На протяжении всего научного творчества М.В. Нечкина занималась разработкой теории и методологии историографии. Рассмотрим, как она определяла предмет, источники, функции, понятие «историографический факт»,
метод историографии на разных этапах.
Источниками нам послужили ее работы
и архивные материалы.
В первой монографии, написанной в 1920 г. и опубликованной в 1922 г. под названием «Русская история в освещении экономического материализма (историографический очерк)», М.В. Нечкина сформулировала теоретические проблемы историографии на современном этапе. Молодой ученый отметила проблему неопределенности предмета историографии, что приводило к смешиванию ее с источниковедением. В связи с этим она определила предмет историографии следующим образом: «историография занимается не источниками, а их обработкой, исследованием, - и, прямее всего, автором этого исследования, как историком и как философом истории, затем расположив эти исследования во времени, историография рисует общую картину развития исторической науки, - смену различных школ и течений, результаты
исследований этих школ» . С таким пониманием предмета историографии логически связано определение историографии, поскольку главное действующее лицо - это историк, на которого влияют объективное развитие науки и общественная ситуация. Исходя из этого, она писала: «Вся историография - русская или какая-нибудь иная, представляет из себя сложную и непрерывную сеть, влияний заимствований, исправлений, новых изобретений, отрицательных влияний - прямых и косвенных... т. е. представляет из себя ряд фактов
психологического порядка» . В этом утверждении нашло отражение увлечение М.В. Нечкиной психологией в казанский период.
В дальнейшем в отчете о разработке темы «В. О. Ключевский и его место в развитии русской исторической мысли», написанном в сентябре 1923 г., М. В. Нечкина вернулась к теоретическим проблемам историографии. В отдельном разделе «Понимание предмета и задач историографии» она отметила, как и в первой монографии, проблему неразработанности теоретических вопросов историографии. Она указала: «Историография еще очень молодая наука. Ее молодость особо характеризуется тем, что она зачастую не отделяется от общих исторических курсов, где она играет, скорее, роль печальной необходимости, чем органической части, и от области источниковедения, от которой ее необходимо отчетливо отличать. Наиболее распространен взгляд на историографию как на “отдел регистрации и учета” нового в историческом
знании» . Автор считала, что регистрация и учет нового в исторической науке также являются функцией историографии, но второстепенной. На первом плане должен стоять социологический анализ. По мнению М.В. Нечкиной, историография изучает личность историка и его исследования и после этого
формирует общую картину развития исторической науки. Она определила историографию как науку об истории истории. Но, как и в первой работе, отметила, что «историография есть одна из областей психологии научного творчества» . Возможно, на это определение историографии М.В. Нечкиной повлияли лекции в университете Н.А. Васильева по социальной психологии и
по истории мировоззрения и разработанный им курс по психологии этического
творчества.
Уже в начале 20-х гг. XX в. М.В. Нечкина сформулировала понятие историографии как науки об истории истории, позднее принятое в науке. В советской историографии считалось, что Н.Л. Рубинштейн впервые определил историографию как историю исторической науки , что не совсем верно. Кроме этого, М.В. Нечкина отнесла историографию к области психологии научного творчества. В этом отразилось как ее личная заинтересованность психологией, так и влияние эпохи. В дальнейшем научном творчестве М.В. Нечкиной уже не найти такого определения историографии, поскольку «психологизм» считался враждебным марксизму. Следует отметить, что она вернулась к разработке теоретических проблем историографии только в конце 1950-х гг. Такой значительный перерыв был связан, как считала сама М.В. Нечкина, с периодом «культа личности» Сталина, когда «полностью были забыты вопросы историографии» . В связи с этим отметим, что еще в первом томе «Очерков истории исторической науки в СССР» находилась теоретическая установка о том, что вся история исторической науки разделяется на два периода -
домарксистским, донаучный, и марксистским, научный. Заниматься теоретикометодологическими вопросами историографии с таких позиций М.В. Нечкина не могла.
В 1965 г. опубликована статья М.В. Нечкиной «История истории (Некоторые методологические вопросы истории исторической науки)», в которой находится цитата, близкая по смыслу к раннему пониманию историографии М.В. Нечкиной: «Наука... по природе своей коллективна, и сколь бы ни был индивидуален труд ученого, он стоит “на плечах” предшественников» . По сути, как и в первой монографии, она отметила зависимость историка от предшествующих этапов развития науки.
Еще при написании этой статьи летом 1963 г. М.В. Нечкина обратила внимание на расхождения в понимании историографии в научном сообществе. Она указала, что «существует мнение, ... что историография - это одно (история исторической мысли), а история исторической науки - другое: история науки в целом. Это разграничение кажется нам искусственным, ибо историю науки, конечно, никак нельзя отделить от истории мысли, которая одухотворяет и обобщает эту науку. Без нее - наука превратится в груду фактов, а история науки - в простую библиографию предмета» .
Для разрешения указанной проблемы необходимо было определить предмет историографии. По мнению М.В. Нечкиной, история исторической науки включает: 1) историографию ее собственной истории или историю исторической мысли, которая, в свою очередь, состоит из изучения как истории России, так и истории зарубежных стран; 2) историю развития самостоятельных исторических дисциплин: историю археологии, этнографии, исторической
географии, краеведения, источниковедения; 3) историю вспомогательных исторических дисциплин: историю палеографии, дипломатики, хронологии, нумизматики, сфрагистики, метрологии, генеалогии и геральдики, исторической библиографии и т. д. Предметом исследования могут быть отдельные историки, их работы и взгляды. А.М. Сахаров оценил определение М.В. Нечкиной
предмета историографии как наиболее полное и точное по сравнению с
предшествующими определениями.
Таким образом, мы можем отметить, что к середине 1960-х гг. произошло оформление определения предмета историографии. По сравнению с 1920-ми годами, М.В. Нечкина значительно расширила предмет историографии, включив в него историю развития самостоятельных и вспомогательных исторических дисциплин. Заметим, что в советской исторической науке того времени не было утвердившегося определения предмета историографии, каждый исследователь формулировал его с различных позиций. Характерным было либо сужение предмета историографии до истории исторической мысли или даже до истории прогрессивной исторической мысли, как в первом томе «Очерков истории исторической науки в СССР», либо расширение, например, С.О. Шмидт включал в предмет историографии «историю создания исторических сочинений, и биографии историков... и историю развития исторического мышления, и
историю распространения исторических знаний» . При этом развитие историографии в СССР, осмысление теоретико-методологических вопросов данной дисциплины привело к расширению ее предмета.
В статье «История истории (Некоторые методологические вопросы истории исторической науки)» М.В. Нечкина определила источники
историографии. 1. Это, прежде всего, труды историков, которые могут иметь печатную форму в виде монографий, статей, тезисов, но могут иметь и устную форму - доклады, выступления, участие в дискуссиях. 2. Личные архивы историков, так как в них отражается творческий процесс создания работы. М.В. Нечкина отмечала, что архивы историка - это его лаборатория, в которой содержится большой массив переработанного материала, набросков, черновиков, поиск и выбор окончательного варианта текста. 3. Документальные материалы по истории исследовательских научных учреждений, материалы о формировании кадров советских историков. 4. Отдельно автор выделила историю советской исторической науки, источниками которой является совокупность всех работ советских историков и многочисленных материалов, направляющих их работу. «Сюда входят постановления партии и правительства, руководящие работой историков» . В опубликованном варианте статьи эта мысль получила немного другое освещение. «Сюда входят постановления партии и правительства, проблемные статьи о развитии исторической науки, передовые статьи ведущих журналов, а также протоколы съездов историков, конференций, симпозиумов, стенограммы дискуссий, тексты постановлений
научных учреждений и т. п.» .В таких примерах проявляется присущая М.В. Нечкиной осторожность. Архивные материалы содержат различные переработанные варианты статей.
Примечательно утверждение М.В. Нечкиной о том, что источниками по историографии являются все работы историков, независимо от того, принадлежат они к университетской, академической, официальной науке или нет. Она писала: «Как искаженно, нереально, неполно выглядела бы история нашей науки, если бы она ограничивалась лишь “признанной”, “университетской” или “академической” историографией (такие попытки в свое
время были). Развитие исторической науки должно браться исследователем в целом, без искусственного отсечения ее живых, хотя и своеобразных ветвей» . Скорее всего, в этом утверждении отразилось ее критика «культа личности» Сталина; так, в другой статье она указывала на то, что ученые, ставшие жертвами репрессий, вычеркивались из истории, их труды изымались из научного оборота.
М.В. Нечкина определила понятие «историографический факт». «Основным и важнейшим фактом истории науки являются труды ученого, в которые выливается его исследовательский процесс, и взаимодействие, взаимозависимость результатов этих трудов» . В послесловии к сборнику «Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки», опубликованному в 1980 г., видим дальнейшую разработку понятия «историографический факт». Теперь М.В. Нечкина определила его следующим образом: «Историографическим фактом является такой исторический факт, который несет в себе информацию об истории исторической науки» . Поскольку историографический факт является событием в области истории науки, он принадлежит более универсальному понятию «исторический факт», следовательно, историографический и исторический факты - понятия совместимые. В связи с этим автор затронула проблему реальности историографического факта. М.В. Нечкина отметила, что историография изучает объективно существующий, реальный исторический процесс развития исторической науки. Наука и ее развитие не исчезнут, если вдруг исчезнут все историографы, она останется, но только неизученной. «Достаточно в
представление об историографическом факте ввести условие, что он не является таковым, если ему не дано научное объяснение, то мы станем изучать не сам
факт, а наше представление о нем. А это просто крах в смысле исторического
материализма - история окажется непознаваемой» . Заметим, что в рабочих дневниках 1922 г., после прочтения книги Р.Ю. Виппера «Очерки истории исторического познания», М.В. Нечкина записала следующую мысль: «В своем скепсисе Виппер прав и мы изучаем именно не историю, а то, что мы думаем об истории» , т. е., в начале 1920-х гг. она стояла на противоположной позиции. Сложно сказать, что повлияло на изменение взглядов М.В. Нечкиной - общественно-политическая ситуация в государстве или личностное развитие историка. Скорее всего вместе два этих процесса.
М.В. Нечкина рассмотрела рецензию как историографический факт и историографический источник. Она отметила, что рецензия ни разу не исследовалась как историографический источник. Автор объяснила это тем, что рецензия - очень спорный и малодостоверный источник. При этом задача историографа - определить, дает ли рецензия оценку произведению или нет, и как она строится. Важнейшим критерием научности рецензии служит наличие аргументации даваемой в ней оценки.
Таким образом, понятие «историографический факт» существенно дополняется и формируется к 1980-м гг., что нашло отражение в заключении к сборнику «Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки».
А.М. Сахаров справедливо обратил внимание на смешение М.В. Нечкиной понятий историографического источника и историографического факта. Он считал, что научная концепция есть основной и главный историографический факт, а ее изучение возможно на основе анализа историографических
источников . При этом, в общем согласившись с перечисленными М.В. Нечкиной историографическими источниками, А.М. Сахаров добавил к ним «мемуары как историков, так и других деятелей, в той или иной мере
соприкасающихся с вопросами истории и работниками исторической науки» .
В статье «История истории (Некоторые методологические вопросы истории исторической науки)» М.В. Нечкина подчеркивала необходимость историографического обзора любой исторической темы, наличия историографического раздела в любой монографии, так как это позволит соотнести собственную постановку проблемы с уже существующими в науке, избежать напрасных повторений, продвинуться вперед в понимании вопроса. Заметим, что еще в 1927 г. М.В. Нечкина указывала на обязательное наличие историографической части в исследованиях . Это было связано с формирующейся в те годы марксистской историографической схемой и разработкой системы историографической оценки исследований, когда становилось обязательным, с одной стороны, определение места научной проблемы, степени ее изученности в марксистских исследованиях, а с другой - определение вклада данной работы в изучение проблемы.
Рассмотрим принципы историографического анализа в концепции М. В. Нечкиной.
В своей первой монографии М.В. Нечкина обратила внимание на проблему методологии историографических исследований, она отметила неопределенность историографического подхода. На это она указала еще в 1919 г. в записях при работе над сочинением. «Занимаясь русской историографией в летний семестр, много думала о критериях, с которыми подходишь к сочинению по истории. Мною выяснена их огромная важность и отсутствие сознания этой важности у русских историографов - Милюкова, Кояловича, даже Соловьева. Каждый предъявляет свои требования к труду, что делает невозможной оценку результатов, полученных разными учеными. Это бы еще пол-беды, но оказывается, что и у отдельного ученого критерии не прибывают, а меняются» . Именно поэтому первая глава монографии посвящена описанию историографического подхода изучения трудов историков.
Автор изложила свою точку зрения в форме постановки вопросов и формулировки ответов на них. М.В. Нечкина отметила, что исторические исследования проще всего группируются по имени автора, особенности миросозерцания которого обусловливают многое в этих исследованиях, поэтому изложение биографии автора - это первостепенная задача историографа. Из этого вытекает следующая проблема: какая существует связь между жизнью историка и его научными трудами? По мнению М.В. Нечкиной, это вопрос психологии творчества. К сожалению, подробнее об этом она не пишет в последующем изложении. Далее необходимо определить позицию исследователя как теоретика истории, что подразумевает ответ на следующие вопросы: как определяет данный автор историю? Какова, по его мнению, цель ее изучения? Как смотрит он на причинную связь событий, на закономерность исторического процесса? Принадлежит ли он к определенной философскоисторической школе? После разрешения теоретических вопросов надо исследовать практическую сторону изучения истории, обратить внимание на то, как отразилась принятая ученым теория в практике исторического исследования.
Отметим одно важное положение начинающего ученого о том, что у многих историков теория и практика исторического исследования не совпадают, поэтому «...нельзя особенно поддаваться уверениям авторов... Сказать - они
многое скажут, но это еще не значит, что они проведут это в свои труды» . Это утверждение прослеживается на протяжении всего научного творчества М.В. Нечкиной, что отражается в ее характеристике работ Н.А. Рожкова и особенно В.О. Ключевского.
Изучение практики исторического исследования автора необходимо начинать с обзора всех его работ, написанных на данную тему, и выделения из них основных и второстепенных. На их основе следует приступить к разрешению вопроса: какие главные этапы выделяет исследователь в историческом процессе, какой периодизации он придерживается, какие новые научные вопросы поставлены им, и как они решены, нет ли новых ответов на старые проблемы, и каковы они, если они есть?
Далее необходимо рассмотреть методы исследователя и прежде всего его отношение к источникам: привлек ли он какие-нибудь новые источники, применяет ли он критику к источнику, нет ли в его отношении тенденциозности, не закрывает ли он глаза на исторические факты, противоречащие его теории. В завершение изучения историка надо обратить внимание на манеру автора излагать свои мысли, так как здесь можно заметить массу интересных деталей.
М.В. Нечкина отметила важность исследования судьбы исторической работы после ее издания. Сначала надо установить тот факт, совпадает ли год действительного окончания труда с годом его опубликования, потому что это позволит правильно оценить вклад данной работы в современную ей историческую науку, затем следует изучить степень распространенности труда, отношение к нему современников.
На этом заканчивается план исследования отдельных работ. Но задача занимающегося историографией доходит лишь до половины своего выполнения. Таким образом надо исследовать каждого историка и после этого выяснить общую картину развития исторической науки. В отчете о разработке темы «В.О. Ключевский и его место в развитии русской исторической мысли» М.В. Нечкина упомянула о своем замысле создания общего обзора русской историографии, начиная с летописей и заканчивая современным состоянием исторической науки, который выполнен не был.
М.В. Нечкина остановилась также на вопросе влияния и заимствования одного историка на другого. Она отметила, что: 1) постановка вопроса должна быть, прежде всего, психологической, так как каждый историк - живой человек, имеющий свои особенности психики; 2) вопрос о влиянии и заимствовании очень интересен и сложен, но при этом наука очень мало сделала для научных исследований в этой области. Сложен он еще и потому, что часто в человеческой психике вполне мирно уживаются два совершенно несовместимых логически положения и отражаются на всей научной деятельности. Автор определила метод исследования заимствований: «Это метод текстуального сопоставления. Суть его в следующем: если словесная форма, в которую авторы облекают свои мысли - одна и та же, и один автор был знаком другому, - например, жил раньше его и его произведения читались более поздним автором, - то очень много шансов за то, что мы имеем здесь несомненный факт влияния первого на последнего» . Историограф указала на возможность отрицательных влияний, когда более поздний исследователь может построить свою теорию на резком противопоставлении теории предшественника.
Исходя из своего определения историографии (о котором мы писали выше), М.В. Нечкина определила проблему - можно ли рассматривать историографию как отдельный, самостоятельный процесс? При этом отметила, что не решается ответить. Примечательно, что уже в следующем абзаце она сделала следующий вывод: «Влияние на историка общественных настроений важно, что, пожалуй, и лишает права говорить о процессе работы над русской
историей, как о процессе самостоятельном» .
В другой работе находим похожую мысль. «Тесная связь науки с жизнью не нуждается в доказательствах, еще менее нуждается в доказательствах теснейшая связь исторической жизни и изучения этой исторической жизни. Всегда и во все времена “история, которая пишется”, была подчинена сознательно или бессознательно “истории, которая делается”. Тематика русской историографии не раз перестраивалась под влиянием крупных исторических событий» . При этом заметим, что данные утверждения М.В. Нечкиной, с одной стороны, являются ее самостоятельными размышлениями, с другой - отражают общий уровень развития исторической науки 1920-х гг., когда история
рассматривалась как продолжение политики.
Дальнейшая разработка методологических проблем историографии находится в статье «История истории (Некоторые методологические вопросы истории исторической науки)». В ней, как и в первой работе, М.В. Нечкина описала, как надо изучать работу историка, а именно, надо определить проблематику труда, степень новизны предложенных научных решений, их обоснованность, аргументированность, круг привлеченных источников. Подчеркнула важность изучения личного архива ученого, так как в нем отражены особенности жизненного пути историка, взлеты и падения, история личных научных поисков, неудач и успехов. Далее автор обратила внимание на то, что для определения связи с эпохой историк науки должен изучать
множество фактов не историографического характера, а исторического. Важная задача историка исторической науки - это периодизация всего процесса научного развития.
В послесловии к сборнику «Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки», как и в первой работе, М.В. Нечкина обратила внимание на то, что изучение труда историографом не заканчивается исследованием его печатного варианта, историограф должен знать, как труд историка функционировал далее, чему он служил. Правда, здесь она добавила, что историческая концепция всегда служит определенному классу, так как существует связь между исторической наукой и определенным этапом исторического развития. В этом утверждении проявился классовый подход, который был разработан в 1920-х гг. и стал впоследствии обязательным элементом историографического анализа в советской исторической науке.
В 1960 г. статьей М.В. Нечкиной «О периодизации истории советской исторической науки» открывалась дискуссия о периодизации истории советской исторической науки, в которой приняли участие более пятидесяти историков. В их числе Е.А. Луцкий, М.Е. Найденов, А.Л. Шапиро, С.М. Дубровский, Е.Н. Городецкий, Г.Д. Алексеева, С.О. Шмидт и др. В статье М.В. Нечкина остановилась на определении критериев и принципов периодизации. Она писала: «Критерии для выделения фактов, знаменующих переход от одного периода к другому, должны быть почерпнуты в собственном развитии науки, внутренне принадлежать ему. Принцип периодизации должен, очевидно, обладать известной разносторонностью, отражать главные стороны развития исторической науки. К ним необходимо отнести общую концепцию исторического процесса, связанную с ней исследовательскую проблематику, а
также новые приемы исследования и включения новых источников» . Этот вопрос стал центральным в дискуссии, наряду с проблемой определения внутренних этапов развития советской исторической науки. С. О. Шмидт указал на то, что данные критерии приемлемы только при делении больших периодов на более мелкие, «смена же больших периодов отражает изменения в общественной настройке» . М.Е. Найденов предложил иной принцип периодизации - «факты появления новых идейных противников советской историографии» . В своей итоговой статье М.В. Нечкина отметила, что этот критерий не состоятелен, так как даже сам автор не применяет его при выделении этапов развития советской историографии. В ходе дискуссии Р.Ш. Тагиров обратил внимание на необходимость учета еще одного критерия - новые плодотворные формы, коллективные исследовательские работы. В результате к четырем ранее представленным критериям М.В. Нечкина добавила пятый - «новые организационные формы науки (коллективные труды, работы научных симпозиумов и т. д.)» . Заметим, что в данной статье она также
разъяснила, что принцип и критерий периодизации есть одно и то же основание для периодизации. Позже А.М. Сахаров справедливо отметил важность и правильность положений М.В. Нечкиной о том, что критерий периодизации находится внутри самой науки, а не во внешних условиях, как считали в то
время некоторые историки.
В статье «О периодизации истории советской исторической науки» М.В. Нечкина затронула проблему преемственности в исторической науке, вопрос о предпосылках развития советской исторической науки. Она отметила, что советская наука возникла не на «пустом месте», а смогла опереться на значительные результаты предшествующей исторической работы. Для доказательства этого положения необходимо исследовать предшествующий этап развития науки. В работе она рассмотрела творчество Ленина, Плеханова, Федосеева. В другой статье М.В. Нечкина продолжила развивать данную тему. Она писала: «Советская историография непосредственно примыкает к истории исторической науки в дореволюционной России, составляя как бы ее продолжение» . Она отметила, что советская историография подготовлена, прежде всего, длительным развитием революционной идеологии. М.В. Нечкина выделила и положительное наследство дворянской и буржуазной исторической науки, которое заключалось в собранном фактическом материале, изданных источниках, ценных выводах, в поставленных проблемах. Исходя из этих утверждений и концепции М.В. Нечкиной относительно В.О. Ключевского, мы можем говорить о том, что и научное творчество буржуазного историка она относила к предпосылкам возникновения советской исторической науки.
Продолжением разработки теоретико-методологических вопросов историографии является послесловие (заключение) к сборнику «Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки». М.В. Нечкина затронула проблему дезинтеграции исторической науки. Она отметила, что «процесс развития науки - процесс двуединый, в котором рука об руку идут как дезинтеграция, так и интеграция» . При этом показателем движения науки вперед служит интеграция, т. е. синтез знаний об изучаемом наукой предмете. Она рассмотрела также проблему ложности концепций. М.В. Нечкина считала, что «говоря о каком-то конкретном случае ошибки в исторической науке, нужно давать такому явлению оценку, исходя из ее
состояния» . На основании этого утверждения мы можем говорить, что, по мнению М.В. Нечкиной, задачей историографа является не оценка концепции, а определение состояния исторической науки, что исключает характеристику концепции как ложную. М.В. Нечкина подчеркивала, что каждая концепция имеет свою научную и общественно-политическую функцию, поэтому историческая концепция должна изучаться историографом в ее действии в историческом процессе, в связи с ее функцией в обществе.
Виды источников. Историографическое исследование (будь то общая история исторической науки или книга либо статья об отдельном ее представителе), как и всякое историческое исследование, базируется на исторических источниках, имеющих, однако, в данном случае свои особенности.
Важнейшими источниками историографии являются труды историков-исследователей, двигавших вперед историческую мысль. По справедливому замечанию М. В. Нечкиной, «без изучения трудов ученых нет истории исторической науки, как без изучения произведений писателей нет истории литературы» . Труды историков могут иметь разную форму: отдельно изданные книги, статьи в периодике, застенографированные устные доклады на ученых форумах и т. п. Среди этих трудов, прежде всего, должна быть названа монография - основанное на источниках, часто впервые вводимых в научный оборот, самостоятельное исследование, которое содержит новые, оригинальные идеи, продвигающие науку вперед . Источником историографии являются и компилятивные сочинения: имея для историографа неизмеримо меньшее значение, чем исследовательские труды, они помогают понять пути распространения исторических знаний, могут свидетельствовать о застое в науке .
В качестве источника историографии немалое значение имеют материалы творческой лаборатории ученого: конспекты и выписки из источников и литературы, черновики и пробные наброски, варианты плана и текста, карточки, свидетельствующие о библиографических поисках. Так, выясняя историографию империализма и место в ней ленинского труда «Империализм как высшая стадия капитализма», мы обращаемся к «Тетрадям по империализму», дающим отличное представление о методике научно-исследовательской работы В. И. Ленина.
Источниками историографии являются не только научные труды, но и рецензии и отклики на них: во-первых, рецензии и отклики в ряде случаев позволяют установить отношение научной общественности к вышедшему труду, борьбу мнений вокруг последнего, во-вторых, квалифицированная и умная рецензия не просто пересказывает содержание вышедшего сочинения, но может содержать вариант решения выдвинутой в нем проблемы .
В материалах научной дискуссии, используемых в качестве историографического источника, раскрыта система доказательств, иногда намечены пути решения спорных проблем.
Источником историографических исследований является мемуарная и эпистолярная литература, в частности воспоминания и письма видных деятелей исторической науки и историков .
Важным источником по истории исторической науки служат также руководящие материалы: документы правительственных и научных учреждений о развитии исторических знаний, в частности о кадрах историков; стенограммы съездов и аналогичных форумов историков; передовые и проблемные статьи в исторической периодике.
Неравноценность историографических источников. Относятся ли к предмету историографии и являются ли ее источниками (а, следовательно, и объектами историографического исследования) философские, публицистические, художественные и иные произведения авторов, не бывших профессиональными историками? В результате многолетней полемики наши историографы пришли к выводу: история исторической науки должна включать не только «официальную», «академическую», «университетскую», «профессорскую» науку, но и непрофессиональную, «непризнанную». Говоря словами М. В. Нечкиной, «развитие исторической науки должно браться исследователем в целом, без искусственного отсечения ее живых, хотя и своеобразных ветвей» .
Никакие ветви исторического древа познания не подлежат отсечению по разным причинам. Прежде всего, официальная историческая наука могла быть консервативна из-за реакционного политического строя страны - передовые воззрения высказывались представителями нелегальной прогрессивной мысли, не являвшимися историками-профессионалами. Кроме того, на профессиональных историков оказывали воздействие не только взгляды философов и политиков, но и произведения художественной литературы и искусства ; это воздействие было особенно значительным в пору становления истории как науки, хотя проявлялось и впоследствии, например, весьма сильным было влияние на историческую мысль не только Англии, но и всего мира исторических романов В. Скотта.
Итак, источниками историографии являются произведения как научной, так и «вненаучной» исторической мысли.
Однако качественная разница между ними не подлежит забвению: правильное и глубокое осмысление исторических явлений и процессов дает, прежде всего, научная, а не другие формы исторического знания, поэтому источники историографии неравноценны, в частности исследование профессионала для историка исторической мысли обычно важнее книги литератора.
В последние годы помимо изучения историографического факта, критериев его оценки и анализа выдвинулась проблема историографического источника и в целом спектр вопросов, объединенных общей темой «Историографическое источниковедение». Их исследование в современных условиях приобретает большое теоретико-методологическое значение, они тесно соприкасаются с теорией исторического познания. От историографических источников, полноты, их репрезентативности, информационной достоверности, объективности, уровня обработки, научной критики и методов использования во многом зависят качество и эффективность историографических исследований.
Теоретико-методологические аспекты историографического источниковедения приобретают все больший смысл в обобщении достижений советской историографии и постановке новых, нерешенных до сих пор проблем.
Нельзя не учитывать и того, что современные буржуазные источниковедение и историография отрицают объективный характер, как источника, так и факта, подвергают сомнению возможность их научной интерпретации и выдвигают идею подмены исторической реальности источника «опытом историка», что на деле означает подмену реальности источника «ощущениями» исследователя . Отпор подобным взглядам необходимо аргументировать, привлекая материалы историографического источниковедения.
Тема «Историографические источники» в отличие от отечественного источниковедения, насчитывающего более чем двухсотлетние традиции, находится пока в стадии становления и изучена еще недостаточно .
Положительным является то, что ныне преодолено бытовавшее ранее мнение, что историографические факты одновременно являются и основными источниками для исследователя-историографа, которое на деле приводило, как уже отмечалось, к смешению объекта исследования и источников их познания. Предприняты также первые попытки конкретизировать понятие историографического источника.
Исходя из того положения, что историографический источник – часть исторического, Л. Н. Пушкарев дал приемлемое для начального этапа изучения проблемы определение: «...под историографическим источником следует подразумевать любой исторический источник, содержащий данные по истории исторической науки . Еще более лаконично высказался С. О. Шмидт, который считает, что «историографическим источником можно признать всякий источник познания историографических явлений» .
Обосновывая свою мысль, Л. Н. Пушкарев указал, что в то время как главным и основным типом историографического источника являются письменные источники, историограф не может обойти, например, фольклорные, этнографические данные, а в наше время – материалы фотофонодокументов и др. Отсюда его категорический вывод «Любой исторический источник, касающийся хотя бы косвенно фактов истории исторической науки, может быть отнесен к числу историографических источников» . Такое толкование вызвало возражения Е. Н. Городецкого, задавшего вопрос: «Относится ли исторический источник, не содержащий в себе прямых данных по истории науки, но отражающий «микроклимат», т. е. общественную атмосферу, которая через ряд посредствующих звеньев влияет на развитие исторической науки, к историографическим источникам?» Приведя соответствующие примеры из истории исторической науки, он заключил:
«Определение историографического источника нуждается в большей масштабности», оно должно включать «...материалы, которые важны и необходимы для понимания процесса развития исторической науки». В действительности мнение о том, что присутствие в историческом источнике только непосредственных данных по истории исторической науки или только пригодность его для познания историографических явлений, было приемлемым для того уровня развития историографии, когда она в основном ограничивалась рамками лишь истории исторической мысли или истории исторических концепций. Такая ситуация в какой-то мере сравнима с тем уровнем развития источниковедения, при котором в историческом источнике искали только ответ на вопрос, что он таит для познания конкретных исторических фактов, без должного понимания её теоретико-методологических аспектов.
Л. Н. Пушкарев поставил на обсуждение также вопрос о классификации историографических источников. Он выдвинул мысль о том, что классификационная схема, выработанная советским источниковедением, в известной мере приложима к историографическим источникам; конкретная же классификация зависит, по его мнению, от целей, которые ставит перед собой историограф. С ним вновь полемизирует Е. Н. Городецкий, отметивший, что при данной постановке вопроса утрачивается объективная основа классификации. Другое возражение принадлежит С. О. Шмидту, который заметил, что нет достаточно серьезных оснований переносить механически на историографические источники понятия о «типах» исторических источников, о важности тех или иных разновидностей их, критериях систематизации и т. д. Он также считает, что иерархия историографических источников может не совпадать с соответствующей иерархией исторических источников.
М. А. Варшавчик, рассматривая круг источников по историографии истории КПСС, ввёл в науку следующую дефиницию: «Источниками по историографии истории КПСС являются все материалы, непосредственно (курсив наш.– А. 3.)
отражающие формирование, направление, состояние и перспективы развития историко-партийных знаний. Данное определение, на наш взгляд, более емкое и полное, чем предыдущие. В отличие от М. А. Варшавчика Н. Н. Маслов относит к историографическому источнику только «...труд ученого-историка, воплощенный в статье, монографии, диссертации, рукописи, стенограмме или магнитофонной записи».
Оценивая в целом современное состояние изученности историографического источниковедения, можно сказать, что оно находится пока на этапе «первоначального накопления знаний», так как не решены до конца многие теоретические аспекты, не выяснен механизм «перехода» историографического источника в «ранг» историографического факта, не выработан понятийный аппарат, соответствующий современному уровню развития историографических знаний.
В этих условиях предлагается следующее определение: историографическое источниковедение – это система знаний о закономерностях поиска, обработки и использования источников, применяемых в историографии. Соответственно историографическими источниками являются те исторические источники, которые определяются предметом историографии и несут информацию о процессах, протекающих в исторической науке и в условиях ее функционирования. Они используются наряду с историографическим фактом для установления закономерностей возникновения и развития историографии.
Данная трактовка опирается на триединую, основу: современное понимание предмета историографии, характеристику историографического факта, толкование назначения исторического источника. Эти ключевые явления историографии, изученные в едином контексте, должны прояснить содержание историографического источника. Рассмотрим их подробнее.
Предмет историографии – познание закономерностей возникновения и развития исторических знаний – по отношению к историографическому источнику выступает доминантой, он определяет круг используемых источников. На это обстоятельство с точки зрения исторического источника, обратил внимание академик Н. М. Дружинин.
Он пишет: «Привлечение нужных источников... определяется продуманной и ясно сформулированной проблемой темы» .
Это исходное положение объясняет многое в характеристике историографического источника, но не все. Для историографа, как и для историка, источник первичен, из него извлекается факт. Закономерности историографии раскрываются сквозь призму деятельности субъекта – историографа, что не может не повлиять на трактовку историографического источника, и в частности на то место, которое он займет в познаваемом процессе. Требованием к историографическому источнику должно быть присутствие в исходном для него материале «историографичности», понимаемой в двух планах: наличие в нем элементов историографической информации; возможность его использования с целью установления закономерностей историографии. Вместе с тем М. В. Нечкина заметила: «...делать только наличие историографических данных основным требованием, определяющим понятие историографического источника... кажется недостаточным... потому, что в этом случае происходит соединение, слияние как бы понятия историографического источника с критерием отбора историографических фактов». Эта мысль правомерна. На деле в круг исторических источников включаются и такие, которые, на первый взгляд, возможно, и не несут на себе прямой «историографической нагрузки», но связаны с условиями, в которых осуществляется социальная функция исторической науки.
Одной из центральных задач методологического анализа историографического источника является исследование процесса возведения его в «ранг» историографического факта, а затем его использование в историографическом труде. Осуществление данного процесса невозможно без теоретического осмысления второй части выдвинутой впереди триады – соотношения историографического источника и историографического факта.
Современный уровень исследованности исторического источника отражен в работах В. И. Буганова, С. Н. Валка, М. А. Варшавчика, И. Д. Ковальченко, Б. Г. Литвака, О. М. Медушевской, Л. Н. Пушкарева,
Н. И. Приймак, А. П. Пронштейна, М. Н. Тихомирова, Г. А. Трукана, Л. В. Черепнина, С. О. Шмидта и др.
Материалы и теоретические обобщения этих авторов позволяют поставить и решить вопрос о том, что является общим и каковы различия между историческим и историографическим источниками, между последними и историографическим фактом.
Объединяющие их реалии в общих чертах таковы: они в равной мере являются историческими и духовными явлениями, существующими независимо от исследователя, воспринимаемыми в их тесной связи со временем их возникновения; историографический источник должен отвечать всем главным характеристикам исторического источника, а их использование включает в себя основные звенья сложившейся источниковедческой и историографической практики. Если исторический источник, по замечанию С. О. Шмидта, интересует историка как носитель определенной информации об историческом факте, то историографический источник интересует историографа также с позиции его информативности о факте историографическом; диалектика их познания и объяснения основывается на общеметодологических
принципах партийности и историзма и исходит из объективности источников и фактов; при помощи источников реконструируется прошлое и отражается настоящее исторического процесса; "на основе историографических источников и историографических фактов создается прошлое и настоящее истории исторической науки, предвидится ее будущее; социальная характеристика, классовая пристрастность и заинтересованность характерна как для историографического источника, так и для историографического факта. В знании «истории» источника и факта имеется также общее, связанное главным образом с той информацией, которую они поставляют. Наконец, аксиомой является то, что состояние источниковой базы у исторического и историографического труда, уровень и степень изученности источников и фактов – одна из важных определяющих черт развития исторической и историографической мысли, идей и научных концепций.
При единой генетической общности источника и факта между ними имеются и различия.
Историографический факт по своей функциональной нагрузке шире, чем историографический источник, а круг последних соответственно уже, чем историографические факты. Объясняется это несколькими обстоятельствами историографического и источниковедческого характера. Не каждый историографический факт «материализуется» в источник, доступный для широкого изучения (например, материалы лаборатории историка, рукописи книг и диссертаций, неизданные стенограммы дискуссий, научных конференций и т. д.); уже известные исследователю историографические факты порой становятся предпосылкой для поиска новых, неизвестных или малоизвестных ранее историографических источников; историографический факт воссоздается на базе комплекса источников; установлено также, что в процессе формирования научного фактического знания преодолеваются неполнота, разорванность источников; научное историографическое исследование всегда полнее и шире источников, на которых оно базируется, так как оно не только обобщает данные источников, но и опирается на теоретическое знание.
Процесс перехода исторического факта в историографический источник и его использование в историографическом труде показан А. М. Сахаровым на следующем примере из истории Киевской Руси.
Известно, что дорогобужцы убили конюха князя Изяслава, за что им было велено уплатить штраф в 80 гривен. Этот факт послужил одним из источников для составления «Русской Правды», которая сама по себе стала фактом законодательной мысли определенной эпохи. «Русская Правда», в свою очередь, послужила источником формирования концепции Киевской Руси в трудах Б. Д. Грекова, С. В. Юшкова, М. Н. Тихомирова и других исследователей. Данная концепция является источником оценки состояния изучения в историографии 30 – 50-х годов эпохи феодализма в СССР. Войдя же в учебник по историографии, эта концепция является для последующих исследователей источником, характеризующим состояние изученности проблемы на современном этапе . Данная по сути семичленная схема с соответствующими коррективами применима для понимания соотношения факта (исторического и историографического) и историографического источника. Поправка касается лишь одного: концепция, войдя в исторические труды и учебники, является уже не только источником, но и историографическим фактом.
Актуальным представляется вопрос о путях использования историографического источника, тем более что он слабо разработан в существующей литературе. Историограф, как писал А. И. Данилов, понимает, что «появление каждого нового направления в исторической науке всегда находило выражение не только в рассмотрении исторической действительности на основе новых идейно-методологических принципов, но и в выработке новых источниковедческих приемов, новой методики изучения и использования исторических документов применительно к тем проблемам, которые интересуют представителей этого направления» . Процесс работы над историографическим источником во многом совпадает по сложности с работой над историческим источником. В. О. Ключевский в своих «Комментариях» к курсу лекций по источниковедению писал: «...исторический материал, заключенный в источнике, не дается сразу... чтобы исчерпать исторический источник надлежащим образом, его нужно понять и разобрать, отделить в нем нужное от ненужного.
Для этого требуется предварительная его разработка и расчистка, изучение и истолкование памятника» .
В историографическом труде можно, на наш взгляд, принять за основу с некоторыми коррективами этапы истолкования источника, предложенные Н. М. Дружининым и советскими источниковедами и сведенные в схему Н. Н. Масловым . Они включают в себя выявление, отбор и проверку достоверности историографических источников в связи с избранной темой и конкретными задачами исследования; аналитический анализ и критику источников; синтетический анализ всей совокупности источников с целью установления связи между образовавшимся комплексом источников.
Специфика задач историографии показывает, что выбор самого историографического источника, как и факта – это уже, по существу, начало его осмысления. Поэтому он должен проводиться на основе совокупности знаний, почерпнутых как вне источника, так и внутри него. Среди первых особое значение имеет теоретико-методологическая ориентация историографа; играет свою роль и принятая гипотеза по использованию источника.
В свете упоминавшейся уже ленинской идеи о необходимости изучения всей совокупности относящихся к вопросу фактов, без единого исключения, ясно, что в основу историографического отбора должен браться комплекс историографических источников по изучаемой проблеме. В нем особую ценность представляют те источники, которые дают возможность изучить формирование исторических знаний в их контексте с социально-экономическим и политическим развитием общества.
Репрезентативность – представительность научной базы историографического исследования, связанная с проблемой качественной полноты исторической информации, является важным фактором, обеспечивающим объективность результатов исследования. Различные периоды развития историографии имеют свои специфически ценностные историографические источники.
Следующее замечание касается классификации и систематизации историографических источников. Общепринятым можно считать, что целью этой работы является достижение объективной истины в процессе обобщения разных видов источников. Поэтому нельзя целиком согласиться с мнением Л. Н. Пушкарева о том, что систематизация имеет «служебную», «вспомогательную» задачу. Наоборот, работа в области систематизации играет большую роль в подготовке историографических источников к их использованию в историографическом труде. Историографические источники можно классифицировать по следующим принципам: классовому происхождению, авторству, видам.
Методы и методика, применяемые в историографическом источниковедении, в основном те же, что в историографии и в источниковедении. Поэтому необходимо охарактеризовать методы обработки источников, применявшиеся предшественниками и автором данного исследования. Важное значение имеют свои специфические методы. Их методологическая основа раскрыта В. И. Лениным в «Предисловии к брошюре «Как обманули народ социалисты-революционеры и что дало народу новое правительство большевиков», где предлагается размышлять, сопоставлять, делать выводы из документов. Эти выводы достигаются с большей плодотворностью при применении к источнику, в синтезе историографической и источниковедческой критики, сравнительно-исторического, ретроспективного, синхронного и других методов, составляющих отдельные звенья в общей цепи познавательной работы историографа. Применение на практике указанных методов даёт возможность показать политические, классовые интересы исследователей исторического процесса, закономерности историографии, соотношение эмпирического и теоретического уровня в историографическом источнике, позволяет формулировать выводы и обобщения.
Применяя отмеченные методы, следует знать, что диалектическая связь объективного и субъективного проявляется в историографическом источниковедении в следующих аспектах: сам источник
(например, труд историка) выступает как субъективное по отношению к объективной реальности – историческому процессу, отражаемому историографом; историограф, работающий с историографическим источником, относится к нему как субъект к объекту.
Изучение теоретико-методологических и методических аспектов историографического источниковедения позволяет охарактеризовать более рельефно и сам их состав. Первыми среди них являются произведения и особенно творческая лаборатория основоположников научного коммунизма, значение которых, конечно, выходит далеко за рамки историографического источника. Их анализ, с точки зрения исследуемой проблемы, включает в себя несколько направлений. Среди них выделяются следующие: изучение истории применения К. Марксом, Ф. Энгельсом и В. И. Лениным положений диалектического и исторического материализма при анализе источников; исследование классических примеров использования разнообразных по своим видам и содержанию групп источников для создания историографических сочинений (К. Маркс, «Теории прибавочной стоимости», составляющие IV том «Капитала»; В. И. Ленин. «Предисловие к сборнику «За 12 лет», предисловие к брошюре «Карл Маркс» и др.); выявление приемов научной критики и классификации источников классиками марксизма-ленинизма; изучение в целом источниковой базы произведений основоположников научного коммунизма и ее влияния на расширение проблематики их творчества; использование советской историографией трудов Маркса, Энгельса и Ленина как образцов в работе с историографическими источниками и значение этого для современной историографии.
К историческим источникам первостепенной важности относятся: программы и уставы партии, документы съездов и конференций КПСС, протоколы, решения и постановления Центрального Комитета партии. Они оказывают огромное влияние на развитие исторической науки, определяют ее задачи и нацеливают на исследование актуальных проблем. Партийные документы дают оценку явлениям, касающимся не только истории партии, но и в целом исторических событий, указывают на перспективу их развития. В этом кроется многогранное значение этого сложного по составу комплекса источников.
Анализ данной группы документов, с точки зрения историографического источниковедения, предполагает изучение процесса их разработки и выявление исторических источников, которые легли в основу партийного документа. В этом плане работа историографа близко соприкасается с деятельностью источниковеда. Специфически историографическая работа включает анализ того, как, когда, в каких работах тот или иной источник введен в историческую науку, изучает социально-классовую и мировоззренческую суть источников, показывает их теоретико-методологическое значение для развития историографии. Следовательно, историографический источник этого вида может быть поставлен в ряд научных исследований, относящихся к съездовским материалам, анализируемых, по словам В. И. Ленина, как некое «цельное» явление.
К указанной группе источников вплотную примыкает такой источник, как произведения деятелей КПСС и Советского государства, в которых дается анализ истории и современной деятельности партии и государства. В этом плане эти источники имеют официальный характер. Но этим не ограничивается историографическое значение данных источников.
Выдающихся деятелей партии и государства отличает умение распознавать объективные тенденции общественного развития, способствовать успешному восприятию их народными массами, руководить претворением в жизнь политики партии. Поэтому в историографии ценен показ вклада отдельных деятелей в развитие исторической науки, воссоздаваемого не только по их докладам и выступлениям, но и по подготовительным материалам, сохранившимся, в частности, в личных фондах, воспоминаниях и т. д. Задача историографии состоит в том, чтобы показать, как оценки, данные руководителями партии, воспринимались и развивались в трудах советских историков.
Одними из самых многочисленных историографических источников являются труды историков. В отличие от исторического источниковедения, относящего их к так называемым историческим пособиям, историографическое источниковедение уделяет им первостепенное внимание. Но труды есть главные историографические факты. Поэтому историографическое источниковедение вырабатывает к ним свое специфическое отношение. Историограф характеризует источниковую основу книги и статьи, их богатство (или узость), методы и методику обработки и показывает ее влияние на развитие исторической науки. Его также интересует весь процесс «введения» в науку произведения историка, постановку его в определенный ряд.
К историографическому источнику можно отнести диссертационные исследования. Их ценность возрастает в связи с тем, что, оставаясь в большинстве случаев неопубликованными, они в совокупности в какой-то мере характеризуют уровень развития исторической науки на отдельных этапах ее существования.
Изучение творческого пути историка, его лаборатории включает в себя наряду с научными трудами, подготовительные материалы к ним, тексты лекционных курсов, часть из которых послужила основой историографических исследований, черновики неопубликованных рукописей, корректуры, дневники, мемуары, автобиографии, анкеты, письма и пр. Изучение этих источников необходимо для исследования ряда историографических проблем, прежде всего процессов преемственности научной мысли и «приращения» знаний, истоков эволюции исторических концепций, особенностей формирования научных взглядов и творчества отдельных историков, полемики между ними, за которой нередко крылись взаимоотношения научных школ, направлений и т. д.
Историограф, изучая этот источник (особенно мемуары), не вправе «забывать», что в нем зачастую присутствует некритическое отношение к своим единомышленникам. Возможен и противоположный вариант – необъективное отношение к представителям других школ и направлений. Следовательно, задача историографа заключается в том, чтобы выяснить политические и идеологические цели авторов мемуаров и литературы эпистолярного жанра, отделить в них объективное от субъективного, выделить по возможности степень правдивости и откровенности.
Исследование указанной категории историографических источников имеет свою специфику, в какой-то мере уже изученную в историографической литературе .
Она заключается, в частности, в том, чтобы выяснить побудительные мотивы создания мемуарных произведений, вскрыть и элементы субъективизма и тенденциозности в творческой работе. В тех случаях, когда в мемуары включаются исторические источники, выдвигается задача выявления их документальной основы, способов и приемов их обработки и исследования. Особо следует подчеркнуть то, что данная группа источников имеет большое значение для исследования социально-психологических моментов творчества, познания индивидуальных особенностей автора источника и т. д.
К историографическим источникам относятся учебные программы и отчеты по прочитанным курсам историографии. Они служат решению следующих задач: изучению деятельности научных центров, процесса становления историографии как научной дисциплины, специфики формирования и деятельности отдельных историографов и т. д.
М. В. Нечкина предложила включить в качестве историографических источников также и те, которые объясняют эпоху, когда жил и творил историк, его связь с определенным классом, идейным течением . В этом предложении есть глубокий смысл, так как оно исходит из методологических принципов историзма и партийности, а также из марксистско-ленинского положения, гласящего: источник – социальное явление. В действительности нельзя понять и оценить исторические концепции вне их связи с эпохой, классовой борьбой и идейными течениями времени их создания . Уместно в связи с этим напомнить, что еще М. Н. Покровский в рецензии на книгу Лаппо-Данилевского
«Методология истории», опубликованную в 1923 г., критикуя ее теоретические основы, писал: «Он (Лаппо-Данилевский.– А. 3.) берет книжку, абсолютно оторванную от той среды, где она сложилась. Для него книжка есть книжка. Когда и где написана, до Рождества или после Рождества, в Африке, Японии или Китае, ему все равно». Историографический опыт изучения источника как продукта определенной социальной среды и идейных течений своего времени, симпатий и антипатий его автора дает возможность вскрыть закономерности его (источника) функционирования.
Ценна как историографический источник печать – периодические и непериодические издания. Содержащийся в журналах, научных бюллетенях, информационных и реферативных обзорах (и в какой-то мере в газетах) материал, особенно обзоры литературы и рецензии, доводят до сведения исследователя ранее других источников существующие концепции, взгляды, мнения, достижения исторической науки и указывают на пробелы в ее развитии. Они являются для историографа показателем состояния исторического знания. Зачастую журналы или сами проводят, или публикуют материалы дискуссий и обсуждений научных работ. Наконец, библиографические обзоры или списки выходящей в свет литературы – это специфические лоцманы в начальном пути творчества историографа. В работе с данным источником важно понимание специфики классического триединства – что, где, когда публиковалось в периодике.
Для историографии имеет значение источник, отражающий работу конференций, симпозиумов и других форумов по проблемам развития исторической науки, а также методологии историографии. В этом ряду большую ценность представляют неизданные документы Проблемных советов – «История исторической науки» и «Методология и историография истории КПСС».
Историограф не может обойтись без материалов по истории исторических учреждений и подготовки кадров историков, составляющих один из видов историографических источников. Особое значение среди них имеют те, которые отражают динамику создания, реорганизации и деятельности центров исторической науки,
подготовку и переподготовку кадров науки, материальную базу исторической науки и пр. В них содержится материал, необходимый для понимания закономерностей развития истории исторической науки.
Нуждается в специальном историографическом изучении вопрос о массовых источниках. Если к ним отнести статистические материалы и справочники о развитии истории исторической науки, то они приобретают характер историографического источника.
Перечень историографических источников не может считаться завершенным. Историограф в большинстве случаев работает с комплексом фактов и источников, отражающих реальные события истории исторической науки, но отсутствие источников вовсе не означает, что историографический факт не имел места.
Историографическое источниковедение имеет еще одну важную грань, которая выходит за пределы собственно предмета данной отрасли знания, но входит составной частью в историографическую работу. Имеется в виду изучение историографом истории накопления и введения в научный оборот самих исторических источников. Эта общая цель включает в себя несколько задач: установление влияния источниковой базы на формирование новых идей, взглядов, концепций, ее расширение или сужение; определение методики обработки и обобщения источников; выявление наличия в исторических трудах ссылок на первичное введение в научный оборот источников и т. д. Следовательно, если исторический источник может быть глубоко понятным как в своем первичном (с точки зрения его создания и служебной субстанции), так и во вторичном качествах (с точки зрения изучения его историком), то историографический источник уже выступает на третьем уровне – его использования и интерпретации в историографическом труде.
Перечисление круга историографических источников показывает необходимость анализа взаимосвязей различных групп и комплексов источников исходя из целей предпринимаемой историографической работы, что, однако, не исключает специфического подхода к каждому из них.
Структура историографических источников весьма богата. Она включает в себя следующие составные части: источники, связанные с процессом формирования и методологией, использования в науке исторических знаний;
источники, отражающие классовые и идейные условия формирования исторической науки, психологию исторического творчества и др.
В иерархии исторических источников центральное место занимают генерализующие, среди которых главный массив – это источники, связанные с исторической литературой. Остальные входят в систему источников, которые трудно распределить в окончательно установленную схему.
Ведущими критериями оценки историографических источников являются общеметодологические принципы: партийность, историзм, которые в своей совокупности служат в конечном итоге делу установления закономерностей историографии.
Знания по историографическому источниковедению нужны, однако, не только для понимания закономерностей историографии. Они играют большую роль в выявлении объективной историографической истины и других моментов историографии, объединенных в понятие «теоретико-методологические аспекты историографии».
Похожая информация.
Само собой разумеется, что историческая наука существует и развивается на основе научной деятельности особого разряда ученых – историков. Поэтому главным объектом внимания историографии является деятельность историка, который в процессе своей творческой деятельности вырабатывает историческое знание. Результаты этой деятельности, выраженные системой его интерпретаций прошлого и зафиксированные в научных произведениях – монографиях, диссертациях, статьях, отзывах, рецензиях и др. следует рассматривать как важнейшую, хотя не единственную, разновидность историографических источников . Именно этот комплекс научного наследия, раскрывающий систему концептуальных представлений и методологических оснований научных трудов историков, имел в виду В.О. Ключевский, когда в некрологе, посвященном С.М. Соловьеву, резюмировал: «В жизни ученого и писателя главные биографические факты – книги, важнейшие события – мысли». В современной историографии круг историографических источников включает и любую другую фиксированную информацию, позволяющую реконструировать процесс развития исторической науки. Это и комплекс источников личного происхождения (воспоминаний, переписки, дневников и др.), принадлежащих как перу историков, так и наблюдательных современников, и делопроизводственная документация, раскрывающая деятельность учреждений и сообществ историко-научного профиля, и периодическая печать, так или иначе свидетельствующая о различных сторонах деятельности историков, и источники визуального происхождения, и пр. Этот и подобный им источниковый комплекс дает возможность реконструировать не менее важные явления науки: процессы выработки научного знания, творческую лабораторию историков, коммуникативную сеть и модели научного и личностного общения, без чего трудно представить научную повседневность сообщества историков. Можно резюмировать, что любой исторический источник, несущий информацию о развитии исторической науки в историографической познавательной практике воспринимается и используется в качестве историографического источника.
Обсуждая тему, что изучает современная историография, нельзя не подчеркнуть новые акценты, которые расставляются при ответе на этот вопрос. Поскольку, как отмечалось, историографы долгое время сосредоточивали свое внимание на концептуальных версиях историков, что формировало сциентистский (от лат.:scientia – знание, наука) образ историографии, постольку такой подход ограничивал реализацию задач историографии как научной сферы, ориентированной на описание истории исторической науки в контексте не только научного, но и широкого культурного пространства. Выдвигаемые при этом требования глубокого аналитического погружения историографа в концептуальные построения историков, которые бы учитывали теоретико-мировоззренческие настроения историка, источниковедческое и методологическое обеспечение исследования, часто не сопрягались с их реализацией в исследовательской практике. Сохраняющаяся еще традиция сосредоточения внимания на вышеуказанном аспекте нередко порождает «библиографический» стиль историографических описаний, что нередко можно наблюдать в работах, написанных в жанрах проблемной историографии или историографического обзора. Это может рассматриваться как недостаток указанного подхода, что вызывает необходимость обновления теоретико-методологического инструментария историографической науки.
Стремление выработать иные методологические стратегии историографии с целью понять место историографии в науке, культуре, в жизни общества и человека постепенно развернуло внимание ученых к понятию «историческая память
». По мнению современных историков-историографов, отмеченный поворот в представлениях об объекте историографического исследования определен иным, чем прежде, пониманием «историчности». А.В. Антощенко и Т.Н. Жуковская, в русле современной познавательной парадигмы подчеркивают, что историчность следует воспринимать в качестве «антропологической универсалии, характеризующей память как атрибут человека». При таком подходе, опирающемся на идеи немецкого ученого Й. Рюзена, историческая память лежит в основе ориентаций человека, социальных групп и обществ в их жизненном пространстве: «История выступает как средство формирования ценностного отношения к прошлому путем придания ему смысла».
Историческая память является в свою очередь основой исторического сознания, которое формируется на основе жизненных практик, собственного исторического опыта поколенных культур, а также представлений о прошлом, транслируемых из области интеллектуальной культуры в общественную среду. Очевидно, что образы прошлого создаются не только усилиями профессиональной корпорации историков и/или, творчеством художников (писателей, композиторов, живописцев и др.), но и мироощущениями любого человека, склонного к историческим рефлексиям. Следовательно, историческая память и историческое сознание соединяют историческую науку с общим культурным процессом, определяя ее место в контексте культуры. Этим и объясняется повышенный интерес современной историографии к проблемам культурных коммуникаций, который задает новый угол зрения историографу. Его интересует функционирование как самого историко-научного сообщества, так и его связь с «внешним» – социокультурным миром. Интерпретируя исследования западных ученых (Я. Ассмана, Ф. Анкерсмита, П. Нора, Й. Рюзена М. Хальбвакса и др.) по проблеме соотношения истории и памяти, Ю.Ю. Хмелевская, отмечает, что в системе междисциплинарных исследований формируется интерес к феномену памяти как результату социальной идентификации. «…Постепенно стало складываться представление об истории как о проекте, нацеленном не столько на изучение и понимание прошлого, сколько на историзацию памяти – способ придания легитимности социальному опыту, включая опыт самих историков, показателем чего является нынешний интерес к профессиональным историческим сообществам и школам, историографической репрезентации именно как к культурному наследию».
Таким образом, можно заключить, что объект историографии представляет сложную и подвижную конфигурацию в связи с меняющимися представлениями о том, что изучает данная область знания. Очевидно, что в поле зрения остается историк, как носитель профессионального исторического знания, но он оказывается в плотном окружении профессионально-корпоративных и общих социокультурных традиций, оказывающих воздействие, как на творческий процесс выработки исторического знания, так и на формирование общественного сознания и коллективной памяти социума о прошлом. Поэтому, при широком подходе, объектом внимания историографа выступает и творческая деятельность представителей исторической науки, и социокультурные рефлексии в область историографии. Такое понимание объекта обеспечивает важнейшую коммуникацию науки и социальной среды, во имя которой наука и существует.
Если под объектом понимать то, что подвергается изучению, то предметом конкретного исследования или целой области знаний являются признаки, качества, характеристики изучаемого объекта. Ясно, что объект обладает совокупностью признаков и качеств, их обозначение порой требует использования пространных формулировок. А если учесть, что процесс познания постоянно раздвигает границы изучаемого явления, и ученый может открывать его новые качества, не попадавшие ранее в поле зрения науки, то можно заключить, что предмет любой научной области, в том числе историографии, не является вечной константой. Очертания его конфигурации и пределы границ имеют тенденцию к расширению, новому смысловому наполнению и изменению сущностных характеристик. Не случайно, в лексиконе историков и историографов все чаще используется понятие «предметное поле/пространство науки». С понятием «предмета» интересующей нас научной дисциплины тесно связано представление об историографическом факте . Однако этот сюжет требует специального разговора, который целесообразно разместить после завершения полной характеристики предмета историографии.
Представление о широких границах предметного поля историографии фиксирует не только многогранность и многомерность изучаемого, но и возможность исследования исторических (и историографических) феноменов и процессов с позиций междисциплинарного подхода.
Современный взгляд на предмет историографии обусловлен не только фактором его перманентной изменчивости, но и сложной природой всего комплекса социокультурных явлений, связанных с развитием исторического знания. Поскольку в центре внимания историографа оказывается человек – личность творца исторического знания – то далеко не последнюю роль в этом комплексе играют часто не предсказуемые поведенческие стратегии личности и социума. Субъективный фактор в истории науки все больше привлекает внимание ученых, так как индивидуальное творчество в мире науки, персональная судьба историка и его наследия, характер межличностных отношений позволяют развернуть взгляд историографа в глубины творческого процесса. В этой связи историк не может обойтись без арсенала методик наук о человеке – личностной психологии, культурной антропологии, персональной истории и других областей знаний и субдисциплин.
Предметное поле историографии находится в постоянном движении в сторону расширения, видоизменения его границ и очертаний, в силу меняющихся представлений о смысле и научном инструментарии данной научной области. Ситуация побуждает историографов к обновлению своего понимания предмета историографии.
Поиски определения предмета историографии в отечественной науке обозначились еще во второй половине XIX-начале XX века (В.О. Ключевский, М.О. Коялович, В.С. Иконников, П.Н. Милюков, А.С. Лаппо-Данилевский).
В советской историографии проблема интенсивно обсуждалась до 1970-80-х годов. Правда, исследование проблемы предметных границ и дисциплинарного смысла историографии велось в отрыве от методологического опыта зарубежной историографии.
Обратимся к некоторым итогам обсуждения проблемы, актуально звучавшей в советской науке второй половины XX века. Первые попытки определения предмета историографии связаны с разработкой крупного издательского проекта, инициированного сектором историографии при Институте истории АН. В 1955 г. сектор опубликовал первый том «Очерков истории исторической науки», вышедший под редакцией М.Н. Тихомирова. В предисловии содержалось пространно изложенное определение предмета историографии, базировавшееся на идейных основаниях марксистского подхода. В этом томе «Очерков» в предметном поле историографии очерчивалась «прогрессивная» историческая мысль в ее революционно-демократическом и марксистском выражении.
От идеи исторической мысли, как предмета науки, уже со второй половины XX в. стало формироваться представление о более сложных и обширных его очертаниях. Еще Н.Л. Рубинштейн (1941), потом Л.В. Черепнин (1957), затем М.В. Нечкина (1965) и А.М. Сахаров (1977) стали формировать образ историографии как истории исторической науки. Интересы историографов постепенно стали уходить от явно идеологизированной задачи, связанной с узким подходом к пониманию пространства «исторической мысли», как выражения исторических взглядов, идей и пр. так называемых «прогрессивных» деятелей. Внимание историографов стало сосредоточиваться на области профессионального исторического знания. При этом уже тогда сформировалось представление о сложном характере содержания предметного поля историографии и его изменчивости. Но среди всех элементов его составлявших – источниковая база, проблематика, мировоззренческие позиции, методология, институциональные основания науки – главным признавалась концепция историка. Отражая характерный сциентистский подход советской науки, известный в те годы историограф А.М. Сахаров подчеркивал: «Концепция… – ведущий фактор в истории науки, ибо именно в осмыслении исторических процессов и явлений, в раскрытии их закономерностей заключается задача научного познания истории». С позиций современной науки подобный подход сужает задачи историографии, поскольку ограничивает поле зрения историографа анализом уже полученного знания, лишает образ науки целостности, оставляет в тени или вовсе игнорирует (что было в практике историографических исследований) процесс выработки знания в сложном переплетении коммуникативных отношений. Совершенно ясно, к тому же, что появление концепции, при всей ее актуальности для историографии как некоего конечного (но не единственного) результата научного творчества, было бы невозможно без остальных элементов деятельности историка, также входящих в границы предмета историографии. Концептуальное выражение взглядов историка сохраняет и в современный период значение важного компонента историографического изучения, но оно встраивается в сложные процессы парадигмальных «поворотов», которые переживает историческое познание, методологически ориентированное в поисках новых границ и очертаний своего предмета к междисциплинарному синтезу.
Параллельно выше обозначенному пониманию предмета историографии во второй половине XX века в отечественной науке складывалась еще одна тенденция формирования целевых установок в представлениях о нем.
В серии исследований 1960-х гг., обсуждавших структуру учебного курса историографии, периодизацию истории исторической науки и другие проблемы, возникла мысль (в работах Л.В. Черепнина, А.Л.Шапиро, С.О. Шмидта и др.) о том, что историограф должен представлять свой предмет как историю исторических знаний . Тонкий нюанс отличия от предыдущего определения состоял в новаторском призыве расширить диапазон предметного пространства историографии в результате обращения к социокультурным практикам восприятия исторического знания. Особенно интересны идеи С.О. Шмидта, и сегодня звучащие актуально. Он считал, что в предмет историографии входит не только процесс создания исторических сочинений, но и история распространения и проникновения исторических знаний в социальную среду. «Уровень развития исторической науки определяется не только числом историков и исторических работ, но и числом читателей и слушателей, не только накоплением исторических знаний, но и интересом общества к их восприятию», – писал ученый. Такого рода подход не остался не замеченным. Появились даже попытки реализовать его в практике историографических или близких по жанру исследований, но широкого распространения и теоретического развития из-за своей новизны и догматизма марксистской науки, оторванной от опыта мировой научной практики, он не получил в свое время.
Отечественная наука того периода ограничилась пониманием предмета и общего содержания историографии как истории исторической науки. В современной историографии подобное ее понимание сохраняется, но предметное пространство наполняется новыми содержанием, смыслом, акцентами, а также иными пропорциями соотношения его основных элементов. Характеристике основных тенденций этого процесса посвящены следующие разделы.
Исходным материалом для историографического исследования является историографический факт. Чаще других в литературе используется определение, данное в статье А.И. Зевелева и В.П. Наумова: «Историографическим фактом является факт исторической науки, несущий информацию об исторических знаниях, используемых для выявления закономерностей развития истории исторической науки». По образному выражению М.В. Нечкиной, историографический факт неисчерпаем, как атом, ибо он имеет бесконечное количество качеств, свойств, сторон, взаимоотношений. Историографический факт базируется на историческом факте, при этом важно учитывать, что исторический факт более широкое понятие, в то время как историографический факт составляет лишь часть этого общего понятия, т.е. понятие более узкое. В основе современных представлений об историографическом факте, историографическом источнике лежат взгляды известного российского историка А.М.Сахарова, суть которых в следующем. Главным историографическим фактом А.М. Сахаров считал концепцию ученого,которая может быть выражена не в одной, а в нескольких работах. Содержание концепции и её воплощение не всегда совпадают (влияние политики, настроения научного общества и т.д.). Историографическим источником А.М. Сахаров считал труды историков в особой форме (монографии, статьи, заметки, выступления, тезисы, черновики и т.д.). Кроме того, к историографическим источникам относят документацию научно-исследовательских организаций (протоколы съездов, конференций, круглых столов историков стенограммы дискуссии т.д.).
Особый вид историографических источников представляют рецензии на исторические исследования, которые не только не отражают процесс утверждения концепции в науке, но и отражают гипотезы и позитивные решения.
Таким образом, историография является важной частью исторического знания для формирования и развития профессионального историка, позволяющей дополнить знания по истории общественно-политической мысли, расширить представления о закономерностях научного познания, систематизирует знания обо всем историческом процессе, позволяет понять его во всем многообразии. Важной стороной прикладного значения историографии является использование полученных при её изучении знаний для написания исследовательских работ, в которых должен быть самостоятельный историографический образ. Задачами такого образа являются:
1. подведение итогов предшествующего изучения объекта исследования (выделение этапов, направлений в изучении данной темы, раскрытие методологических подходов, анализ источниковой базы предыдущих исследователей, оценка их труда);
