В начале августа, во время визита в Таиланд, министр иностранных дел Китая Ван И адресовал правительству Индии требование вывести войска с плато в качестве предварительного условия для начала переговоров. По его словам, разрешить кризис в отношениях «очень просто» — для этого Индия должна «прилично себя вести и смиренно отступить».
Непризнанный договор
Ситуация в Докламе создала впечатление, что Индия и Китай собираются повторить пограничную войну 1962 года, пишет издание The Diplomat, поводом для которой также послужило строительство китайцами автодороги через спорную территорию в районе Аксай-Чин. В результате боев, продолжавшихся около месяца, Пекин установил контроль над площадью более 42,5 тыс. кв. км — 20% штата Джамму и Кашмир. Однако Индия по-прежнему считает Аксай-Чин частью Кашмира. Китай, в свою очередь, отказывается признавать юрисдикцию Нью-Дели в районе Аруначал-Прадеш, которому был присвоен статус индийского штата в 1986 году.
Что касается принадлежности плато Доклам, то Пекин ссылается на договор 1890 года, согласно которому оно входит в состав Тибета. Не признанный Индией и Бутаном договор был заключен между входящим ныне в состав Китая Тибетом и Сиккимом (сейчас штат Индии), находившимся тогда под британским протекторатом. Позже, в 1988 и 1998 годах, Бутан и Китай договорились «поддерживать мир и спокойствие в своих пограничных районах до окончательного урегулирования пограничного вопроса» и «воздерживаться от односторонних действий и применения силы с целью изменения статус-кво плато».
О том, что Пекин «уведомил своих индийских коллег о строительстве дороги в Докламе», МИД Китая сообщил только 2 августа. Дели, в свою очередь, утверждает, что инженеры китайской армии вошли на спорную территорию и начали работы без какого-либо предварительного уведомления.
Призрак «победоносной войны»
Индии крайне важно сохранить контроль над плато Доклам из-за стратегической значимости этого района: недалеко от него находится коридор Силигури, прозванный «куриным горлышком», — узкий участок индийской территории шириной около 20 км между Непалом и Бангладеш. Коридор соединяет основную территорию Индии с ее семью северо-восточными штатами. Чтобы сохранить территориальную целостность, Индия должна обеспечить безопасность этого коридора и предотвратить любую угрозу атаки со стороны Пекина, указывает The New York Times. По этой причине индийское правительство «не может терпеть ни малейшего китайского присутствия» в районе Доклама, даже если речь идет всего лишь о строительстве автодороги.
Действия и мотивы Китая соответствуют его долгосрочным геополитическим амбициям, а именно стремлению заполучить выход к Индийскому океану, пишет The Business Insider. Завладев коридором, Китай будет способен отрезать Индию от ее северо-восточных штатов, где проживают около 45 млн человек, и объявить о своих претензиях на эти территории, где протекает одна из крупнейших в Южной Азии рек, Брахмапутра, пишет издание. Тем самым Пекин сможет контролировать подачу пресной воды в Бангладеш и получить прямой выход к Индийскому океану.
По данным издания Business Insider , сейчас на месте строительства дороги на плато Доклам находятся около 300-400 военнослужащих с каждой стороны. Обычно количество солдат в приграничной зоне в разы меньше. Общее число военных, дислоцированных в районе плато, может превышать 6 тыс. человек (по 3 тыс. с каждой стороны), пишет Business Insider.
Неподалеку от плато, в граничащем с Китаем и Бутаном индийском штате Сикким, размещены две индийские бригады, каждая численностью около 3 тыс. человек. Индийские власти также мобилизовали еще одну бригаду и перебросили ее ближе к китайской границе.
5 августа англоязычная правительственная газета Китая Global Times опубликовала статью с комментарием научного сотрудника Института международных отношений Шанхайской академии общественных наук Ху Чжиюна. Эксперт утверждал, что Китай не допустит, чтобы военное противостояние между Пекином и Дели «длилось слишком долго». Ху говорит о возможности небольшой военной операции для вытеснения индийцев. Месяцем ранее Global Times опубликовала «Индия потерпит большие потери, чем в 1962 году, если спровоцирует пограничное столкновение». Публикация последовала за заявлением министра обороны Индии Аруна Джатли о том, что «Индия 2017 года отлична от Индии 1962 года», и заявлением начальника штаба индийской армии генерала Бипина Равата о том, что Индия полностью готова к войне.
Однако 7 августа в беседе с индийскими журналистами пресс-секретарь Минобороны Китая, старший полковник Жэнь Гоцян заявил, что подобные публикации не отражают официальную позицию Пекина. Он подчеркнул, что «никто не должен недооценивать решимость Китая защитить свою территорию».
Конфликт Пекина и Нью-Дели может затянуться, риторика противников будет ужесточаться, но вряд ли перейдет в открытое вооруженное столкновение, считает Игорь Денисов, старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС Института международных исследований МГИМО. «Попытки же сторон разворачивать жесткую конкуренцию, тем более втягивать в противостояние малые страны региона, в конечном счете будет лишь истощать ресурсы КНР и Индии, а также неблагоприятно скажется на их имидже», — отмечает эксперт.
Противостояние двух держав не приведет к полномасштабной войне, так как затраты на войну превышают потенциальную выгоду: как для Индии, так и для Китая участие в такой войне было бы очень дорогостоящим с точки зрения финансирования, материально-технического обеспечения и снабжения войск в районе Доклама, учитывая ландшафт местности и отсутствие дорог, указывает The Business Insider.
Экономические последствия
Конфликт Пекина и Дели должен рассматриваться более широко — в контексте китайского экономического проекта «Один пояс, один путь», заявил бывший секретарь Министерства иностранных дел Индии Шиам Саран во время своего выступления в Индийском международном центре 20 июля. Противоречия на плато — это продолжение попыток Китая «легитимизировать претензии на гегемонию в Азии», отмечает он.
С этим не согласен российский эксперт Игорь Денисов, по мнению которого, противостояние на китайско-индийской границе не следует прямо связывать с инициативой «Один пояс, один путь». «Китай не заявлял, что строящаяся дорога является значимым инфраструктурным проектом», — объясняет Денисов. Однако, по его мнению, между конфликтом вокруг плато Доклам и проектами, входящими в «Один пояс, один путь», есть связь: резкая позиция Индии относительно ситуации на плато объясняется растущим стратегическим недоверием к действиям Китая.
В «Один пояс, один путь» для продвижения одноименной китайской инициативы, в котором приняли участие почти 30 лидеров государств из Европы, Азии, Латинской Америки. Однако Индия отказалась посылать на форум высокопоставленных чиновников. Представитель Министерства иностранных дел Индии Гопал Баглай пояснил, что «ни одна страна не примет проект, который игнорирует важнейшие проблемы, касающиеся ее суверенитета и территориальной целостности». Так представитель МИДа назвал проект создания Китаем и Пакистаном энергетического коридора (который оценивается в $57 млрд и создается в рамках инициативы). Коридор должен пройти по спорной территории Кашмира, раздел которого Пакистаном и Индией не был закреплен договором.
По мнению Денисова, противоречия вокруг Доклама будут хорошим тестом для Дели и Пекина, так как обе страны пытаются соответствовать статусу ответственной державы. Однако для Китая попытки найти компромисс сегодня более важны, так как Пекин официально заявляет, что его инициатива «Один пояс, один путь» носит мирный характер. Ситуация вокруг Доклама станет большим испытанием и для региональной Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), полагает Петр Топычканов, эксперт по Индии из Московского центра Карнеги. Будучи ее участниками, Китай и Индия должны будут нивелировать противоречия, а это сможет выявить, насколько эффективна эта организация в решении проблем безопасности, заключает эксперт.
Конфликт на плато Доклам отражает попытки Пекина оказать на Индию «символическое давление», полагает руководитель азиатской программы Московского центра Карнеги Александр Габуев. «Это желание наказать Индию за отказ от участия в саммите Шелкового пути и кампанию по торпедированию этого проекта, включая нежелание обсуждать эту тему в рамках ШОС», — сказал Габуев РБК. Кроме того, по мнению Габуева, председатель Китая Си Цзиньпин хочет продемонстрировать свои лидерские качества и способность оказывать жесткое давление на своих оппонентов.
Михаила Коростикова "Индия и Китай стоят на границе войны. Войска партнеров по БРИКС и ШОС сошлись на спорном плато в Гималаях", представители Индии и Китая 28 июля 2017 года на площадке БРИКС в Пекине попытаются остановить нарастающий конфликт в Гималаях, который уже принял угрожающие формы. Накануне Министерство обороны КНР фактически пригрозило соседу войной, призвав индийских военных перестать препятствовать строительству китайцами дороги на спорном участке бутанско-китайской границы. Пекин и Дели не только члены БРИКС, но с июня этого года еще и партнеры по Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Однако снизить напряженность это пока не помогает. Во главе обеих стран стоят сильные лидеры, которые для защиты национальных интересов готовы пойти на большее, чем их предшественники.Новый китайский легкий "горный" танк VT5 (c) кадр из репортажа китайского телеканала ССTV2
«Я хотел бы напомнить Индии: не играйте с огнем и не принимайте решения на основе фантазий,— заявил накануне пресс-секретарь Минобороны КНР У Цянь.— Вся история Народно-освободительной армии Китая говорит об одном: наша армия защитит суверенитет и территориальную целостность страны. Скорее гора сдвинется с места, чем наша армия отступит». У Цянь также пообещал, что КНР нарастит группировку войск по всей границе и станет проводить больше учений. Подобного рода заявления звучат из Пекина уже месяц. Например, националистический государственный таблоид «Хуаньцю шибао» выпустил статью «Дели не вынес уроков из войны 1962 года», в которой предсказывает: индийская экономика в пять раз меньше китайской, а в случае войны и вовсе придет в упадок. Напомним, в 1962 году Пекин одержал над Дели победу в ходе скоротечной войны в пограничных регионах Аксай-Чин и Аруначал-Прадеш.
Нынешний виток конфликта между Индией и Бутаном с одной стороны и Китаем — с другой начался в первых числах июня. На территорию плато Доклам (в китайской версии — Дунлан), которое оспаривают Китай и Бутан, вошли китайские военные инженеры. Они начали строить дорогу в сторону Бутана. Власти этой страны заявили протест, который китайцами был проигнорирован. В дело вмешалась Индия — союзница Бутана ввела на территорию королевства свои войска и вытеснила китайских строителей с части плато. В ответ Пекин усилил военную группировку на плато, и теперь индийские и китайские военные там, как пишет пресса, «стоят друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки». МИД КНР требует от Дели «немедленно вывести войска с китайской территории». Глава МИД Индии Сушма Сварадж согласна на это, но только при условии, что войска выведут и китайцы. Эту территорию Индия считает бутанской.
Плато Доклам — стратегически важный горный участок в районе схождения трех границ: индийской, китайской и бутанской. Бутан — единственный сосед Китая, не имеющий с ним дипотношений, зато поддерживающий тесные связи с Индией. Китай с 1970-х годов ведет в регионе строительные работы, прокладывая в район схождения границ автомобильную дорогу из столицы Тибета Лхасы. По ней в случае конфликта с Индией армия КНР сможет добраться до места назначения приблизительно за восемь часов. Дели опасается, что, взяв под контроль плато Доклам, Китай будет угрожать так называемому коридору Силигури («Куриное горлышко») — небольшой зажатой между Непалом и Бангладеш полоске индийской территории, которая соединяет основную территорию страны с семью восточными штатами.
В своих претензиях на Доклам Пекин ссылается на договор 1890 года между находившимся тогда под британским протекторатом Сиккимом (ныне индийский штат) и Тибетом (сейчас часть Китая), по которому Доклам входит в состав Тибета. Индия и Бутан никогда не признавали этого разграничения. В 1988 и 1998 годах Бутан и Китай подписали ряд соглашений, в которых обязывались решать территориальный спор в мирной обстановке и воздерживаться от военного строительства в регионе. По мнению властей Индии и Бутана, начав строительство дороги на плато Доклам, Китай нарушил эти договоры.
Положение усугубляется тем, что Бутан остается одним из наиболее дружественных Индии государств в Южной Азии, напоминает эксперт Московского центра Карнеги Петр Топычканов. «Пакистан — главный потенциальный противник Дели, Мальдивские острова и Шри-Ланка все теснее сотрудничают с Пекином. С Непалом после прихода к власти в Индии премьер-министра Нарендры Моди ожидалась перезагрузка отношений, но и ее не произошло,— сообщил “Ъ” эксперт.— Больше всего Индию раздражает китайско-пакистанский экономический коридор, который надолго привяжет Исламабад к Пекину. В какой-то момент терпение индийцев лопнуло, и они решили вмешаться». Петр Топычканов расценивает противостояние как «очень серьезное» и не исключает, что дело может дойти до открытого военного конфликта.
Обсудить свои противоречия Индия и Китай смогут сегодня в Пекине на 7-й встрече представителей государств БРИКС, курирующих вопросы безопасности. Там советник премьер-министра Индии Аджи Довал встретится с государственным советником КНР Ян Цзечи. При этом напомним, что в начале лета Индия стала партнером Китая по ШОС. Но к снижению напряженности между ними, как и предполагал “Ъ”, это не привело.
«ШОС и БРИКС нельзя считать военно-политическими блоками, они построены на основе консенсуса. Вряд ли в этом конфликте они смогут выступить как ограничитель или как посредник. Была надежда на то, что вовлечение в экономические проекты в рамках ШОС сблизит Пекин и Дели. Однако проблемы в их отношениях слабо связаны с экономикой, и даже высокий уровень торгово-экономического взаимодействия не может стать защитой от обострения конфликтов в спорных районах»,— заявил “Ъ” старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС ИМИ МГИМО Игорь Денисов. По его словам, «решить проблему помогло бы укрепление политического доверия, а также контроль над сторонниками жесткой линии в обеих странах, которые раздувают до небес даже мало-мальские трения, начиная грозить друг другу войной».
Впрочем, сами лидеры Китая и Индии Си Цзиньпин и Нарендра Моди во многом строят свои политические платформы на национализме, и отступить от заявленных целей на плато Доклам им будет непросто.
(с) Коммерсантъ
Как Индия и Китай конфликтовали во второй половине XX века. История вопроса
Осенью 1962 года между Индией и Китаем происходила пограничная война. Ее причиной стал неурегулированный территориальный спор в районах Аксай-Чин и Аруначал-Прадеш, где проходила линия Макмагона — граница, утвержденная Великобританией и Тибетом в 1914 году. 8 сентября китайские военные перешли участок границы в районе Дхола, а 20 октября начали массированное наступление на двух спорных участках, где Индия установила более 30 блокпостов. По итогам боестолкновений Народно-освободительная армия Китая (НОАК) закрепилась на 38 тыс. кв. км района Аксай-Чин. 21 ноября стороны объявили о перемирии. По оценкам, в ходе конфликта с обеих сторон погибли более 2 тыс. человек.
В сентябре 1967 года приграничный конфликт между Китаем и Индией возобновился в Сиккиме (тогда княжестве под протекторатом Индии, с 1975 г. ставшим индийским штатом). В ходе боестолкновений, длившихся пять дней, НОАК пыталась установить контроль над пограничным перевалом Нату-Ла. В начале октября китайские солдаты атаковали пограничный пост в районе Чо-Ла. Обе атаки китайских военных были отражены. По разным оценкам, в ходе боестолкновений погибло от 200 до 400 человек.
В декабре 1986 года Индия объявила спорный район Аруначал-Прадеш своим 24-м штатом, что вызвало протест Китая. Стороны стянули в приграничные районы солдат и военную технику, однако широкомасштабных военных действий удалось избежать. Весной 1988 года по итогам визита премьер-министра Индии Раджива Ганди в Китай страны договорились предпринять «взаимные и равные» шаги по обеспечению безопасности до разрешения пограничного вопроса.
Тамара Муллаходжаева
Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
Золотая мечта американской внешней политики — индийско-китайский конфликт, если не война — вроде как сбывается в виде войны нервов. В ней участвует несколько сотен солдат, место их противостояния в горах Гималаев найти на карте сложно, не хочется и не нужно. Это не война, солдаты просто стоят друг против друга уже почти 2 месяца и даже, говорят, прониклись взаимными симпатиями. Зато геополитических размышлений в СМИ сколько угодно, и главная ценность этой истории именно в том, что она подтолкнула множество людей к размышлениям о том, как изменился мир и куда он будет меняться дальше, и зачем в этом новом мире ссориться Индии и Китаю.
Проигрывают все
Вообще-то речь идет о споре на границе Китая и Бутана, но у последнего есть договор с Индией — о защите интересов этого маленького горного королевства. Так что для Дели речь идет не о священной родной земле, а о престиже в регионе Южной Азии, где Индия теоретически должна быть лидером.
Для Китая ситуация примерно такая же, а именно — как выйти из случайного по сути конфликта, не потеряв престижа одной из двух мировых сверхдержав.
Границу, о которой идет речь, никто не размечал до миллиметра, она находится на высоте 4 километров, 8 месяцев в году заморожена насмерть. На китайских картах она обозначена как китайская, в Бутане, оказывается, так не думают. Начинался скандал с попытки Китая построить там высокогорное шоссе в рамках своих программ создания инфраструктуры в Тибете. Кто-то ошибся парой километров.
Навстречу дорожным рабочим вышли индийские солдаты, за ними появились китайские, так с тех пор и стоят, наблюдая друг друга. Больше не происходит ничего.
Заметим, что вся проходящая высоко по Гималаям граница уже самой Индии и Китая такая же — оспаривается на множестве участков. Так что неважно, где произошел пограничный инцидент, важно, как его урегулировать. А это уже не война, а битва мыслителей от внешней политики.
Единственное, в чем сходятся все аналитики, это что обеим странам война друг с другом никоим образом не нужна , в некотором смысле они проиграют ее обе.
А именно, военное противостояние может закрыть торговый путь через Индийский океан и Малаккский пролив, через который Китай получает 80% импортируемой нефти. Но вот сухопутную войну Индия проиграет. Другое дело, что оккупация индийских (как и китайских) территорий — безумная идея.
Вдобавок Китай проиграет в своих планах создания ведущей через всю Евразию инфраструктуры " ". Индия и так к этим планам не присоединилась, потому что Китай строит очередную дорогу через пакистанские территории, которые Индия считает своими.
Однако Индия, недовольная этим фактом и ссорящаяся с Китаем, проигрывает таким образом целый регион — тот самый, ради престижа в котором она защищает Бутан. А именно, китайские планы нравятся не только не любящему Индию Пакистану, но Бангладеш, Шри Ланке и Непалу. То есть всей Южной Азии, кроме Индии.
Если случайная война на замороженных и слабо обитаемых высотах не нужна ее участникам, то тогда кому? В таких случаях всегда кивают на США. Но тут идут споры по всем азиатским и прочим СМИ. В основном между индийцами (вообще, бурление экспертной мысли по поводу буквально идиотской гималайской истории наблюдается именно с индийской стороны, китайцы более сдержанны).
Все равно будет мир
Один автор (в данном случае исполненный подозрений китаец) напоминает, что Индия, США и Япония только что завершили учения флота в Бенгальском заливе; что в те же дни Америка одобрила продажу Индии транспортных самолетов на 365 миллионов долларов и боевых беспилотников на 2 миллиарда.
Другой (разочарованный индиец) объясняет читателям, что Вашингтон вообще никак не отреагировал на гималайский инцидент. И жалуется: ведь вся политика США в отношении Индии годами исходила из того, что у них есть общая озабоченность по поводу роста влияния Китая. Отмена западных санкций против Индии (да, были такие, провалились) произошла именно исходя из этой "общей озабоченности". И что теперь?
А теперь, констатирует индийский эксперт , администрация Дональда Трампа не имеет никакой политики в отношении Индии, только реагирует на возникающие ситуации. И, кстати, она уже полгода не может назначить посла США в Индии — невероятно.
Здесь мы добавим, что речь никогда не шла о какой-то полномасштабной войне двух соседей, а только о "балансировании" — о том, чтобы Китай не слишком задавался и знал, что всегда есть Америка.
И вот сегодня, пишет еще один индиец, его страна виновата в том, что рассердила Россию до того, что та вошла в партнерство с Китаем…
Вы уже понимаете, что с автором что-то не то, он слабо знаком с фактами, но этот политолог из провинциального университета довольно хорошо отражает смятение умов в образованном классе страны — там царит сплошное "что делать" и "кто виноват".
Итак, дружба премьера Индии Нарендры Моди с США отдалила его от самого надежного друга — России (да неужели?), Индия связалась не с теми друзьями — Японией и Сингапуром (они тоже сближаются с Китаем) и постоянно злит Китай, дружа против него с Вьетнамом. А результат — печальный.
Местами автор прав — раньше все было проще и понятнее. Неизменная политика тех же США, независимо от администраций, приучала мир к тому, что дипломатия — искусство маленьких шагов и жестов. Потому что понятно было, примерно на чьей стороне США как-то вмешаются в чужую войну. Люди отучились думать без оглядки на Америку. А сейчас любая случайность, типа непредвиденного конфликта на высоте в 4 километра, показывает, что все прежние схемы не чтобы рушатся — просто в них уже не всем и не очень верится. Каждый раз приходится начинать дипломатию с нуля, делая в процессе множество неприятных открытий.
Хотя бывают открытия и хорошие. Чем кончится нынешняя гималайская история, предсказать нетрудно. Миром, конечно. Вот Шаши Тарура, человека, который чуть не стал недавно Генеральным секретарем ООН (а сегодня он глава индийского парламентского комитета по международным делам). Вся статья — перечисление международных сюжетов, в которых интересы Индии и Китая совпадают и идет активное сотрудничество, не говоря о взаимной торговле в 70 миллиардов долларов ежегодно. Сейчас, кстати, проходят подготовительные заседания перед саммитом БРИКС, на них индийцы с китайцами разрабатывают общие планы и не ссорятся.
И ведь действительно — будет интересно, если эта высокогорная стычка создаст новую ситуацию в Азии, когда станет предельно ясно, что интересы Китая и Индии совпадают практически везде и во всем. По крайней мере конфликт показал, что никакого рационального основания для вражды двух соседей нет.
Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
Золотая мечта американской внешней политики — индийско-китайский конфликт, если не война — вроде как сбывается в виде войны нервов. В ней участвует несколько сотен солдат, место их противостояния в горах Гималаев найти на карте сложно, не хочется и не нужно. Это не война, солдаты просто стоят друг против друга уже почти 2 месяца и даже, говорят, прониклись взаимными симпатиями. Зато геополитических размышлений в СМИ сколько угодно, и главная ценность этой истории именно в том, что она подтолкнула множество людей к размышлениям о том, как изменился мир и куда он будет меняться дальше, и зачем в этом новом мире ссориться Индии и Китаю.
Проигрывают все
Вообще-то речь идет о споре на границе Китая и Бутана, но у последнего есть договор с Индией — о защите интересов этого маленького горного королевства. Так что для Дели речь идет не о священной родной земле, а о престиже в регионе Южной Азии, где Индия теоретически должна быть лидером.
Для Китая ситуация примерно такая же, а именно — как выйти из случайного по сути конфликта, не потеряв престижа одной из двух мировых сверхдержав.
Границу, о которой идет речь, никто не размечал до миллиметра, она находится на высоте 4 километров, 8 месяцев в году заморожена насмерть. На китайских картах она обозначена как китайская, в Бутане, оказывается, так не думают. Начинался скандал с попытки Китая построить там высокогорное шоссе в рамках своих программ создания инфраструктуры в Тибете. Кто-то ошибся парой километров.
Навстречу дорожным рабочим вышли индийские солдаты, за ними появились китайские, так с тех пор и стоят, наблюдая друг друга. Больше не происходит ничего.
Заметим, что вся проходящая высоко по Гималаям граница уже самой Индии и Китая такая же — оспаривается на множестве участков. Так что неважно, где произошел пограничный инцидент, важно, как его урегулировать. А это уже не война, а битва мыслителей от внешней политики.
Единственное, в чем сходятся все аналитики, это что обеим странам война друг с другом никоим образом не нужна , в некотором смысле они проиграют ее обе.
А именно, военное противостояние может закрыть торговый путь через Индийский океан и Малаккский пролив, через который Китай получает 80% импортируемой нефти. Но вот сухопутную войну Индия проиграет. Другое дело, что оккупация индийских (как и китайских) территорий — безумная идея.
Вдобавок Китай проиграет в своих планах создания ведущей через всю Евразию инфраструктуры " ". Индия и так к этим планам не присоединилась, потому что Китай строит очередную дорогу через пакистанские территории, которые Индия считает своими.
Однако Индия, недовольная этим фактом и ссорящаяся с Китаем, проигрывает таким образом целый регион — тот самый, ради престижа в котором она защищает Бутан. А именно, китайские планы нравятся не только не любящему Индию Пакистану, но Бангладеш, Шри Ланке и Непалу. То есть всей Южной Азии, кроме Индии.
Если случайная война на замороженных и слабо обитаемых высотах не нужна ее участникам, то тогда кому? В таких случаях всегда кивают на США. Но тут идут споры по всем азиатским и прочим СМИ. В основном между индийцами (вообще, бурление экспертной мысли по поводу буквально идиотской гималайской истории наблюдается именно с индийской стороны, китайцы более сдержанны).
Все равно будет мир
Один автор (в данном случае исполненный подозрений китаец) напоминает, что Индия, США и Япония только что завершили учения флота в Бенгальском заливе; что в те же дни Америка одобрила продажу Индии транспортных самолетов на 365 миллионов долларов и боевых беспилотников на 2 миллиарда.
Другой (разочарованный индиец) объясняет читателям, что Вашингтон вообще никак не отреагировал на гималайский инцидент. И жалуется: ведь вся политика США в отношении Индии годами исходила из того, что у них есть общая озабоченность по поводу роста влияния Китая. Отмена западных санкций против Индии (да, были такие, провалились) произошла именно исходя из этой "общей озабоченности". И что теперь?
А теперь, констатирует индийский эксперт , администрация Дональда Трампа не имеет никакой политики в отношении Индии, только реагирует на возникающие ситуации. И, кстати, она уже полгода не может назначить посла США в Индии — невероятно.
Здесь мы добавим, что речь никогда не шла о какой-то полномасштабной войне двух соседей, а только о "балансировании" — о том, чтобы Китай не слишком задавался и знал, что всегда есть Америка.
И вот сегодня, пишет еще один индиец, его страна виновата в том, что рассердила Россию до того, что та вошла в партнерство с Китаем…
Вы уже понимаете, что с автором что-то не то, он слабо знаком с фактами, но этот политолог из провинциального университета довольно хорошо отражает смятение умов в образованном классе страны — там царит сплошное "что делать" и "кто виноват".
Итак, дружба премьера Индии Нарендры Моди с США отдалила его от самого надежного друга — России (да неужели?), Индия связалась не с теми друзьями — Японией и Сингапуром (они тоже сближаются с Китаем) и постоянно злит Китай, дружа против него с Вьетнамом. А результат — печальный.
Местами автор прав — раньше все было проще и понятнее. Неизменная политика тех же США, независимо от администраций, приучала мир к тому, что дипломатия — искусство маленьких шагов и жестов. Потому что понятно было, примерно на чьей стороне США как-то вмешаются в чужую войну. Люди отучились думать без оглядки на Америку. А сейчас любая случайность, типа непредвиденного конфликта на высоте в 4 километра, показывает, что все прежние схемы не чтобы рушатся — просто в них уже не всем и не очень верится. Каждый раз приходится начинать дипломатию с нуля, делая в процессе множество неприятных открытий.
Хотя бывают открытия и хорошие. Чем кончится нынешняя гималайская история, предсказать нетрудно. Миром, конечно. Вот Шаши Тарура, человека, который чуть не стал недавно Генеральным секретарем ООН (а сегодня он глава индийского парламентского комитета по международным делам). Вся статья — перечисление международных сюжетов, в которых интересы Индии и Китая совпадают и идет активное сотрудничество, не говоря о взаимной торговле в 70 миллиардов долларов ежегодно. Сейчас, кстати, проходят подготовительные заседания перед саммитом БРИКС, на них индийцы с китайцами разрабатывают общие планы и не ссорятся.
И ведь действительно — будет интересно, если эта высокогорная стычка создаст новую ситуацию в Азии, когда станет предельно ясно, что интересы Китая и Индии совпадают практически везде и во всем. По крайней мере конфликт показал, что никакого рационального основания для вражды двух соседей нет.
Основная проблема территориального разграничения между двумя странами связана с тем, что линия индийско-китайской границы проходит по линии высочайших горных хребтов Земли – Гималаев и Каракорума.
Демаркация границы в этом сильно пересеченном высокогорном регионе – дело технически крайне сложное. Кроме того, нерешенности пограничного вопроса в отношениях Китая и Индии способствовал ряд причин политического характера, главными из которых являются следующие:
Длительная пассивность в данной сфере британских колониальных властей Индии и руководства Китая.
Наличие в гималайском регионе ряда формально независимых государств - королевства Непал и Бутан, княжество Сикким, до 1950 г. – Тибет, длительное время составлявших своеобразный буфер, разделяющий территории Китая и Индии.
«В ходе многолетней полемики между Индией и Китаем по пограничной проблеме каждая из сторон использует свою систему аргументации и интерпретирует одни и те же исторические факты и документы в приемлемой для себя форме, в результате чего их трактовка подчас носит диаметрально противоположный характер». Если китайская сторона в свое время утверждала, что «исторически законного определения пограничной линии никогда не производилось», то индийская, в свою очередь, указывала, что «вся линия границы определена либо договорами и соглашениями, либо традицией, хотя на местности не всегда демаркирована».
Границу между Индией и Китаем, имеющую протяженность около 3,5 тыс.км, можно условно разделить на три участка.
Западный участок - протяженностью ок.1600 км. – граница индийского штата Джамму и Кашмир с Синьцзяном и Тибетом, которая начинается от перевала Каракорум на самом севере Кашмира и проходит до границы с Тибетом в районе Спити. Ситуация на этом участке границы осложняется тем, то приблизительно одна пятая ее часть – это граница Китая с частью территории Кашмира, находящейся под военным контролем Пакистана…Поэтому процесс пограничного урегулирования на этом участке затрагивает пакистано-китайские отношения, что может лишь осложнить путь к достижению договоренностей…Ввиду малонаселенности и труднодоступности с индийской стороны этот район для Индии хозяйственной ценности не имеет, вопрос же его принадлежности – дело ее престижа, национального суверенитета, восстановления «чести нации». Для Китая реальная ценность этой территории состоит в том, что по ней проходит участок (ок.100 км) построенной в середине пятидесятых годов стратегической Синьцзян-Тибетской дороги…». В целом на данном участке Китаем оспаривается принадлежность территории площадью ок.33 тыс кв.км.
По мнению индийской стороны, линия индо-китайской границы на западном участке определена тибето-ладакхским договором 1684 г., договором между правителем Джамму Гулаб Сингхом и представителями цинского Китая от сентября 1842 г., договором между Гулаб Сингхом и британскими колониальными властями Индии от 16 марта 1846 г. и тибето-ладакхским договором 1852 г. В 1890х гг. правительство цинского Китая оспорило существующее разграничение перед британской администрацией Индии и предъявило претензии на районы перевала Каракорум и Аксай Чин. Англичане, не желая обострять отношения с Китаем в условиях борьбы с Россией за влияние в Центральной Азии, предложили компромисс в виде раздела спорного района «по линии водораздела между бассейнами рек Инд и Тарим». При этом территория к северу от этой линии, считалась китайской, а южная часть района отходила к Британской Империи. Предложенная линия разграничения получила название линии Маккартни – Макдональда (в честь британских дипломатов – консула в Кашгаре Дж.Маккартни и посла в Пекине К.Макдональда). «Ни китайские власти, ни местные правители Синьцзяна не высказали возражений по поводу предложения англичан, хотя в последующем в период обострения индийско-китайского конфликта китайская сторона утверждала обратное».
Центральный участок – «граница индийских штатов Химачал Прадеш и Уттар Прадеш с Тибетом, проходящая вдоль Гималайского хребта от реки Сатледж до границы с Непалом. Его протяженность – около 640 км. С точки зрения Индии, вопрос о пограничной линии на этом участке был решен в результате подписания в 1954 г. Соглашения о торговле и связях между Индией и Тибетским районом Китая, где были обозначены 6 перевалов-переходов: Шипки, Манна, Нити, Кунгри Бингри, Дарма и Липу Лек, через которые могли передвигаться торговцы и паломники из одной страны в другую, что и давало основания считать их пограничными, а границу – установленной». На данном участке Китай оспаривает принадлежность Индии ок.2 тыс.кв.км территории. «Китайская сторона в качестве аргумента в пользу своей версии по центральному участку границы утверждает, что эти районы традиционно находились под управлением местных властей Тибета, и население спорных районов почти полностью состоит из тибетцев».
Восточный участок индийско-китайской границы проходит вдоль т.н. линии Макмагона «от стыка границ КНР, Индии и Бирмы до стыка границ КНР, Индии и Непала. Эта пограничная линия получила название по имени британского представителя на трехсторонней англо-тибето-китайской конференции в Симле в 1913-1914 гг [сэр Генри Макмагон – прим.составителя]. Китайская сторона считает Симлскую конференцию незаконной и ставит вопрос о совершенно иной пограничной линии, проходящей у подножья Гималаев южнее линии Макмагона примерно на 100 км, претендуя на территорию около 90 тыс.кв.км, расположенную между двумя этими линиями. Кроме того, Китай заявляет, что на некоторых участках Индия установила пограничные посты даже севернее линии Макмагона.
Провозглашение независимости Индии (1947 г.) и образование Китайской Народной Республики (1949 г.) положили начало активной и независимой внешней политике этих государств. В новых исторических условиях пограничный вопрос не мог оставаться вне поля зрения руководящих сил обеих стран. Катализатором обострения индийско-китайского пограничного спора стали их действия, направленные на укрепление своих позиций в Гималая. «Правительство Индии в 1949-1950 гг. приступило к осуществлению мер, направленных на закрепление в договорном порядке тех отношений с гималайскими районами, которые сложились еще в колониальный период. Так, 9 августа 1949 г. в Дарджилинге был подписан договор между Индией и Бутаном, в соответствии с которым бутанское правительство соглашалось «следовать» советам Индии в вопросах внешних сношений», сохраняя автономию во внутренних делах; Индия принимала на себя обязательство оказывать Бутану значительную экономическую помощь. 5 декабря 1950 г.в Гангтоке Индия и Сикким подписали договор, согласно которому Сикким провозглашался «протекторатом» Индии, пользующимся «автономией во внутренних делах»…Непал практически никогда не входил в состав британской колониальной империи, а как бы находился под ее «тенью». Подписанный 31 июля 1950 г. индийско-непальский договор признавал суверенитет, территориальную целостность и независимость Непала. Договор предусматривал, что оба правительства будут «информировать» друг друга о каких-либо разногласиях и недопонимании, которые могут возникнуть у каждого из них с их соседями. В тот же день состоялся взаимный обмен письмами, в которых указывалось, что каждое государство не допустит угрозы безопасности другому со стороны агрессора, а в случае возникновения подобной угрозы будет принимать эффективные контрмеры».
Правительство КНР, в свою очередь, «принимало меры как военного, так и политического характера: в 1950 г. на территорию Тибета были введены подразделения Народно-освободительной армии Китая, а 23 мая 1951 г. в Пекине было подписано «Соглашение между Центральным народным правительством Китая и местным правительством Тибета о мероприятиях по мирному освобождению Тибета», провозгласившее национальную автономию Тибета «под общим руководством Центрального народного правительства» КНР. Таким образом, Китай и Индия пришли в непосредственное соприкосновение на значительных участках гималайской границы».
«С начала 1950-х годов в Китае начали публиковаться географические карты, на которых значительная часть территории Индии, а также Сикким, Бутан, Непал и некоторые другие территории были обозначены как китайские. Около 130 тыс. кв.км территории в Аксай Чине и в районе линии Макмагона были включены в состав Тибетского района Китая и провинции Синьцзян. Публикации подобных карт продолжались и после подписания соглашения 1954 г., в том числе и в приложении к учебнику для средних школ «Краткая история современного Китая».
«Уже в июле-августе 1954 г. впервые состоялся обмен нотами, в которых правительство Китая обвинило Индию в проникновении ее вооруженного отряда на территорию Тибетского района Китая в районе перевала Нити. Индийская сторона в ответ утверждала, что ее отряд находился исключительно на территории, принадлежащей Индии, и обвинила китайскую сторону в том, что тибетские чиновники попытались пересечь границу Индии».
«В течение 1955-58 гг. китайские отряды неоднократно проникали в районы Аксай Чин и за линию Макмагона. В 1958 г.в № 95 журнала «Китай в иллюстрациях» была опубликована карта, на которой значительные районы соседних государств включались в состав китайской территории…Индийское правительство выразило в связи с этим протест в ноте от 21 августа 1958 г.». Кроме того, обеспокоенность правительства Индии вызвало строительство дороги, начатое Китаем в районе Аксай Чин. «Обмен нотами и письмами по проблеме индийско-китайской границы продолжался много месяцев».
«Наконец, в письме на имя индийского премьер-министра от 23 января 1959 г.Чжоу Эньлай впервые официально заявил, что индийско-китайская граница никогда не была формально определена, что не существует никаких договоров и соглашений, подписанных центральным правительством Китая и правительством Индии, относительно границы между двумя странами».
10 марта 1959 г. длительное недовольство тибетцев политикой китайских властей вылилось в восстание. После подавления выступления войсками КНР, религиозный лидер Тибета Далай-лама и более 6 тысяч тибетцев бежали через высокогорные перевалы на территорию Индии и других гималайских государств. События в Тибете резко осложнили индийско-китайские отношения, а решение индийских властей принять у себя беженцев «породило резкий протест китайской стороны». В 1959 г.на индийско-китайской границе отмечаются первые серьезные вооруженные столкновения. Ситуацию не удалось переломить в ходе официального визита в Индию премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая в апреле 1960 г. В ходе встречи китайский руководитель предложил правительству Индии своеобразный размен: «признание Китаем линии Макмагона в качестве международной границы в обмен на согласие Индии на сохранение за Китаем занятой им к тому времени территории в Аксай Чине». Дж.Неру, а вслед за ним другие члены индийского правительства, отказались принять предложенную схему.
«Обмен нотами и многочисленными посланиями, личные контакты Дж.Неру с Чжоу Эньлаем не привели к позитивным результатам. Продолжались пограничные столкновения, нарушения воздушного пространства и др. Индия обвиняла Китай в дальнейшем проникновении вглубь Ладакха. Так, в глубине индийской территории были созданы китайские военные посты, соединенные дорогами с основной китайской магистралью в Аксай Чине. После ноября 1961 г. индийская сторона также стала обозначать свое военное присутствие к востоку от линии, на которую претендовал Китай, но где фактически китайского присутствия не наблюдалось. В ответ на это китайская сторона заявила о возобновлении патрулирования на участке от Каракорума до Конгка. Китайская тактика в отношении индийских постов состояла в том, что они постепенно окружали их, лишая возможности их снабжения даже с воздуха. Время от времени в спорных районах возникали и перестрелки. Летом 1962 г. индийская армия стала проявлять определенную активность и на восточном участке границы, в тех районах, где сохранялись различия в интерпретации места прохождения линии Макмагона…Попытки решить спорные вопросы путем переговоров не увенчались успехом. Напряженность постепенно возрастала, и предотвратить вооруженную конфронтацию сторонам так и не удалось. В общей сложности, согласно индийским данным, с июня 1955 по июль 1962 г.в районе границы произошло более 30 вооруженных конфликтов. Летом и осенью кровопролитные стычки участились, а 20 октября началось массированное вторжение китайских войск вдоль всей пограничной линии на западном и восточном ее участках. В результате военных действий между 1959 г. и октябрем-ноябрем 1962 г.Китай дополнительно оккупировал более 14 тыс.кв.км территории, главным образом в Аксай Чине, которую Индия считала своей…На некоторых участках Китай вторгся на 80-100 км вглубь индийской территории. Только с 20 по 25 октября было убито 2,5 тыс.индийских солдат (данные о своих потерях китайская сторона не публиковала). Китайские войска заняли территории в предгорьях района Каменг и в других частях Аруначал Прадеш и захватили все индийские военные посты в Ладакхе. В центральном секторе и на сиккимо-тибетской границе активных военных действий не было. Политическая обстановка внутри страны все более обострялась. Дж.Неру в обращении к индийскому народу заявил, что над страной нависла самая серьезная угроза с момента провозглашения независимости.
Массированное вторжение китайских войск на территорию Индии, масштабы кровопролития на индийско-китайской границе вызвали серьезную обеспокоенность не только афро-азиатских стран. Вопреки прогнозам Пекина, Советский Союз не поддержал своего блокового союзника – Китай – в его конфликте с Индией. Москва выступила с призывами прекратить огонь и начать переговоры о мирном урегулировании конфликта…Позиция СССР была высоко оценена в Индии.
Действия Китая практически не получили поддержки ни одного государства. Антииндийского восстания приграничных племен, сепаратистское движение которых не только поддерживалось, но и провоцировалось эмиссарами Пекина, также не произошло. 21 ноября 1962 г. руководство КНР объявило об одностороннем прекращении огня с 22 ноября и начале отвода китайских «пограничных отрядов» на 20 км от линии Макмагона. В центральном и западном секторах китайские войска должны были быть отведены на 20 км от линии фактического контроля. Такое предложение было выдвинуто Чжоу Эньлаем еще 7 ноября 1959 г. В соответствии с китайским предложением, индийские войска должны оставаться на позициях в 20 км за линией, которая определялась китайской стороной как линия фактического контроля. В восточном секторе индийские войска также должны были занять позиции а 20 км к югу от линии Макмагона. Согласно предложению Пекина, Индия и Китай могли основывать гражданские посты в фактически демилитаризованной зоне по обе стороны линии фактического контроля. Индийская реакция на эти предложения была негативной…Активные военные действия вдоль границы прекратились. Китай сохранял за собой свыше 36 тыс.кв.км территории, которую Индия считала своей.
