Annotation
В сборник, изданный в 1912 году, Гумилёв, кроме своих стихов, включил переводы стихов Теофила Готье.
Николай Гумилёв
117. АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
118. ДВЕ РОЗЫ
119. ДЕВУШКЕ
120. НА МОРЕ
121. СОМНЕНИЕ
123. ОТРЫВОК
124. ТОТ ДРУГОЙ
125. ВЕЧНОЕ
126. КОНСТАНТИНОПОЛЬ
127. СОВРЕМЕННОСТЬ
129. ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ
132. ИЗ ЛОГОВА ЗМИЕВА
133. Я ВЕРИЛ, Я ДУМАЛ...
134. ОСЛЕПИТЕЛЬНОЕ
136. ПАЛОМНИК
137. ЖЕСТОКОЙ
138. ЛЮБОВЬ
139. БАЛЛАДА
140. УКРОТИТЕЛЬ ЗВЕРЕЙ
141. ОТРАВЛЕННЫЙ
142. У КАМИНА
143. МАРГАРИТА
144. ОБОРВАНЕЦ
145. ТУРКЕСТАНСКИЕ ГЕНЕРАЛЫ
146-149. АБИССИНСКИЕ ПЕСНИ
III. ИЗ ТЕОФИЛЯ ГОТЬЕ
150. НА БЕРЕГУ МОРЯ
151. ИСКУССТВО
152. АНАКРЕОНТИЧЕСКАЯ ПЕСЕНКА
153. РОНДОЛЛА
154. ГИППОПОТАМ
155. БЛУДНЫЙ СЫН
156. ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ
Николай Гумилёв
ЧУЖОЕ НЕБО
117. АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
Он мне шепчет: "Своевольный,
Что ты так уныл?
Иль о жизни прежней, вольной,
Тайно загрустил?
"Полно! Разве всплески, речи
Сумрачных морей
Стоят самой краткой встречи
С госпожой твоей? "
Так ли с сердца бремя снимет
Голубой простор,
Как она, когда поднимет
На тебя свой взор? "
Ты волен предаться гневу,
Коль она молчит,
Но покинуть королеву
Для вассала - стыд".
Так и ночью молчаливой,
Днем и поутру
Он стоит, красноречивый,
За свою сестру.
118. ДВЕ РОЗЫ
Перед воротами Эдема
Две розы пышно расцвели,
Но роза - страстности эмблема,
А страстность? детище земли.
Одна так нежно розовеет,
Как дева, милым смущена,
Другая, пурпурная, рдеет,
Огнем любви обожжена.
А обе на Пороге Знанья...
Ужель Всевышний так судил
И тайну страстного сгоранья
К небесным тайнам приобщил?!
119. ДЕВУШКЕ
Мне не нравится томность
Ваших скрещенных рук,
И спокойная скромность,
И стыдливый испуг.
Героиня романов Тургенева,
Вы надменны, нежны и чисты,
В вас так много безбурно-осеннего
От аллеи, где кружат листы.
Никогда ничему не поверите,
Прежде чем не сочтете, не смерите,
Никогда никуда не пойдете,
Коль на карте путей не найдете.
И вам чужд тот безумный охотник,
Что, взойдя на нагую скалу,
В пьяном счастье, в тоске безотчетной
Прямо в солнце пускает стрелу.
120. НА МОРЕ
Закат. Как змеи, волны гнутся,
Уже без гневных гребешков,
Но не бегут они коснуться
Непобедимых берегов.
И только издали добредший
Бурун, поверивший во мглу,
Внесется, буйный сумасшедший,
На глянцевитую скалу
И лопнет с гиканьем и ревом,
Подбросив к небу пенный клок...
Но весел в море бирюзовом
С латинским парусом челнок;
И загорелый кормчий ловок,
Дыша волной растущей мглы
И, от натянутых веревок,
Бодрящим запахом смолы.
121. СОМНЕНИЕ
Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о вас, о вас,
Возьмусь за книгу, но прочту: "она",
И вновь душа пьяна и смятена.
Я брошусь на скрипучую кровать,
Подушка жжет... нет, мне не спать, а ждать.
И крадучись я подойду к окну,
На дымный луг взгляну и на луну,
Вон там, у клумб, вы мне сказали "да",
О это "да" со мною навсегда.
И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас, покорной, не было и нет,
Что ваше "да", ваш трепет, у сосны
Ваш поцелуй - лишь бред весны и сны.
122. СОН
Утренняя болтовня
Вы сегодня так красивы,
Что вы видели во сне?
Берег, ивы
При луне. -
А еще? К ночному склону
Не приходят, не любя.
Дездемону
Вы глядите так несмело:
Кто там был за купой ив?
Был Отелло,
Он красив. -
Был ли он вас двух достоин?
Был ли он как лунный свет?
Да, он воин
О какой же пел он ниже
Неоткрытой красоте?
О пустыне
И вы слушали влюбленно,
Нежной грусти не тая?
Дездемона,
123. ОТРЫВОК
Христос сказал: убогие блаженны,
Завиден рок слепцов, калек и нищих,
Я их возьму в надзвездные селенья,
Я сделаю их рыцарями неба
И назову славнейшими из славных...
Пусть! Я приму! Но как же те, другие,
Чьей мыслью мы теперь живем и дышим,
Чьи имена звучат нам, как призывы?
Искупят чем они свое величье,
Как им заплатит воля равновесья?
Иль Беатриче стала проституткой,
Глухонемым - великий Вольфганг Гете
И Байрон - площадным шутом... о ужас!
124. ТОТ ДРУГОЙ
Я жду, исполненный укоров:
Но не веселую жену
Для задушевных разговоров
О том, что было в старину.
Николай Гумилёв
ЧУЖОЕ НЕБО
117. АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
Он мне шепчет: "Своевольный,
Что ты так уныл?
Иль о жизни прежней, вольной,
Тайно загрустил?
"Полно! Разве всплески, речи
Сумрачных морей
Стоят самой краткой встречи
С госпожой твоей? "
Так ли с сердца бремя снимет
Голубой простор,
Как она, когда поднимет
На тебя свой взор? "
Ты волен предаться гневу,
Коль она молчит,
Но покинуть королеву
Для вассала - стыд".
Так и ночью молчаливой,
Днем и поутру
Он стоит, красноречивый,
За свою сестру.
118. ДВЕ РОЗЫ
Перед воротами Эдема
Две розы пышно расцвели,
Но роза - страстности эмблема,
А страстность? детище земли.
Одна так нежно розовеет,
Как дева, милым смущена,
Другая, пурпурная, рдеет,
Огнем любви обожжена.
А обе на Пороге Знанья...
Ужель Всевышний так судил
И тайну страстного сгоранья
К небесным тайнам приобщил?!
119. ДЕВУШКЕ
Мне не нравится томность
Ваших скрещенных рук,
И спокойная скромность,
И стыдливый испуг.
Героиня романов Тургенева,
Вы надменны, нежны и чисты,
В вас так много безбурно-осеннего
От аллеи, где кружат листы.
Никогда ничему не поверите,
Прежде чем не сочтете, не смерите,
Никогда никуда не пойдете,
Коль на карте путей не найдете.
И вам чужд тот безумный охотник,
Что, взойдя на нагую скалу,
В пьяном счастье, в тоске безотчетной
Прямо в солнце пускает стрелу.
120. НА МОРЕ
Закат. Как змеи, волны гнутся,
Уже без гневных гребешков,
Но не бегут они коснуться
Непобедимых берегов.
И только издали добредший
Бурун, поверивший во мглу,
Внесется, буйный сумасшедший,
На глянцевитую скалу
И лопнет с гиканьем и ревом,
Подбросив к небу пенный клок...
Но весел в море бирюзовом
С латинским парусом челнок;
И загорелый кормчий ловок,
Дыша волной растущей мглы
И, от натянутых веревок,
Бодрящим запахом смолы.
121. СОМНЕНИЕ
Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о вас, о вас,
Возьмусь за книгу, но прочту: "она",
И вновь душа пьяна и смятена.
Я брошусь на скрипучую кровать,
Подушка жжет... нет, мне не спать, а ждать.
И крадучись я подойду к окну,
На дымный луг взгляну и на луну,
Вон там, у клумб, вы мне сказали "да",
О это "да" со мною навсегда.
И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас, покорной, не было и нет,
Что ваше "да", ваш трепет, у сосны
Ваш поцелуй - лишь бред весны и сны.
Утренняя болтовня
Вы сегодня так красивы,
Что вы видели во сне?
Берег, ивы
При луне. -
А еще? К ночному склону
Не приходят, не любя.
Дездемону
И себя. -
Вы глядите так несмело:
Кто там был за купой ив?
Был Отелло,
Он красив. -
Был ли он вас двух достоин?
Был ли он как лунный свет?
Да, он воин
И поэт.
О какой же пел он ниже
Неоткрытой красоте?
О пустыне
И мечте.
И вы слушали влюбленно,
Нежной грусти не тая?
Дездемона,
Но не я. -
123. ОТРЫВОК
Христос сказал: убогие блаженны,
Завиден рок слепцов, калек и нищих,
Я их возьму в надзвездные селенья,
Я сделаю их рыцарями неба
И назову славнейшими из славных...
Пусть! Я приму! Но как же те, другие,
Чьей мыслью мы теперь живем и дышим,
Чьи имена звучат нам, как призывы?
Искупят чем они свое величье,
Как им заплатит воля равновесья?
Иль Беатриче стала проституткой,
Глухонемым - великий Вольфганг Гете
И Байрон - площадным шутом... о ужас!
124. ТОТ ДРУГОЙ
Я жду, исполненный укоров:
Но не веселую жену
Для задушевных разговоров
О том, что было в старину.
И не любовницу: мне скучен
Прерывный шепот, томный взгляд, -
И к упоеньям я приучен,
И к мукам горше во стократ.
Я жду товарища, от Бога
В веках дарованного мне
За то, что я томился много
По вышине и тишине.
И как преступен он, суровый,
Коль вечность променял на час,
Принявши дерзко за оковы
Мечты, связующие нас.
125. ВЕЧНОЕ
Я в коридоре дней сомкнутых,
Где даже небо тяжкий гнет,
Смотрю в века, живу в минутах,
Но жду Субботы из Суббот;
Конца тревогам и удачам,
Слепым блужданиям души...
О день, когда я буду зрячим
И странно знающим, спеши!
Я душу обрету иную,
Все, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую
Дорогу к солнцу от червя.
И тот, кто шел со мною рядом
В громах и кроткой тишине, -
Кто был жесток к моим усладам
И ясно милостив к вине;
Учил молчать, учил бороться,
Всей древней мудрости земли, -
Положит посох, обернется
И скажет просто: "мы пришли".
126. КОНСТАНТИНОПОЛЬ
Еще близ порта орали хором
Матросы, требуя вина,
А над Стамбулом и над Босфором
Сверкнула полная луна.
Сегодня ночью на дно залива
Швырнут неверную жену,
Жену, что слишком была красива
И походила на луну.
Она любила свои мечтанья,
Беседку в чаще камыша,
Старух гадальщиц, и их гаданья,
И все, что не любил паша.
«Русские поэты Серебряного века» - Фабрика. Дмитрий Мережковский. Жираф. Символизм. Ветка рябины. Поэзия серебряного века. Оформление кафе. Представление гостей. Алексей Кручёных. Символисты. Серебряная пристань. Василий Каменский. Игорь Северянин. Николай Гумилёв. Любимое стихотворение. Творческое задание «Единое целое». Футуристы. Выбор названия кафе. Владимир Нарбут. Михаил Кузмин. Творческое задание «Три шкатулки». Валерий Брюсов.
«Темы поэзии Серебряного века» - Зарождение модернизма. Общественное положение России. Музыкально-композиционные приемы. Ключевые категории акмеизма. Сборники стихотворений Н.С. Гумилева. Символизм. Муза Гумилева. Поэзия серебряного века как эстетический феномен. Н. С. Гумилев. Символизм в живописи. И всем богам я посвящаю стих. Эпатировать публику. Акмеизм. Поль Гоген. Поэзия серебряного века. Любимые сюжеты. Основоположник русского символизма.
«Характеристика поэзии Серебряного века» - Футуризм. Поэзия. Смятение и борьба. Писатели, не входившие в литературные группировки. Цели урока. Старшие символисты. Русский «серебряный век» неповторим. Символизм. В ощущениях поэтов звучит лейтмотив своей «потерянности». Поэты-акмеисты. Русская поэзия «серебряного века» прошла большой путь. Акмеизм. Все поэты «серебряного века» любили свою Родину. Поэты-футуристы. Поэзию «серебряного века» невозможно представить.
«Поэты Серебряного века русской поэзии» - Серебряный век русской поэзии. Пощечина общественному вкусу. Сознательный смысл слова. Основополагаюший вопрос. Поэты - футуристы. Символ. Один среди враждебной рати. Представители символизма. Русский «серебряный век». Поэты-акмеисты.
«Антология поэзии Серебряного века» - Имажинисты. Константин Константинович Случевский. Основные принципы акмеизма. Шершеневич Вадим. Александр Блок. Владислав Ходасевич. Николай Гумилёв. Акмеисты. Осип Мандельштам. Поэты-символисты. Обэриу. Даниил Хармс. Предвестники. Игорь Северянин. Пленник. Крестьянская поэзия. Листва. Футуристы. Символисты. Иннокентий Анненский. Центрифуга. Владимир Маяковский. Сергей Есенин.
«Направления поэзии Серебряного века» - Понятие «серебряного века». Образ мышления. Владимир Соловьёв. Особенности акмеизма. Основные направления серебряного века. Возникновение акмеизма. Эстетика символизма. Символизм. Возникновение символизма. Серебряный век русской поэзии. Поэты-акмеисты. Эстетика футуризма. Поэты-символисты. Футуризм. Акнеизм. Группы футуристов. Акмеизм. Особенности символизма. Поэты-футуристы. Футуристические сборники и манифесты.
Третья книга стихов. Издание «Аполлона». СПб. 1912г.
О «Чужом небе» Гумилева, как о книге поэзии, можно бы не говорить совсем, потому что ее автор — прежде всего не поэт. В стихах у него отсутствует совершенно магический трепет поэзии, веяние живого духа, того, что принято называть вдохновением, той неуловимой, таинственной силы, которая заставляет «листок, что иссох и свалился, золотом вечным гореть в песнопеньи», и одна дает писателю право называться поэтом.
Сами по себе стихотворения г. Гумилева не плохи: они хорошо сделаны и могут сойти за… почти поэзию. Вот в этом-то роковом почти и скрывается непереходимая пропасть между живой поэзией и мертвыми стихами г. Гумилева. Бриллианты Тэта тоже почти настоящие: в виде рекламы, желающим предоставляется выбрать среди поддельных сокровищ один подлинный алмаз. Но в книге г. Гумилева не найти и одного бриллианта: сплошь стеклярус, подделанный подчас с изумительным мастерством. Г-н Гумилев легко и ловко фабрикует свои стихи: между ними нет ни превосходных, ни неудачных, — все на одном уровне, а это самый дурной знак, указывающий на полную безнадежность автора как поэта. По видимому, сам г. Гумилев вполне искренно считает себя «новым поэтом», своего рода Колумбом, «конквистадором», по собственному его определению. Но что такое конквистадор в поэзии, и как можно им быть? Не то же ли это, что в религии быть спортсменом? От Гомера и до наших дней все поэты пели и поют о том, что каждому из них с рождения открыто, отом, «что душу волнует, что сердце томит», о том, «пред чем язык немеет» — и поют лишь тогда, когда «божественный, глагол до слуха чуткого коснется» . Поэт никогда ничего не «ищет», а его самого находит Бог; отсюда выражение: поэт Бо-жией милостью. И ни родные, ни «чужие небеса» не дадут «понять органа жизни глухонемому».
Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук
Хватает на лету и закрепляет вдруг
И томный бред души, и трав неясный запах, —
сказал Фет, и он нее в юности говорил Полонскому: «к чему искать сюжета для стихов? Сюжеты эти на каждом шагу, — брось на стул женское платье или погляди на двух ворон, которые уселись на забор, вот тебе и сюжет». «Ищут» лишь те, кому ничего не дано и с которых ничего не взыщется.
Между тем, все открытия г. Гумилева, искателя спокон века открытых Америк, сводятся исключительно к сочинению головоломных рифм, к подбору небывалых созвучий. Теперь подобными фокусами даже гимназистов не удивишь. У настоящих поэтов как-то совсем не замечается это присущее им богатство стиха, эта позолота на благословляющей чаше.
Вот образцы стихов г. Гумилева:
И там стоять я буду, струны
Щипля и в дерево стуча (?!)
Пока внезапно лоб твой юный
Не озарит в окне свеча, (с. 76)
Гиппопотам с огромным брюхом
Живет в Яванских тростниках,
Где в каждой яме стонут глухо
Чудовища, как в страшных снах. (с. 78)
Ну, почему б ему не стать
Адъюнктом в университете? (с. 114) .
Неужели это поэзия?
И недаром книга г. Гумилева называется «Чужое небо». В ней все чужое, все заимствованное, мертворожденное, высосанное из пальца. Чего только ни придумывает г. Гумилев, чтобы походить на поэта! Спазмами сочинительства он думает искупить роковое отсутствие вдохновения и таланта. У него, например, неверную одалиску собираются зашить в мешок и бросить в море, и пока об этом совещаются ее отец и муж, младшая сестра преступницы, тут же сидя, мечтательно завидует ей, потому только, что:
Так много, много, в глухих заливах
Лежит любовников других,
Сплетенных (?), томных и молчаливых…
Какое счастье быть средь них! (с. 20) .
Имена и названия, вроде Харрар, Аксум, Тигрэ, Габеш, Сена-ар, Левант, Смирна пестрят на страницах «Чужого неба» . В стихотворении «Баллада» (с. 44-45) г. Гумилев с упорством циркового жонглера ухитрился нанизать целых девять рифм (леди, победе, наследий, бреде, Андромеде, меди, снеди, камели, медведи), что, однако, не помешало ему поставить неверные ударения на словах «туфля» (с. 42) и «статуя» (с. 114).
Понятно, почему г. Гумилеву так любо все… «высокое и прекрасное», все экзотическое и высокопарно-скучное. При чтении длиннейшей поэмы его «Открытие Америки» вспоминается невольно лукавая строфа Фета:
У соседа ненароком
Я сказал ей слова три
О прекрасном, о высоком…
Скука — хоть умри!
Скука… Великий поэт ненавидел смертную скуку риторики, чуждой равно и поэзии, и жизни современный же бездарный стихотворец все спасение находит только в риторике, потому что и жизни, и поэзии он одинаково чужд.
Имеется в виду известный ювелир, который выставлял на витринах своего магазина, наполненных фальшивыми бриллиантами, один — настоящий, чтобы заинтриговать прохожих.
Из ст-ния Пушкина «Поэт».
Из ст-ния Фета «Как беден наш язык! — Хочу и не могу…»
Из «Переводов» Теофиля Готье (вошедших в ЧН) — «Рондолла» и «Гиппопотам» — и из драматической поэмы Гумилева «Дон-Жуан в Египте».
Из ст-ния Гумилева «Константинополь».
Имеются в виду «Абиссинские песни», ст-ние «Ослепительное».
ЭВОЛЮЦИЯ ТВОРЧЕСТВА Н.С. ГУМИЛЕВА В ОЦЕНКЕ СОВРЕМЕННИКОВ (СБОРНИК «ЧУЖОЕ НЕБО»)
АннотацияДанная статья посвящена обзору и анализу рецензий на сборник «Чужое небо» Н.С. Гумилева, изданный в 1912 году. Проведенное исследование было нацелено на выявление разных точек зрения на творческое развитие поэта, принадлежащих его современникам: литературным критикам, поэтам. Данная тема актуальная в связи с повышенным интересом к творчеству Н.С. Гумилева.
THE EVOLUTION OF CREATIVITY N.S. GUMILYOV IN THE ASSESSMENT OF HIS CONTEMPORARIES (THE COLLECTION "ALIEN SKY")
Beloglazova Svetlana Nikolaevna 1 , Beloglazov Vasily Sergeyevich 2
1 Birsky branch of the Bashkir State University, 5th year student of the Faculty of Philology of communications and intercultural
2 Radio «Bir», narrator, candidate of Historical Sciences
Abstract
This article provides an overview and analysis of the reviews of the book "Alien Sky" N.S. Gumilyov, published in 1912 year. This study was aimed to identify the different perspectives on the creative development of the poet belonging to his contemporaries: the literary critic, poet. This topic is relevant in connection with the increased interest in the work of N.S. Gumilyov.
Библиографическая ссылка на статью:
Белоглазова С.Н., Белоглазов В.С. Эволюция творчества Н.С. Гумилева в оценке современников (сборник «Чужое небо») // Современные научные исследования и инновации. 2017. № 2 [Электронный ресурс]..03.2019).
Часть стихов, собранных Н.С. Гумилевым в сборник «Чужое небо», уже были известны читателю – на протяжении 1910-11-х годов они публиковались в журнале «Аполлон». Структурно книга разделяется на 5 частей, одна из которых посвящена молодой и желанной супруге Анне Гумилевой (Ахматовой).
В произведениях все еще ощущается дыхание романтизма, от которого поэт постепенно начинает отдаляться и искать свой путь. Меньше внимания Н. Гумилев обращает на музыкальность и изящность слов, наблюдается снижение количества экзотизмов, хотя они, несомненно, в текстах присутствуют .
«И в юном мире юноша Адам,
Я улыбаюсь птицам и плодам» .
В целом, отклики на сборник были положительные, лишь Садовской оставил негативный. Публика тепло приняла, не только критики, но и собраться по литературному мастерству.
Михаил Алексеевич Кузьмин в рецензии «Гумилев Н. Чужое небо», вышедшей сразу после сборника, отметил, что новая книга стихов Гумилева – это второй шаг по лестнице поэтического мастерства, в котором видна не ученическая работа, в отличие от «Романтических цветов» или «Жемчугов», а рука мастера. Четвертая по хронологии книга все еще имеет переходный характер, «куда-то веред, но едва ли всегда приводит, оставляя впечатление интермеццо» .Удаление от экзотизма положительно сказалось на творчестве поэта, он стал ближе, а значит и понятней читателю, показав свое настоящее лицо. Творческий метод Н.С. Гумилева отталкиваться от реального, небольшого и выстраивать на этой основе крупные лирические конструкции, «иногда столь отдаленные, что они затемняют и даже притупляют само чувство» предшествует новому взгляду на мир – «взгляду Адама», и новая позиция поэта, подкрепленная стихами Теофиля Готье замечена и прокомментирована. Мотив сна, проявивший себя в сборнике «Романтические цветы», продолжает быть интересен автору.
Стремление переосмыслить вечные образу мировой культуры не губит творческую самобытность поэта, не закрывает его в вечном поиске экзотики и открытий, ведь открытия можно совершать и в земном мире, мире обыденном. Также М. Кузьмин сказал, что «новая книга Гумилева разнообразна по ритмам и строфам…» , качество стихотворений говорит об их авторе как о мастере стиха. Но позднее, из-за отзыва Н.Гумилева о его творчестве М.Кузьмин уже не так благожелательно отзывался о поэте .
Единственный отрицательный отзыв принадлежит Борису Садовскому. В четвертом апрельском номере журнала «Современник» за 1912 год печатается его рецензия на «Чужое небо». О сборнике, как и об авторе, критик отозвался негативно, заявляя, что «О «Чужом небе» Гумилева, как о книге поэзии, можно бы не говорить совсем, потому что ее автор – прежде всего не поэт». На чем основывается такая точка зрения? Обвинения об отсутствии вдохновения, по меньшей мере, необъективны. Критик считает, что Николай Степанович не развивается, «все на одном уровне». Б.А. Садовской подчеркивает черты творчества Гумилева: «фабрикует… стихи», «ничего не дано», «сочинению головоломных рифм, к подбору небывалых созвучий», «все чужое, все заимствованное, мертворожденное» . Борис Садовской не считает Н.С. Гумилева поэтом, сборник «Чужое небо» для критика еще одно подтверждение выдвинутых тезисов.
Важны слова В. Брюсова о новой поэтической книге Гумилева, как учителя, мэтра для Николая Степановича. В статье-обзоре стихотворений разных авторов, вышедших за 1911-1912 год, есть строки и о нем. Валерий Яковлевич зафиксировал «известное движение вперед», одаренность Гумилева как художника, мастера. «Н.Гумилев не учитель, не проповедник: значение его стихов гораздо больше в том, как он говорит, нежели в том, что он говорит» . Недаром сравнивают творчество Блока и Гумилева, как поэта, работающего по вдохновению и мастера стиха. По мнению Брюсова, стихи автора оценят люди, любящие искусство и язык. Творчество Н.С. Гумилева на данном этапе стоит на достойном уровне, критик отмечает эволюцию тем и образов, представленных в стихотворениях.
В книге В.Л. Полушина «Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта» приводится и оценка А.Ахматовой: «Анна Андреевна не только узнала себя в сборнике, но и всю жизнь об этом помнила». Вот ее воспоминания: «Самой страшной я становлюсь в «Чужом небе» (1912)… Там борьба со мной! Не на живот, а на смерть!» . Ранее мы также указывали, что вторую часть сборника поэт посвятил молодой жене. Александр Александрович Блок также получил свой экземпляр «Чужого неба» сразу после выхода книги, оценив качественные изменения, произошедшие в творчестве Гумилева .
Таким образом, можно сказать, что сборник «Чужое небо» получил высокие оценки современников, войдя в культурное наследие начала ХХ века. Сборник в дальнейшем рассматривался еще и как практические выкладки, воплощающие теорию акмеизма. Рассмотрены оценки критиков, учителя Н.Гумилева, А.Блока, А.Ахматовой, приведены разнообразные мнения. Несомненно, они заметили еще одни шаг по лестнице творчества, сделанный молодым талантливым автором.
