКО от 27.7.1941 г. назначен командиром 14-й стрелковой дивизии, которая успешно оборонялась на южном берегу губы Большая Лица. С декабря того же года командовал Кемской оперативной группой войск Северного фронта, прикрывавшей Кировскую железную дорогу на кестеньгском, ухтинском и ребольском направлениях. В марте 1942 г. оперативная группа была развернута в 26-ю армию, а генерал-майор Н.Н. Никишин назначен ее командующим. В мае 1943 г. направлен на учёбу в Высшую военную академию им. К.Е. Ворошилова. По окончании её ускоренного курса, с марта 1944 г. командовал 116-м стрелковым корпусом в составе 67-й армии Ленинградского, а затем 3-го Прибалтийского фронтов. В мае 1944 г. принял командование 7-м стрелковым корпусом 54-й армии этого же фронта и участвовал с ним в Псковско-Островской наступательной операции. С 6 августа того же года командовал 119-м стрелковым корпусом. Части корпуса в составе войск 1-й ударной и 67-й армий 3-го Прибалтийского фронта участвовал в Тартуской и Прибалтийской наступательных операциях, в освобождении городов Валга, Стренчи, и Рига других. Позднее корпус в составе 67-й армии 2-го Прибалтийского фронта участвовал в уничтожении Курляндской группировки противника.
После войны генерал-майор Никишин продолжал командовать 119-м стрелковым корпусом в составе 3-го Прибалтийского фронта, а с сентября 1945 г. проходил службу в Туркестанском военном округе. В 1946 г. ему было присвоено звание генерал-лейтенанта. В июле 1949 г. уволен в отставку.
Награждён орденом Ленина, 3 орденами Красного Знамени, орденом Богдана Хмельницкого 1-й ст., медалями.
1 Дата рождения Н.Н. Никишина взята из послужного списка императорской армии [См.: РГВИА, ф. 409, оп. 1, п/сп 193-640 (1916 г.)], в личном деле РККА указана дата - 13(25).3.1896 г.
12.10.2012Сегодняшняя Франция - эталон светского государства, но на её территории и по сей день хранится множество древних христианских реликвий. В том числе того периода, когда православная и католическая церкви ещё не были разделены. Об этих святынях, а также о положении православия во Франции собственный корреспондент газеты «Культура» Юрий Коваленко побеседовал с директором Паломнического центра при Корсунской епархии Московского патриархата, настоятелем двух православных подворий - Святой Елены в Париже и Святителя Николая в Сен-Николя-де-Пор - иереем Николаем Никишиным.
- Отец Николай, когда возникло современное российское паломничество во Францию?
Всё началось в 1997 году с исторического молебна, который я отслужил перед мощами cвятой равноапостольной царицы Елены, хранящимися в парижской церкви Сен-Ле-Сен-Жиль. Тогда произошло осознание того, что Париж - не только центр культуры, но и средоточие святых мест.
Мы говорим о России как о богоносной стране. У нас даже есть некое предубеждение, что мы лучше всех. И вдруг ты узнаёшь, что Францию не зря называют старшей или любимой дочерью Церкви. Ведь если наш князь Владимир стал христианином только в конце Х века, то Франция начинает свою христианскую историю с короля Хлодвига в конце V столетия.
- Главное открытие для православных - это, конечно, Терновый венец Христа?
В соборе Парижской Богоматери хранится Терновый венец, который каждую первую пятницу месяца выносится на поклонение. Для русских это было полной неожиданностью. Я сам организовал первый молебен перед Венцом в 2004 году. А после того как в 2007-м патриарх Алексий II с хором Сретенского монастыря приехал в Париж и поклонился этой святыне, началось массовое паломничество к Терновому венцу и другим святыням Франции из разных концов России и всего постсоветского пространства.
- Паломничество не ограничивается только Парижем?
Есть маршрут, который, помимо поклонения Терновому венцу, также включает паломничество к Покрову Богородицы в Шартрском соборе, Ризе Господней в пригороде Аржантей, главе Иоанна Предтечи в Амьене и мощам Марии Магдалины в парижской церкви Мадлен.
- Странно, что в России до недавнего времени не знали, как много здесь христианских святынь.
Действительно, после триумфального вхождения наших войск в Париж в 1814 году нет ни одного свидетельства того, чтобы кто-то заметил эти величайшие святыни. Первая волна русской эмиграции в лице тысяч её блестящих представителей проложила во Францию философские и художественные мосты, но «не заметила» Терновый венец. Не знали они и о Покрове Богородицы - плате в два с половиной метра длины на полметра ширины. И о главе Иоанна Предтечи. Но удивляться не стоит. Для этого нужно было раскрепощение сознания.
- Как случилось, что Вы начали изучать православные реликвии?
Я окончил мехмат МГУ и по своему призванию являюсь учёным. Попав в Париж, я закончил здесь православный Свято-Сергиевский богословский институт и занялся исследованием святынь, покрытых слоем нигилизма. Моим первым открытием стали мощи святой Елены, их подлинность явилась тем даром, который показал, что здесь, во Франции, и на Западе вообще, под спудом лежит то, что ценнее передовых технологий и прочих достижений цивилизации. Я создал методологию исследования святынь, благодаря которой в итоге смог убедиться, что набор веточек в соборе Парижской Богоматери - не какой-то вымысел, не махинация, а действительно Терновый венец Спасителя.
- Как же он попал в Париж?
Здесь всё просто. У нас принято крестоносцев считать жестокими грабителями. Именно они в 1239 году привезли Терновый венец из Константинополя в Париж. Но, может, крестоносцы послужили орудием Божественного промысла? Ведь многое из того, что они не забрали из нынешней Турции, уже недоступно для поклонения. А Терновый венец стал источником благодати для всей Франции и других стран.
- От русских паломников я впервые услышал о том, что Риза Господня находится в парижском пригороде Аржантей.
Да, эту Ризу император Карл Великий в VIII столетии подарил своей дочери - игуменье монастыря в Аржантее. Мы знаем, что персидский шах подарил частичку этой святыни Михаилу Романову, точнее, его отцу - патриарху Филарету. Это было воспринято как особое благословение династии Романовых после долгих лет Смуты. И сейчас, в непростые для России времена, нам вновь открывается эта святыня.
- Предмет особого поклонения для православных - Покров Богородицы в Шартрском соборе.
Это символ покровительства и заступничества Божией Матери. Покров, как и Терновый венец, был привезён из Константинополя, только намного раньше - в конце IX века, и сыграл освободительную роль в истории Шартра. В 911 году город подвергся разрушительному набегу викингов. Епископ вышел с этим платом на городскую стену, и на викингов вдруг нашло ослепление, после чего они отступили. Уже в следующем году их вождь Роллон принял крещение и из разбойника превратился в первого князя Нормандского.
- А какими путями глава Иоанна Крестителя оказалась в городе Амьене на севере Франции?
Она была привезена из Константинополя крестоносцами. Голову Предтечи нашёл в развалинах императорского дворца простой клирик. В итоге она попала в Амьен, где средь чистого поля возник грандиозный готический собор.
- Сегодня почти никто из французов не знает, что в парижской церкви Мадлен хранятся мощи равноапостольной Марии Магдалины.
Да, ещё в позапрошлом веке, когда было завершено строительство парижской церкви Мадлен, в неё были переданы мощи святой Марии Магдалины. Они хранились на юге Франции в местечке Сен-Максимен-ла-Сент-Бом, где, по преданию, Мария Магдалина провела последние 30 лет своей жизни.
- Есть ли ещё во Франции неизвестные нам реликвии?
В городке Кагор находится головной сударь - тот плат, в который была завёрнута глава Спасителя в момент его погребения. В 50 километрах от Амьена в деревушке Шери хранится голова Анны - матери Богородицы. Около Гренобля - мощи Антония Великого. Помните, с каким воодушевлением в России шли поклониться Поясу Богородицы, который привезли с Афона? Во Франции в долине Луары, рядом с местечком Лош, хранится другой Её пояс.
- Насколько я понимаю, католики не очень-то почитают эти святыни?
Увы. Народ ими практически не интересуется, относится к ним равнодушно. Можно даже говорить о религиозном безразличии французов. Это проявляется, в частности, в том, что их соборы пустые. Сегодня, когда в соборе Парижской Богоматери идёт поклонение Терновому венцу, мне всё время звонят из России с просьбой помочь попасть на это поклонение. Наши люди просто не верят, что оно начинается в три часа дня, а спустя полтора часа заканчивается. Этого времени всем хватает. И не надо пропусков или приглашений, потому что мало людей. Из двух сотен, которые приходят, половина православных.
- Как относятся католики к нашим паломникам?
Очень хорошо. Орден рыцарей Святого Гроба организует поклонение Терновому венцу и продаёт образки-открытки. За последние годы их оборот, благодаря православным, вырос в 4-5 раз. При этом, если у католиков в этот день поёт только один человек, то я привожу целый хор из России. Для них это как подарок, они нас благодарят и радуются. И сейчас именно благодаря ревности русских паломников идёт возрождение поклонения Терновому венцу.
- Несколько моих знакомых французов в последнее время перешли в православие. Это тенденция?
Давайте вспомним XIX век, когда некоторые представители русской знати переходили в католическую веру, в частности, дочь и жена московского генерал-губернатора Фёдора Ростопчина. Дочь губернатора Софья во Франции вышла замуж за графа де Сегюра и стала знаменитой детской писательницей - Софией де Сегюр. Но сейчас всё наоборот. Французская знать всё чаще становится православной. И сегодня среди православных священников есть представители самых именитых французских фамилий. Для них это оказалось трудным шагом - пришлось преодолеть предубеждения своих семей, пройти через конфликты. Такой переход сопровождается духовным переворотом, который основан на изучении нашего наследия.
Должен сказать, что сейчас во Франции самые образованные и активные священники - не русские, а представители западной интеллигенции, принявшие православие. Они становятся православными в эмиграционной среде. Но эмиграция - это отблеск, а не свет православия. А свет - в России.
- Ну а кто составляет основу прихожан православной церкви во Франции?
Три четверти приехали после перестройки, решая, прежде всего, свои материальные проблемы. Они приходят в церковь, которая осталась практически единственным объединяющим фактором. У нас сейчас остро ставится вопрос об их «дообразовании» - для того, чтобы преодолеть отношение к церкви только как к месту собрания.
- Скоро начнётся строительство российского православного духовно-культурного центра с пятиглавым храмом рядом с Эйфелевой башней. Однако парижский мэр Бертран Делануэ недавно выступил против его сооружения.
Некоторые французы воспринимают православие, прежде всего, как символ всей России. Не имея права отказать Москве в силу конституционных свобод, они боятся «последствий». Обращение нескольких видных католических богословов в православие уже вызвало бурю, и сейчас часть французов опасается явления православной красоты в центре Парижа. Но ничего сделать они уже не смогут. Соглашение подписано на высшем уровне.
Его, конечно, помнят те, кто учился в Литературном институте в семидесятые годы. Помнят те, кто в восьмидесятые был связан с издательством «Московский рабочий», где он работал редактором.
Помнят те, кто читал его стихи. Помнят его многие поэты.
Мы с ним дружили. Я был в его родной калужской деревне. Помню Колиных маму и отца. Помню избу, на двух нижних брёвнах которой белой краской по всему периметру избы молодой начинающий поэт написал есенинское: МНЕ НРАВИЛАСЬ ДЕВУШКА В БЕЛОМ, А ТЕПЕРЬ Я ЛЮБЛЮ В ГОЛУБОМ.
Потом в Москве в коммунальной комнатке в Студенецком переулке, где они жили с женой Людмилой и приёмной дочерью Анжелой, под потолком тоже Коля написал краской чьи-то слова, дословно не помню, но мысль там такая: воины и поэты сразу идут после смерти в рай.
Когда он получил в Москве квартиру от издательства, то там он стену украсил своим девизом: НЕ ИЩУ Я В ЖИЗНИ ПЕРЕПРАВЫ, ЧТОБ СУХИМ ПРОЙТИ НАД ГЛУБИНОЙ. В ЭТОТ МИР ЯВИЛСЯ Я ДЛЯ СЛАВЫ, А ЗА СЛАВУ ПЛАТЯТ ГОЛОВОЙ. Это его четверостишие.
Коля был заядлым охотником. С ещё одним нашим другом, поэтом Сашей Руденко, они несколько раз брали меня на охоту. Это были чудесные дни. Я не столько охоту помню, сколько разговоры наши о поэзии, о России…
Николай по характеру был отшельником. Много писал об одиночестве, о разлуке с девушкой, с женщиной, с родиной. О смерти много писал. Хотя был компанейским человеком, любил застолья.
Он был таким напряжённо внутренним человеком. Своеобразным. Романтичным и одновременно дерзко трагичным. В разговоре порой был предельно резким в суждениях о нашей действительности, а в стихах мог быть глубоко смиренным:
Да, здесь Россия, родина моя.
Глухая осень,
И ветров осиплость.
И, может быть, у этого ручья
И я умру,
Листвой к воде
Осыплюсь.
В траве заката птичьи косяки
Прошелестят могучим опереньем.
И будет мать смотреть из-под руки
На прах того,
Кто был
Её растеньем.
В предисловии к первой книге Николая его земляк Станислав Куняев написал: «Родниковые воды, осенние леса, свежий холод, птичьи перелёты - вот приметы мира, в котором живут стихи молодого поэта. Он не клянётся в любви к родине. Он дышит этой любовью, как воздухом».
Последние несколько лет Коля жил под Ростовом-на Дону. Но с писателями там не сходился, писал историческую приключенческую книгу про пиратов.
Редко писал стихи.
Читатель, который первый раз сейчас прочитает его строки, удивится поэтическому языку Николая, удивится его своеобразию и пронзительности чувств. А кто знал поэта, пусть перечитает, вспомнит.
В качестве послесловия я поставил в конце Колиной подборки стихотворение ещё одного поэта из нашего литинститутского семинара - Марины Ахмедовой-Колюбакиной. Она его написала ночью, узнав о смерти Николая. Мне кажется, её стихотворение очень точно говорит о судьбе нашего друга-поэта.
Встреча с иереем Николаем Никишиным произошла на Серафимовских торжествах в Дивеево. Оказалось, что батюшка приехал не только для участия в празднике, но также по просьбам православных французов разрабатывает новый паломнический маршрут Париж - Дивеево.
Напомним, что о. Николай с 1977 года живет во Франции, при этом продолжая поддерживать тесную связь с родным Саровом, участвуя в его культурной и православной жизни. О. Николай является клириком кафедрального храма Трех Святителей в Париже и, одновременно, руководителем Паломнического центра Корсунской епархии Русской Православной Церкви Московского Патриархата (о деятельности Паломнического центра можно узнать на сайте сайт). На Западе есть много величайших христианских святынь, и возглавляемые о. Николаем группы до двухсот человек совершают паломнические поездки к ним. В Дивееве о. Николая сопровождала его заместитель, Инна Бочарова. Он взаимодействует со священниками принимающей стороны, оговаривает условия поклонения, а Инна решает вопросы, связанные с размещением и жизнеобеспечением паломников.
Мы поговорили с о. Николаем о том, как удивительным образом «работают» христианские святыни, о взаимодействии православных с католиками и о новом витке популярности прп. Серафима после перевода романа П. Тужилкина «Пламенный» на французский язык…
Святыни собирают русских за рубежом
– Отец Николай, как вы совмещаете организацию паломнических поездок и окормление православных во Франции?
– Эти служения даже с пастырской точки зрения дополняют друг друга. В самом Париже есть около двадцати православных приходов, которые становятся центрами притяжения и консолидации как наших соотечественников, так и православных французов. Поэтому в Париже решать свои личные и социальные проблемы православным легче. А в провинции, где не было естественных центров эмиграции, эти люди разрознены. Как показала жизнь, сейчас русским очень трудно объединяться. И кроме православия нет другой платформы, на которой возможно такое объединение.
После революции Франция приняла сотни тысяч русских. И сейчас для большинства их потомков за три поколения русский язык и культура уже отошли на второй план. Если же говорить о провинции, то там просто нет русской среды, нет русских женихов и невест. Вновь прибывшие - это девушки, которые соединили свои судьбы с французами, иногда очень искусственно, с помощью интернета. Это мужчины, которые решились податься на заработки не просто в соседний город, а «на страну далече». Иногда эмиграция это - выход из какой-то драматичной ситуации. И тогда удивительным образом, Промыслом Божьим святыни, которые рассеяны по всей территории Франции, становятся единственными центрами духовной и культурной жизни, центрами собирания русских.
– Батюшка, известно, что вы основали уже восемь православных приходов в провинции: в Марселе, Аррасе, Гренобле, два прихода в Страсбурге, в Нанси, в Сен-Николя-де-Пор, общину у мощей св. царицы Елены - почти половину всех приходов РПЦ МП во Франции. Что общего у этих приходов?
– Все они образовались возле святынь и на площади католических церквей, которую нам предоставили безвозмездно. Дело в том, что после войны фактически прекратили свое существование все общественные и культурные ассоциации, организованные первой волной русских эмигрантов. Утрачены здания и помещения, которые они имели. Поэтому приходится начинать все сначала.
- Кто ваши прихожане?
Основу нашего прихода храма Трех Святителей составляет экономическая эмиграция последних лет. И что особенно радостно, в Париже 10-15 % прихожан - русские студенты и аспиранты, которые учатся во Франции, благодатные плоды Перестройки.
Наш Паломнический центр базируется в Париже при кафедральном соборе Трех Святителей, т. к. два других прихода Московской Патриархии имеют более узкое направление работы и не ставят целью окормление верующих на всей территории Франции. Например, приход во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радосте» и прп. Женевьевы еще в 1930-е годы начал совершать богослужения только на французском языке. Они проделали огромную работу по переводу всего богослужебного цикла.
- Почему французы приходят к православию?
Православные - в отличие от католиков - не ищут, кого бы просветить и поглотить, но стараются светить миру и принимают тех, кто приходит сам. Католическая Церковь сейчас переживает очень глубокий кризис, являясь жертвой своих догматических тупиков. И люди, встречаясь с православием, начинают их сравнивать, задают много вопросов.
Например, один из тупиков следующий. Мы знаем, что Франция считается родиной «свободной любви». Там те, кто живут в т. н. «гражданском» браке, не расписываясь, могут спокойно причащаться. Но если человек обвенчался и затем развелся, тем самым он себя автоматически исключил из Католической Церкви. А поскольку разводов и повторных браков миллионы, то огромное количество французов не может причащаться до смерти второго супруга. Католическая Церковь в чем-то стоит на своем, невзирая на духовное состояние паствы, а в чем-то делает недопустимые уступки, действуя непоследовательно.
При этом гражданское общество опускает все мыслимые нравственные планки. Сейчас во Франции вообще не говорят о ценности Отечества - земли отцов, где твои корни. Такой проблематики больше не существует. Экзюпери во Франции не актуален, его поэтический и символический язык уже не понятен. У западного человека оказались затронуты такие глубинные архетипы, как отец и мать. Все, что написано о матери и отце, упраздняется. Останется ли при этом человек человеком?
Свято место пусто не бывает
– Отец Николай, паломничество к каким святыням востребовано более всего?
– Это, конечно, Терновый венец Спасителя в Соборе Парижской Богоматери, где присутствие русских паломников стало привычной реальностью. Покров Божией Матери в Шартре и глава Иоанна Предтечи в Амьене. Туда православные уже сами начали ездить. А в долине р. Луары. Это - другой Пояс Божией Матери, но обладающий теми же благодатными свойствами, что и Ее Пояс на Афоне. Он помогает женщинам при бесплодии и других заболеваниях этой сферы, при проблемах с детьми. Француженки приходили поклониться в Лош в течение веков. А после Первой мировой войны, в которой Франция понесла очень большие потери, произошел спад народной религиозности и эта святыня оказалась в забвении.
– Во время паломничества вы совершаете Божественную литургию в католических храмах перед хранящимися там святынями. Как такое возможно? Почему католики разрешают богослужения на их территории?
– Для святынь, вывезенных крестоносцами из Византии, в Средние века были построены красивые вместительные соборы. Сейчас - вследствие постепенной дехристинизации Запада и Франции в том числе - они опустели. Ясно, что необитаемое место разрушается. Поэтому когда мы обращаемся к католикам с просьбой поклониться, отслужить молебен (а теперь мы даже дерзаем прямо говорить, что литургию), то в 90 % случаев нам идут навстречу. А сейчас наступил новый этап, когда богослужения становятся регулярными.
Этот этап открыла св. равноап. царица Елена, возле мощей которой в 2003 году мы впервые получили разрешение регулярно совершать литургию. С 2005 года возносим Бескровную Жертву перед десницей свт. Николая Чудотворца во втором по значимости центре поклонения этому святому - в местечке Сен-Николя-де-Пор, в 15-ти км от столицы Лотарингии г. Нанси. А недавно нам предложили рядом с собором снять квартиру для нужд Паломнического центра, где можно будет открыть приемную, остановиться на ночлег. Святитель Николай подарил нам это помещение, и я радусь, как некогда праотец Авраам, когда приобрел на Святой земле место для гробницы Сарры.
Мы совершаем литургию перед Ризой Господней, который покоится в местечке Аржантей в пригороде Парижа. И в последний раз по моей просьбе католики разрешили православным паломникам устроить после богослужения братскую трапезу в приходском доме. Они открыли трапезную человек на двести и оставили нас там, а сами ушли. Это - какой-то новый этап взаимоотношений с французскими христианами.
– А если бы с подобными просьбами пришли мусульмане, неужели бы их тоже пустили?
– Конечно, нет. Да они бы и не пришли с просьбой. Мусульмане могут захотеть взять или купить пустующую церковь, если она выставлена на продажу (и такие предложения уже есть). Католики прямо говорят православным: «Просите разрешение постоянно совершать богослужения. Потому что нас одолевают мусульмане, которые утверждают, что католические храмы пустуют, а у них – многие тысычи верующих». И это - чистая правда.
Французы просят привезти сухарики от батюшки Серафима
– Отец Николай, как во Франции приняли художественную книгу о прп. Серафиме?
– Тираж французского издания романа Павла Тужилкина «Пламенный» вдвое превзошел издание на русском языке и составил 4 тыс. экземпляров. Это - единственная книга саровского автора, переведенная на французский язык. Причем, директор такого солидного издательства, как ИМКА-Пресс, Никита Струве отметил хорошее качество перевода. Верующие с удовольствием раскупают и читают ее.
Французы уже знали о прп. Серафиме из традиционных источников: переложений жития Преподобного Зандер и Горяиновой, из новых французских переводов и широко известной беседы старца с Мотовиловым. А сейчас они познакомились с романом «Пламенный».
Надо сказать, что в русской церковной среде эта книжка встретила сдержанный прием, показалась слишком вольным пересказом Жития святого. А в среде еще невоцерковленной русской интеллигенции наоборот, после ее прочтения лучше представили себе прп. Серафима и его подвиги. Чтобы дать читателю возможность прикоснуться к сверхестественному, автор использовал сравнения, символы и примеры из окружающего нас мира. Я считаю, что Павел Владимирович проявил гражданское мужество, когда взялся за такую серьезную тему - изложить житие прп. Серафима глазами современника, чтобы приблизить его к нецерковным людям.
Поясню свою мысль. Например, я недавно беседовал с мужчиной, который уже пять лет ходит в церковь, но еще не прочел Новый Завет, а про святоотеческую литературу даже и не слыхал. Что будет, если он откроет труды святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника, которые опираются на этот пласт духовной культуры? Он ничего не поймет. Тем более вышесказанное относится к французам, не знакомым с русской историей. И эти авторы поэтому почти не переведены на европейские языки,. А в беседе прп. Серафима с Мотовиловым сравнения просты и понятны, поэтому ее читают. То же самое произошло и с романом «Пламенный».
Книгу Тужилкина переводила моя знакомая, француженка Катрин Бремо. Катрин - примерная католичка, при этом она филолог-русист,защитила диссертацию в Нижегородском университете, бывала в Дивееве, увлечена Россией (на Западе есть немало таких людей). Я ей дал почитать роман «Пламенный», и ей понравилась живая манера изложения. Она сделала перевод за год, а через несколько недель мы уже нашли издателя.
– Каким вы видите будущее Паломнического центра?
– Бывшие католики-французы, которые перешли в православие, все больше просят меня показать им Россию. Их еще не так много, но это - самая активная часть прихожан. Они служат Церкви всем, что у них есть: талантами, личным временем, материальными средствами. Часто их нелегкий выбор сопряжен с внутрисемейными конфликтами, особенно со старшим поколением, которое вопринимает такой шаг, как предательство веры отцов.
Православным французам сложнее поклоняться своим святыням, т. к. это сопряжено с контактами с католической средой. Доходит до смешного. Гид проводит экскурсию, например, в Шартрском соборе, взахлеб рассказывает об уникальных средневековых витражах, а спроси его о Плате Божией Матери, что это такое, он досадливо отмахнется…
Когда я сказал, что буду набирать группу для поездки в Дивеево, меня без конца теребят не русские, а именно французы. Они почитают Преподобного и хотят прикоснуться к этой земле. Я бываю в Дивееве и привожу для них современные книги и фотографии. В них французы видят то, чего в Европе совсем нет. Что говорить, если в Дивееве была потрясена даже моя помощница Инна (она из Донецка, во Франции живет 15 лет), увидев в Дивеевском монастыре три огромных собора, один красивее другого, тысячи паломников и, зная что 30 лет назад здесь была духовная пустыня.
К сожалению, в Дивееве нет экскурсоводов, говорящих по-французски. А в Сарове есть такие люди. Поэтому было бы замечательным более тесное взаимодействие Сарова и Дивеева.
– Отец Николай, поясните, что именно привлекает верующих французов в Дивеево?
– Духовное возрождение, которое по пророчествам должно начаться в России, ощущается в Дивееве в полной мере. Мы наблюдаем строительный спринт, за два года возвели громадный Благовещенский собор, украшенный мозаикой. Во Франции такие темпы храмового зодчества были только в Средние века. Святую часовню для того, чтобы в ней достойно разместить Терновый венец Христа, строили пять лет. Это - примерно треть готического собора Парижской Богоматери. А собор Парижской Богоматери около нее строили сто лет.
В наши дни если и возводят католические церкви, то это простейшие железобетонные конструкции с примитивным внутренним убранством. Невзрачны в Европе и облачения священства, которые становятся в России все более изысканными. Где использовать красоту, как не при богослужении, которое есть общее дело, в отличие от нашей частной жизни!
А сколько здесь народу! В алтаре служат священники из разных стран. Во Франции всего три-четыре места, куда съезжаются паломники, а в России - множество. Кроме того, в Европе нет такого благочестия. Когда в соборе Парижской Богоматери служат мессу, вокруг молящихся продолжают сновать экскурсии, проталкиваться любопытные. А здесь во время евхаристического канона двери закрываются, все стоят и молятся.
Крестный ход Саров-Дивеево-Саров как социологический феномен становится все более репрезентативным. В первые годы три четверти его участников были из Сарова и четверть - из округи. А теперь там люди из разных уголков России, ближнего и дальнего зарубежья, есть представители элиты, военные, все больше становится мужчин.
И французы хотят соучаствовать в этом возрождении веры, о котором они знают и которое чувствуют по многим признакам. Если раньше русская элита увлекалась Западом и ездила туда набираться ума-разума, то теперь французы мечтают глубже познакомиться с православием, прикоснуться к России.
Инна:
Хочу сказать, что французы попросили меня привезти им из Дивеева освященные сухарики от батюшки Серафима. И еще. Теперь я поняла, почему о. Николай рвется в Россию. В Европе русский человек чувствует опустошение.
– Отец Николай, а как же Терновый венец Спасителя, Покров и Пояс Божией Матери, мощи Иоанна Предтечи, царицы Елены, свт. Николая и других святых?
– Да, там есть великие святыни. Но святыня кормит той благодатью, которую излучают люди, вдохновляющиеся около нее. Поэтому мы не имеем права горделиво надеяться, что если мы придем и помолимся, то что-то должно произойти. На самом деле и очередь к святыне, и обстановка, и какие-то инциденты - все это часть общего действа поклонения. У протестантов - «где ты и Евангелие, там Христос». А у нас - «где двое или трое собрались во имя мое, там Я посреди них..» Причем, между этими двумя-тремя должно быть согласие. Поэтому на Западе происходит духовное истощение, это отражается и на состоянии Русской эмиграции.
Православные во Франции несмотря на обилие святынь, которые их окружают, все равно оказываются в некоей пустоте. Оскудело монашество, почти не осталось людей, готовых служить Богу всей своей жизнью. Церковь в России - наша Мать, а мы - только ее отблески. И это чувствуется все больше.
За этим мы едем в Россию. Не на крестный ход как на духовный перфоманс, не за этнографией. Я еду в Россию, чтобы прикоснуться к ее соборной душе, которая очищается и становится все лучше. А интенсивная духовная жизнь бывает около святынь.
Интервью записала Биана Курякина, журналист газеты « Православный Саров ».
