5 сентября 1918 года Совет Народных Комиссаров РСФСР вынес постановление «О красном терроре». Постановление гласило, что СНК, «заслушав доклад Председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам…».

Под этим постановлением, открывшем новую главу в истории взаимоистребительной гражданской войны в России, подписи поставили нарком юстиции Д. Курский, нарком внутренних дел Г. Петровский и управделами Совнаркома В. Бонч-Бруевич.

Собственно, о начале кампании «красного террора» уже 2 сентября 1918 года объявил председатель ВЦИК Яков Свердлов. Формально «красный террор» стал ответом на покушение на председателя Совнаркома Владимира Ульянова-Ленина 30 августа и убийство в тот же день председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого.

Однако на самом деле кровавые расправы со своими политическими противниками вошли в обиход большевиков с первых же дней переворота, совершенного ими 25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года. Хотя как раз 26 октября решением II Съезда советов рабочих и солдатских депутатов (того самого, на котором Ленин объявил о свершившейся пролетарской революции) смертная казнь в России была отменена. Сам Ленин, как рассказывал в своих мемуарах Лев Троцкий, был этим решением очень недоволен, и «провидчески» говорил товарищам по ЦК и Совнаркому, что революция без смертной казни невозможна. Собственно, он еще в сентябре 1917 года в своей работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» указывал на то, что «без смертной казни по отношению к эксплуататорам (т.е. помещикам и капиталистам) едва ли обойдется какое ни есть революционное правительство».

Явочным порядком в тех местах, где установлению советской власти оказывалось вооруженное сопротивление, ее противников начали расстреливать еще в ноябре-декабре 1917 года. Справедливости ради укажем, что и противники большевиков не стеснялись прибегать к аналогичным мерам. Так, во время октябрьских боев 1917 года в Москве полковник Рябцев, командовавший силами сторонников Временного правительства, расстрелял в Кремле более 300 безоружных солдат 56-го запасного полка, заподозренных им в симпатиях к большевикам. Большевики же сразу после своей победы в Москве расстреляли несколько сотен противостоящих им юнкеров и студентов. Впрочем, руководивший московским Ревкомом Виктор Ногин самочинные расстрелы остановил и отпустил оставшихся противников на все четыре стороны. Он даже обвинил позднее своих товарищей по ЦК и СНК в «политическом терроре, недостойном партии революционеров», и за такой идеализм был отправлен Лениным на нижестоящий уровень партийной иерархии.

Между тем сопротивление мероприятиям советской власти в разных регионах страны стало набирать обороты, и большевикам все чаще приходилось прибегать к силе оружия, чтобы его подавить. В январе 1918 года большевики расстреляли на петроградских улицах мирную демонстрацию сторонников разогнанного ими Учредительного собрания. Там же, где сопротивление носило вооруженный характер, расстрелы уже никто не сдерживал.

После того, как в феврале 1918 года войска немецкого кайзера Вильгельма начали наступление по всей линии бывшего фронта, Ленин настоял на принятии знаменитого декрета «Социалистическое Отечество в опасности!». Вот там уже прямым текстом вводилась смертная казнь без судебного разбирательства за совершение преступлений «неприятельскими агентами, спекулянтами, погромщиками, хулиганами, контрреволюционными агитаторами, германскими шпионами».

В мае 1918 года Ленин провозгласил «крестовый поход за хлебом», декретировал создание Продармии (куда предполагал направить 90% всех имеющихся у СНК вооруженных сил), которая должна была силой отбирать «излишки» продовольствия у крестьянского населения. Этот декрет предусматривал и расстрел на месте тех, кто будет противиться изъятию этих «излишков». Надо отметить, что начало полномасштабной гражданской войны оказалось скорее связанным с реализацией этого декрета, чем с чехословацким мятежом или походом Добровольческой армии генерала Деникина на Кубань.

В этой ситуации Совнарком 13 июня 1918 года принял декрет о восстановлении смертной казни. С этого момента расстрел мог применяться по приговорам революционных трибуналов. 21 июня 1918 года первым приговоренным революционным трибуналом к расстрелу стал адмирал Щастный. Он, проявив инициативу, увел в Кронштадт корабли Балтийского флота, не дав немцам их захватить, после чего Троцкий, ставший к тому времени наркомвоенмором, объявил, что Щастный спас флот, чтобы завоевать популярность у моряков и затем направить их на свержение советской власти.

По мере того, как деятельность большевиков вызвала все больший протест у различных слоев населения, советскому руководству приходилось все более совершенствовать свою изобретательность в мерах по его подавлению. Так, к примеру, 9 августа 1918 года Ленин отправляет указания в пензенский Губисполком: «Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». Затем идет следующее «напутствие»: «Декретируйте и проводите в жизнь полное обезоруживание населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую сокрытую винтовку». В полном собрании сочинений В. И. Ленина присутствуют аналогичные наставления и по другим городам и губерниям.

Среди мер по наведению порядка и предупреждению сопротивления, саботирования и контрреволюции было решено также приступить к взятию заложников среди потенциальных противников советской власти и членов их семей. Данную меру председатель ВЧК Дзержинский мотивировал тем, что она – «самая действенная: взятие заложников среди буржуазии, исходя из списков, составленных вами для взыскания наложенной на буржуазию контрибуции… арест и заключение всех заложников и подозрительных в концентрационных лагерях».

Ленин данное предложение развил и предложил перечень мер по практической его реализации: «Я предлагаю «заложников» не взять, а назначить поименно по волостям. Цель назначения – именно богачи, т.к. они отвечают за контрибуцию, отвечают жизнью за немедленный сбор и ссыпку излишков хлеба в каждой волости» .

Такие предложения вызвали оторопь даже у многих большевиков, посчитавших их «варварскими», но Ленин отвечал им: «Я рассуждаю трезво и категорически. Что лучше – посадить в тюрьму несколько десятков или сотен подстрекателей, виновных или невиновных, сознательных или несознательных, или потерять тысячи красноармейцев и рабочих? Первое лучше. И пусть меня обвинят в каких угодно смертных грехах и нарушениях свободы – я признаю себя виновным, а интересы рабочих выиграют».

Конечно, в этих словах пролетарского вождя присутствовал изрядный элемент демагогии. К лету 1918 года зачастую уже и рабочие стали выступать против советской власти – в Ижевске, Воткинске, Самаре, Астрахани, Ашхабаде, Ярославле, Туле и т.д. Их выступления большевики подавляли не менее жестоко, чем всякую прочую «контрреволюцию».

Однако после введения в действие постановления СНК о «красном терроре» чрезвычайные комиссии, ревтрибуналы, ревкомы и прочие органы советской власти (вплоть до красного командования отдельных частей) получили право расправляться со всеми, кого посчитали потенциальными противниками советской власти, даже не выясняя конкретной виновности того или иного обвиняемого.

Один из руководителей ВЧК Мартин Лацис 1 ноября 1918 года в журнале «Красный террор» так объяснял осуществляемую деятельность: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора».

Аналогично Лацису председатель Реввоентрибунала РСФСР Карл Данишевский заявил: «Военные трибуналы не руководствуются и не должны руководствоваться никакими юридическими нормами. Это – карающие органы, созданные в процессе напряженнейшей революционной борьбы».

Впрочем, нарком внутренних дел Петровский счел необходимым хоть как-то регламентировать деятельность своих товарищей и издал указание, к кому применять бессудные расстрелы. Этот перечень включал:

«1. Всех бывших жандармских офицеров по специальному списку, утвержденному ВЧК.

2. Всех подозрительных по деятельности жандармских и полицейских офицеров соответственно результатам обыска.

3. Всех имеющих оружие без разрешения, если нет налицо смягчающих обстоятельств (например, членство в революционной Советской партии или рабочей организации).

4. Всех с обнаруженными фальшивыми документами, если они подозреваются в контрреволюционной деятельности. В сомнительных случаях дела должны быть переданы на окончательное рассмотрение ВЧК.

5. Изобличение в сношениях с преступной целью с российскими и иностранными контрреволюционерами и их организациями, как находящимися на территории Советской России, так и вне ее.

6. Всех активных членов партии социалистов-революционеров центра и правых (примечание: активными членами считаются члены руководящих организаций – всех комитетов от центральных вплоть до местных городских и районных; члены боевых дружин и состоящие с ними в сношениях по делам партии; выполняющие какие-либо поручения боевых дружин; несущие службу между отдельными организациями и т.д.).

7. Всех активных деятелей контрреволюционных партий (кадеты, октябристы и проч.).

8. Дело о расстрелах обсуждается обязательно в присутствии представителя Российской партии коммунистов.

9. Расстрел приводится в исполнение лишь при условии единогласного решения трех членов Комиссии».

Не менее широкий предлагался и список категорий, подлежащих помещению в концентрационные лагеря.

Однако даже этот пространный перечень не включал всех возможных врагов, и руководство РКП (б) разработало еще и отдельные «целевые» кампании по ликвидации «социально чуждых» сословий – казачества («расказачивание») и духовенства.

Так, 24 января 1919 года на заседании Оргбюро ЦК была принята директива, положившая начало массовому террору и репрессиям по отношению «ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с советской властью». Резолюция Донбюро РКП (б) от 8 апреля 1919 года ставила «насущной задачей вопрос о полном, быстром, решительном уничтожении казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, активно контрреволюционных, распыление и обезвреживание рядового казачества и о формальной ликвидации казачества».

Уральский областной Революционный комитет в феврале 1919 года также издал инструкцию, согласно которой следовало «объявить вне закона казаков, и они подлежат истреблению». Во исполнение инструкции были использованы имеющиеся концентрационные лагеря и организован ряд новых мест лишения свободы. В докладной записке в ЦК РКП (б) члена Казачьего отдела ВЦИК Ружейникова в конце 1919 года сообщалось, что 25-я дивизия РККА (под командованием легендарного Чапаева. – Прим. КМ.RU) при продвижении от Лбищенска до станицы Скворкиной выжигала все станицы протяжением 80 верст в длину и 30–40 – в ширину. К середине 1920 года Уральское войско было фактически полностью уничтожено.

Весной 1920 года «член РВС Кафронта тов. Орджоникидзе приказал: первое – станицу Калиновскую сжечь; второе – станицы Ермоловская, Закан-Юртовская, Самашкинская, Михайловская отдать всегда бывшими подданными советской власти нагорным чеченцам. Для чего все мужское население вышеозначенных станиц от 18 до 50 лет погрузить в эшелоны и под конвоем отправить на Север для тяжких принудительных работ, стариков, женщин и детей выселить из станиц, разрешив им переселиться в хутора и станицы на Север». «Мы определенно решили выселить 18 станиц с 60-тысячным населением по ту сторону Терека», – сообщал позднее сам Орджоникидзе. Он уточнял: «Станицы Сунженская, Тарская, Фельдмаршальская, Романовская, Ермоловская и другие были освобождены от казаков и переданы горцам – ингушам и чеченцам».

Необходимо указать, что товарищ Серго вовсе не занимался самодеятельностью, а действовал в рамках директивы товарища Ленина. Последний указывал в директиве Политбюро ЦК РКП (б): «По вопросу аграрному признать необходимым возвращение горцам Северного Кавказа земель, отнятых у них великорусами, за счет кулацкой части казачьего населения и поручить СНК немедленно подготовить соответствующее постановление».

Расправу с духовенством Ленин тоже держал на личном контроле. 1 мая 1919 года было издано секретное Указание ВЦИК №13666/2 Председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому «О борьбе с попами и религией» за подписью председателя СНК Ленина и председателя ВЦИК Калинина следующего содержания: «В соответствии с решением ВЦИК и Сов. Нар. Комиссаров необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатать и превращать в склады».

Учитывая национальный состав большевицкой верхушки нельзя не отметить, что существенной составной частью «красного террора» стала так называемая «борьба с антисемитизмом», которая с самого начала была важной целью карательной политики большевиков (потому их сразу назвали жидобольшевиками). Уже в апреле 1918 г. был опубликован циркуляр с предписанием пресечь «черносотенную антисемитскую агитацию духовенства, приняв самые решительные меры борьбы с контрреволюционной деятельностью и агитацией». А в июле того же года – подписанный Лениным всесоюзный декрет Совнаркома о преследовании антисемитизма: «контрреволюционеры во многих городах, особенно в прифронтовой полосе, ведут погромную агитацию… Совнарком предписывает всем Совдепам принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения. Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона», что означало расстрел. (И в принятом в 1922 г. Уголовном Кодексе статья 83 предписывала за «разжигание национальной вражды» кару до расстрела.)

«Антисемитский» июльский расстрельный декрет начал еще более усердно применяться вкупе с сентябрьским декретом о «красном терроре». В числе известных деятелей первыми жертвами этих двух объединенных декретов стали протоиерей Иоанн Восторгов (обвинен в совершении службы святому младенцу Гавриилу Белостокскому, от жидов умученному), епископ Селенгинский Ефрем (Кузнецов), ксендз-» антисемит» Лютостанский с братом, Н. А. Маклаков (бывший министр внутренних дел, предлагал Царю в декабре 1916 г. разогнать Думу), А. Н. Хвостов (лидер фракции правых в IV Думе, бывший министр внутренних дел), И. Г. Щегловитов (министр юстиции до 1915 года, покровитель Союза русского народа, один из организаторов следствия по «делу Бейлиса», председатель Государственного Совета) и сенатор С. П. Белецкий (бывший глава Департамента полиции).

Отождествляя таким образом «антисемитизм» с контрреволюцией, большевики и сами отождествляли свою власть с еврейской. Так, в секретной резолюции Бюро ЦК ВЛКСМ «По вопросу о борьбе с антисемитизмом» от 2 ноября 1926 года отмечалось «усиление антисемитизма», которое используется «антикоммунистическими организациями и элементами в борьбе против соввластей». Ю. Ларин (Лурье), член президиума ВСНХ и Госплана, один из авторов проекта передачи Крыма евреям и «один из инициаторов кампании против антисемитизма (1926–1931)», посвятил этому целую книгу – «Евреи и антисемитизм в СССР». Он определил «антисемитизм как средство замаскированной мобилизации против советской власти…Поэтому противодействие антисемитской агитации есть обязательное условие для увеличения обороноспособности нашей страны» (выделено в оригинале), – констатирует Ларин и настаивает на применении ленинского декрета 1918 года: «Ставить «активных антисемитов вне закона», т.е. расстреливать»… В конце 1920-х годов только в Москве примерно каждые десять дней проходил суд за антисемитизм; судить могли за одно только произнесенное слово «жид».

По оценкам некоторых историков, с 1918 г. до конца 1930-х гг. в ходе репрессий в отношении духовенства были расстреляно либо умерло в местах лишения свободы около 42 000 священнослужителей. Схожие данные по статистике расстрелов приводит Свято-Тихоновский Богословский институт, проводящий анализ репрессий в отношении священнослужителей на основе архивных материалов.

Общее же число жертв «красного террора» (впрочем, справедливости ради укажем, равно как и террора «белого», националистических режимов, «зеленого», махновского и прочего повстанчества) установить не представляется возможным.

Согласно постановлению Конституционного Суда РФ №9-П от 30 ноября 1992 года, «идеи диктатуры пролетариата, «красного террора», насильственного устранения эксплуататорских классов, т. н. врагов народа и советской власти привели к массовому геноциду населения страны 20–50-х гг., разрушению социальной структуры гражданского общества, чудовищному разжиганию социальной розни, гибели десятков миллионов безвинных людей»

Идейным вдохновителем плана спасения Царской Семьи был епископ Камчатский НЕСТОР (Анисимов). На это благое дело его благословил сам Св. Патриарх Тихон. Ближайшим помощником епископа Нестора был присяжный поверенный В.С. Полянский.
Одним из главных лиц, отвечающий за выполнение операции, был ротмистр Сумского гусарского полка Михаил Сергеевич ЛОПУХИН (внук Алексея Лопухина ― друга М.Ю. Лермонтова)

Через двух офицеров ― братьев Р., посланных в сентябре 1917 г. в Тобольск, удалось связаться с Государем и получить от Него согласие на проведение операции. Но при этом ставилось непременное условие: сам Государь вместе с Наследником должны быть скрыты на территории России, а Государыня с Великими Княжнами ― вывезены в Японию

План освобождения Царской Семьи был таков: группа офицеров во главе со штабс-ротмистром К. Соколовым едет в Тобольск для разведки обстановки, налаживания связей с местными монархистами и подготовки перевозных средств. Вторая группа под командованием А.Е. Трубецкого должна добраться до г. Троицка, чтобы подготовить все необходимое для встречи Государя с Наследником. В отряд А.Е. Трубецкого входил 16-летний вольноопределяющийся Н.Г. ЛЕРМОНТОВ (потомок великого поэта). Отряд во главе с М.С. Лопухиным, численностью в 30 человек, должен был провести разведку района Екатеринбург -Тюмень Троицк - Омск. …

Епископ Нестор благословил их иконой Божьей Матери "Утоли Моя Печали", и ночью того же дня Соколов с группой выехал в Екатеринбург. По прибытии они обнаружили, что губернский дом, в котором содержалась под арестом Царская Семья, имел сильную, хорошо вооруженную охрану в 350-400 человек, а вся власть в городе принадлежала советам... 10/23 января 1918 г. группа из шести офицеров во главе с А.Е. Трубецким выехала по направлению к Троицку. 17/30 января, прибыв в Челябинск, они узнали, что Троицк захвачен большевиками...

В середине февраля была получена телеграмма, отзывающая всех в Москву, поскольку задача оказалась неосуществимой. Провал операции по спасению Государя и Его Семьи переживался всеми крайне тяжело. Незадолго до своей кончины Митрополит Нестор с горечью говорил: "Что мы только не предпринимали, чтобы вызволить Императора. Ничего не получалось"

Летом 1918 г. М.С. Лопухин с друзьями были арестованы и заключены в Бутырскую тюрьму. После ареста Михаила Сергеевича, его старшей сестре А.С. Голицыной удалось встретиться с П.Г. Смидовичем, чей шурин был когда-то репетитором в семье Лопухиных, и дал прекрасный отзыв о Михаиле Сергеевиче. П.Г. Смидович пообещал взять на поруки М.С. Лопухина, но при условии, что тот даст честное офицерское слово не бороться с Советской властью. Анна Сергеевна передала это условие брату, но получила ответ: "Я давал присягу Государю и БУДУ ВЕРЕН ЕМУ ДО КОНЦА".

23августа/5-го сентября 1918 г. М.С. Лопухин и ещё 41 человек были расстреляны на краю Братского кладбища близ села Всехсвятского. Среди них был замечательный священник и богослов отец Иоанн Восторгов. Который всех благословил, прочел отходную и главную молитву при отпевании.

В 30-е годы Братское кладбище было срыто, а на его месте разбит парк. В конце 1990-х годов усилиями "Особого казачьего отряда" была установлена в ограде храма Всех Святых (рядом с м. "Сокол") памятная доска из серого гранита. На ней выбиты имена М.С. Лопухина и В.Н. Белявского.

Для нас, потомков, героизм, благородство и готовность отдать жизнь за своего Государя и Отечество, проявленные М.С. ЛОПУХИНЫМ, В.Н. Белявским, В.С. Трубецким, А.Е. Трубецким, К. Соколовым, Н.Г. ЛЕРМОНТОВЫМ, А. и Д. Соловыми и др., являются замечательным примером служения высокому идеалу. Вечная им память!

Царь не подписал отречение даже перед угрозой смерти своих детей! Все должны знать об этом подвиге семьи Романовых! Царь это образец для всех офицеров России! "Работайте, братья!"

Ласка... единственный способ, который возможен в обращении с живым существом. Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать. Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет, какой бы он ни был: белый, красный и даже коричневый! Террор совершенно парализует нервную систему.

Сергей Николаевич Булгаков

30 августа 1918 года в Петрограде эсером Канегиссером был убит председатель петроградской ЧК Урицкий, а в Москве в тот же день ранен Ленин. 1 сентября "Красная газета" провозгласила: «За кровь Ленина и Урицкого пусть прольются потоки крови – больше крови, столько, сколько возможно». (Не странно ли, что эти покушения произошли в один и тот же день и что Каплан тут же уничтожили без следствия, как и Канегиссера, но его ортодоксально-иудейскую семью выпустили из тюрьмы за границу.

5.09.1918. - Совет народных комиссаров издал декрет о "красном терроре". В сущности этого декрета ничего нового не было – государственный классовый террор начался с захватом власти большевиками. Они отменили само понятие личной вины человека, утверждая вину классовую и даже сословную. Врагами объявили всех, кто верно служил прежней законной власти, добросовестно трудился и разбогател при "старом режиме", кто имел несчастье родиться в "нетрудящейся" семье...

Сразу же в Петрограде расстреляли сотни "классовых врагов" – царских чиновников, профессоров, военных. Вводится система заложников из гражданского населения (буржуазии), расстреливаемых сотнями после каждого убийства большевика. Это становится и обычным методом управления: 15 февраля 1919 года Совет обороны приказывает «взять заложников из крестьян с тем, что если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны»... В сочетании с политикой "военного коммунизма", грабительской продразверсткой и антицерковной политикой большевиков красный террор на селе привел повсеместно к массовым крестьянским восстаниям.

Все шире используется еще один инструмент массового террора: концлагеря. На фоне массовых расстрелов заложников сначала он выглядит мягким, ибо Ленин применяет его к "сомнительным": «Провести безпощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». Затем декрет о "красном терроре" узаконивает этот вид репрессий по огульному "классовому" признаку: «Необходимо обезопасить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях». Часто под лагеря отводили монастыри. Самым страшным стал Соловецкий концлагерь, где были замучены десятки архиереев.

Впервые эти слова в России услышали после 30 августа 1918 года, когда в Петрограде произошло покушение на председателя Совнаркома Владимира Ленина. Через несколько дней появилось официальное сообщение, что покушение организовала партия левых эсеров, а в вождя мирового пролетариата стреляла активистка этой партии Фанни Каплан. Под предлогом мести за кровь своего вождя партия большевиков ввергла страну в пучину красного террора.

Хотя никаких доказательств причастности Каплан и левых эсеров к покушению на Ленина народу предъявлено не было, правительство в полной мере использовало происшествие на заводе Михельсона для развязывания беспрецедентной по своим масштабам волны подавления всех, кто был не согласен с политикой советской власти.

3 сентября 1918 г. Фанни Каплан была расстреляна без суда во дворе московского Кремля. Свою тайну она унесла в могилу. Да, эта женщина, безусловно, вошла в историю. Ведь о ней писали во всех советских учебниках. Был даже такой фильм. "Ленин в 18-м году", где в одной из сцен разъяренная толпа рабочих завода Михельсона рвала на части "убийцу Ленина". Но ее бесславный конец служит хорошим примером того, чем может быть чреват отход от традиции и увлечение идеями "всеобщего равенства и счастья".

Сразу после покушения на Ленина председатель Всероссийского Центрального исполнительного комитета (ВЦИК) Яков Свердлов подписал резолюцию о превращении Советской республики в военный лагерь. Вот что писал в то время в направляемой на места инструкции для губернских чекистов член коллегии ВЧК Мартин Лацис: "Мы не ведем борьбы против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить - какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом и есть смысл и сущность красного террора".

Постановление снк рсфср от 05.09.1918 о красном терроре

СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ РСФСР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 5 сентября 1918 года
О КРАСНОМ ТЕРРОРЕ

Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад Председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности о деятельности этой Комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры.

Народный Комиссар Юстиции
Д.КУРСКИЙ
Народный Комиссар
по Внутренним Делам
Г.ПЕТРОВСКИЙ
Управляющий Делами
Совета Народных Комиссаров
В.БОНЧ - БРУЕВИЧ

В свою очередь, термин «красный террор» затем был сформулирован Троцким Л.Д. как «орудие, применяемое против обречённого на гибель класса, который не хочет погибать».Как уже было сказано, в свете проведения политики подавления врагов революции органы ЧК на местах получили широчайшие полномочия, каких в то время не было ни у одной властной структуры. Любой человек по малейшему подозрению мог быть арестован и расстрелян чекистами, и никто при этом не имел права даже спросить у них, какое тому было предъявлено обвинение. В итоге в конце 1918 года в Советской России была создана и некоторое время действовала уникальная в своем роде система правосудия - "тройки".

Не только Петербург и Москва ответили за покушение на Ленина сотнями убийств. Эта волна прокатилась по всей советской России - и по большим и малым городам и по местечкам и селам. Редко сообщались в большевицкой печати сведения об этих убийствах, по все же в «Еженедельнике» мы найдем упоминания и об этих провинциальных расстрелах, иногда с определенным указанием: расстрелян за покушение на Ленина. Возьмем хотя бы некоторыя из них.

«Преступное покушение на жизнь нашего идейного вождя, тов. Ленина - сообщает Нижегородская Ч. К. - побуждает отказаться от сентиментальности и твердой рукой провести диктатуру пролетариата»… «Довольно слов!»… «В силу этого» - комиссией «расстрелян 41 человек из вражеского лагеря». И дальше шел список, в котором фигурируют офицеры, священники, чиновники, лесничий, редактор газеты, стражник и пр. и пр. В этот день в Нижнем на всякий случай взято до 700 заложников. «Раб. Кр. Ниж. Лист» пояснял это: «На каждое убийство коммуниста или на покушение на убийство мы будем отвечать расстрелом заложников буржуазии, ибо кровь наших товарищей убитых и раненых требует отомщения».

После Октябрьского переворота большевистское правительство отменило действие судебной системы Российской империи и вместо нее ввело по всей стране революционные трибуналы, которые в отношении подсудимых действовали лишь исключительно с классовых позиций. Например, в Самаре первым председателем ревтрибунала был избран большевик Владимир Зубков, по профессии - типографский рабочий. При его назначении выступил председатель Самарского губисполкома Валериан Куйбышев, который в своем докладе сказал, что "революционный суд должен стать орудием борьбы против спекулянтов, воров, грабителей и лиц, не исполняющих постановления советской власти". Зубков находился в этой должности до 10 апреля того же года, когда он был переведен на другую работу, а на его место был утвержден Франциск Венцек. Впоследствии при взятии Самары чехословацким корпусом 8 июня 1918 года Венцек был забит насмерть толпой.

С конца ноября 1918 года в стране началась судебная реформа, когда ВЦИК своим решением утвердил «Положение о народных судах РСФСР». Согласно этому документу, правосудие на местах отныне должно осуществляться судьей и двумя народными заседателями. Но самое интересное, что деятельность ревтрибуналов при этом ВЦИК не отменил. В их компетенции по-прежнему оставались дела о контрреволюционных деяниях и выступлениях, саботаже, дискредитации советской власти, бандитизме, убийствах и покушениях. разбоях, грабежах, подлогах, преступлениях по должности, шпионаже, спекуляции. подделке денежных знаков. крупных хищениях госсобственности и других тяжких преступлениях. А народным судам в итоге достались лишь незначительные по своей тяжести уголовные и административные дела.

И вот в этой непростой обстановке ВЦИК своим новым решением вложил карающий меч революционного правосудия также и в руки представителей органов ВЧК на местах. Тем самым в стране сложилась уникальная ситуация, до этого не имевшая аналогов в истории мировой юстиции, когда привлечь гражданина к ответственности и покарать его имели право сразу три государственные структуры: народные суды, ревтрибуналы и подразделения Всероссийской чрезвычайной комиссии. Понятно, что подобная ситуация в итоге просто не могла не привести к ничем не оправданной жестокости и вопиющему произволу чекистов.

Применение расстрелов.

1. Всех бывших жандармских офицеров по специальному списку, утверждённому ВЧК.

3. Всех имеющих оружие без разрешения, если нет на лицо смягчающих обстоятельств (например, членство в революционной Советской партии или рабочей организации).

6. Всех активных членов партии социалистов-революционеров центра и правых. (Примечание: активными членами считаются члены руководящих организаций - всех комитетов от центральных вплоть до местных городских и районных; члены боевых дружин и состоящие с ними в сношениях по делам партии; выполняющие какие-либо поручения боевых дружин; несущие службу между отдельными организациями и т. д.).

7. Всех активных деятелей к/революционных партий (кадеты, октябристы и проч.).

8. Дело о расстрелах обсуждается обязательно в присутствии представителя Российской партии коммунистов.

9. Расстрел приводится в исполнение лишь при условии единогласного решения трёх членов Комиссии.

10. По требованию представителя Российского комитета коммунистов или в случае разногласия среди членов Р. Ч. К. дело обязательно передаётся на решение Всероссийской ЧК.

II. Арест с последующим заключением в концентрационный лагерь.

11. Всех призывающих и организующих политические забастовки и другие активные выступления для свержения Советской власти, если они не подвергнуты расстрелу.

12. Всех подозрительных согласно данных обысков и не имеющих определённых занятий бывших офицеров.

13. Всех известных руководителей буржуазной и помещичьей контрреволюции.

14. Всех членов бывших патриотических и черносотенных организаций.

15. Всех без исключения членов партий с.-р. центра и правых, народных социалистов, кадетов и прочих контрреволюционеров. Что касается рядовых членов партии с.-революционеров центра и правых рабочих, то дни могут быть освобождены под расписку, что осуждают террористическую политику своих центральных учреждений и их точку зрения на англо-французский десант и вообще соглашение с англо-французским империализмом.

16. Активных членов партии меньшевиков, согласно признакам, перечисленным в примечании к пункту 6.

Должны быть произведены массовые обыски и аресты среди буржуазии, арестованные буржуа должны быть объявлены заложниками и заключены в концлагерь, где для них должны быть организованы принудительные работы. В целях терроризации буржуазии следует также применять выселение буржуазии, давая на выезд самый короткий срок (24-36 часов)…».

Согласно резолюции ВЦИК, чекистское руководство не обязано было передавать в суд собранные им материалы, а могло самостоятельно определить для задержанного меру наказания - вплоть до расстрела на месте. Контролировать же действия органов ЧК на местах имело право лишь их непосредственное вышестоящее руководство. При этом задержанных казнили без суда и зачастую даже без следствия. Во многих архивах сохранились списки расстрелянных в этот период, которые ныне уже частично рассекречены и ожидают своих исследователей.

В период красного террора уездным органам советской власти приходилось вызволять из ЧК своих незаконно задержанных сотрудников. Например, в Бугульминском уезде Самарской области председатель местного исполкома Бакулин был настолько обеспокоен произволом, творившимся в стенах уездного ЧК, что в середине февраля 1919 года отправил телеграмму в Самару с просьбой срочно направить к нему представителей губкома партии. В его послании, в частности, говорилось следующее: "...промедление может вызвать нежелательные явления, могущие вредно отразиться на спокойствии уезда». Однако комиссия из Самары все-таки опоздала. поскольку буквально на другой день после телеграммы был арестован и сам Бакулин с формулировкой «по причине открытого противодействия сотрудникам ЧК». В итоге его освобождением был вынужден заниматься лично председатель губисполкома Валериан Куйбышев.

Еще один пример из реалий того времени, который сейчас выглядит трагикомично. В течение 1918-го и в начале 1919 года Самарская губчека несколько раз арестовывала заведующего губернским архивным бюро Сергея Хованского, а губисполком после этого требовал его освобождения. И вся вина задержанного заключалась в дворянском происхождении Хованского. Он не раз вызывал крайнее раздражение чекистов тем, что все составляемые им по запросам губчека документы неизменно подписывал своим полным титулом: «Князь Хованский».

Конечно же, полная бесконтрольность чекистов постоянно приводила к многочисленным случаям внесудебных расправ на местах. Так, в январе 1919 года в уездный центр Пугачев приехала совместная комиссия Самарского губкома ВКП(б), губисполкома и Самарской губчека. Целью ее визита стало расследование фактов грубейших нарушений законности в уездной ЧК, которую возглавлял Т.И. Бочкарев. Выяснилось, что только в течение декабря местные чекисты завели «по фактам контрреволюционной деятельности» 65 дел и арестовали 51 человека. Из них Бочкаревым самостоятельно были вынесены внесудебные приговоры по 26 делам, причем почти все подследственные лично им были сразу же расстреляны. В числе прочих он расстрелял и священника Хромоногова, который позволял себе публично возмущаться произволом, творившимся в стенах уездной чрезвычайной комиссии. В итоге Бочкарев был освобожден от своей должности, но никакой другой ответственности он не понес.

15 апреля 1919 года вышло Постановление ВЦИК "О лагерях принудительных работ", а 17 мая 1919 года - Декрет. В августе 1919 года сообщается о наличии в Киеве так называемых «человеческих боен» губерской и уездных ЧК. Лишь в феврале 1919 года ВЦИК своим новым решением лишил ВЧК права самостоятельно выносить приговоры по расследуемым ею делам: с того момента по решению Совнаркома эта функция передавалась ревтрибуналам. Тем самым в Советской России официально завершился период красного террора. Однако это вовсе не означало, что в РСФСР к тому моменту прекратились репрессии и беззаконие.

Сведения о применении пыток во время допросов проникают в революционную прессу, поскольку данная мера, естественно, была непривычна для многих большевиков. В частности, газета «Известия» от 26-го января 1919 года № 18 публикует статью «Неужели средневековый застенок?» с письмом случайного пострадавшаго члена РКП (б), который был подвергут пыткам следственной комиссией Сущево-Мариинскаго района в Москве.

Самой крупной акцией красного террора был расстрел в Петрограде 512 представителей элиты (бывших сановников, министров, профессоров). Данный факт подтверждает сообщение газеты «Известия» от 3 сентября 1918 года о расстреле ЧК города Петрограда свыше 500 заложников. По официальным данным ЧК, всего в Петрограде в ходе красного террора было расстреляно около 800 человек. Согласно исследованиям итальянского историка Дж. Боффы в ответ на ранение В. И. Ленина в Петрограде и Кронштадте было расстреляно около 1000 контрреволюционеров.

Формально красный террор был прекращён 6 ноября 1918 г. По некоторым данным, в течение 1918 года ВЧК репрессировала 31 тыс. человек, из которых 6 тыс. было расстреляно. В то же время, в октябре 1918 года Ю. Мартов, лидер партии меньшевиков заявил, что жертв репрессий ЧК в ходе красного террора с начала сентября было «более чем десять тысяч». Однако даже в 1922 году В. И. Ленин заявляет о невозможности прекращения террора и необходимости его законодательного урегулирования, что следует из его письма наркому юстиции Курскому от 17 мая 1922 года: "Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого. С коммунистическим приветом, Ленин."

Согласно Р.Конквесту, всего по приговорам ревтрибуналов и внесудебных заседаний ЧК в 1917-1922 гг. было расстреляно 140 тысяч человек. Современный исследователь истории ВЧК О. Б. Мозохин на основании архивных данных подверг критике эту цифру. По его словам, «со всеми оговорками и натяжками число жертв органов ВЧК можно оценивать в цифру никак не более 50 тыс. человек». Также на основании изучения протоколов заседаний Чрезвычайных комиссий он отмечает, что приговоры к ВМН были скорее исключением, чем правилом и большинство расстреляных было казнено за общеуголовные преступления.

Гражданская война в России представляла собой ожесточенную, кровопролитную вооруженную борьбу за власть между представителями различных социальный слоев и групп расколотого российского общества. Во главе их стояли лидеры и партии зачастую прямо противоположных взглядов. Гражданскую войну в России начала ХХ в. часто называют великой российской смутой, сравнивая ее со смутой начала XVII в. Важнейшей особенностью войны стало широкомасштабное участие в ней иностранных держав. События того времени во многом определили дальнейшее развитие страны, ее внутреннюю и внешнюю политику, менталитет народа и его и лидеров как в 1920-30-х гг., так и в более широкой исторической перспективе.

Толчком к консолидации антибольшевистских сил стало вооруженное восстание 40-тысячного чехословацкого корпуса, состоявшего из бывших военнопленных солдат-славян австро-венгерской армии, которые в русском плену выразили желание воевать на стороне России. После прихода к власти большевиков Верховный совет Антанты решил использовать части корпуса в боях против Германии и весной 1918 г. по согласованию с советским правительством началась его переброска по железной дороге во Владивосток для отправки морем во Францию. Эшелоны шли через Урал и Восточную Сибирь. Однако конфликты чехословаков с местными властями на фоне слухов о том, что у них будет отбираться оружие, переросли в вооруженный мятеж. Восстание корпуса получило поддержку антисоветских сил и распространилось на новые территории. У советских властей сил для его подавления не было. В конце мая чехословаки захватили Новониколаевск (Новосибирск), Челябинск, Пензу и Сызрань. В июне пали Омск и Самара, — последняя стала политическим центром антисоветского движения. В июле части корпуса вошли в Екатеринбург и Сим-бирск, в августе — Казань. В Казани они захватили Золотой запас России. В Екатеринбурге при их приближении 16 июля были расстреляны бывший царь Николай II с женой и детьми и отказавшиеся покинуть их лечащий врач и слуги.

В Самаре 8 июня образовалось правительство — т.н. Комитет членов Учредительного собрания (Комуч) во главе с эсэром В. Вольским, декларировавшее восстановление основных демократических свобод, рабочее представительство на предприятиях, 8-часовой рабочий день. Летом 1918 г. власть Комуча распространилась в Поволжье. Одновременно было образовано еще ряд правительств: в Архангельске — Верховное управление Северной области, в Томске — Временное Сибирское правительство, в Баку — «Диктатура Центрокаспия», во Владивостоке — «Деловой кабинет» управляющего КВЖД генерала Хорвата. Почти все эти правительства возглавлялись эсэрами и получали поддержку от меньшевиков. 23 сентября 1918 г. в Уфе на «государственном совещании» была избрана «Директория» (глава Н. Авксентьев), ставшая центром объединения самочинных правительств Сибири. Уфимскую Директорию поддержали чехословаки и отряды казаков. При ней был создан совет министров. В начале ноября в него вошел в качестве военного министра адмирал А.В. Колчак.

КЕМ БЫЛИ БЕЛЫЕ И ПОЧЕМУ ПОБЕДИЛИ КРАСНЫЕ?

«Неправда... будто белое дело „сословное“ и „классовое“, дело „реставрации“ и „реакции“. Мы знаем, что есть „сословия“ и „классы“, особенно сильно пострадавшие от революции. Но ряды белых борцов всегда пополнялись... совершенно независимо от личного и сословного ущерба, от имущественного и социального убытка. И в наши ряды с самого начала становились и те, кто все потерял, и те, кто ничего не потерял и все мог спасти. И в наших рядах с самого начала были... люди самых различных сословий и классов, положений и состояний; и притом потому, что белый дух определяется не этими вторичными свойствами человека, а первичным и основным — преданностью родине. Белые никогда не защищали... ни сословного, ни классового, ни партийного дела: их дело — дело России, Родины, дело русского государства»

Ильин И. А. Белая идея //Станица. −1992. -№ 5. (опубликовано после окончания Гражданской войны)

«Какими же принципами руководствовалось белое движение? ...у нас не было не только подробной политико-социальной программы, но даже самые основные принципы были не ясны с положительной стороны... Мы боролись против большевиков — вот общая наша цель и психология. Предполагалось, будто всем ясно это. Но на деле было не так...
Что касается политического строя, то он был неясный: вот покончить бы лишь с ольшевиками, а так „все устроится“. Как? Опять Учредительное собрание, прежде разогнанное? Нет! ...Что же? Монархия с династией Романовых? И об этом не говорилось... Конституция? Да... Но какая, кто, как — было неизвестно...Каковы социально-экономические задачи? Тут было ясно: восстановление собственников
и собственности...Можно не соглашаться с большевиками и бороться против них, но нельзя отказать им в колоссальном размере идей политико-экономического и социального характера... Я думаю, что здесь лежала одна из главнейших причин провала всего белого движения — в его безыдейности!»

Из книги воспоминаний митрополита Вениамина «На рубеже двух эпох»

«Ни одно из правительств (белых — Сост.) ... не сумело соз-дать гибкий и сильный аппарат, могущий стремительно и быстро настигать, принуждать, действовать и заставлять других действовать. Большевики тоже не захватили народной души, тоже не стали национальным явлением, но беско-нечно опережали нас в темпе своих действий, в энергии, подвижности и спо-собности принуждать. Мы с нашими старыми приемами, старой психологией, старыми пороками военной и гражданской бюрократии, с петровской табелью о рангах не поспевали за ними...»

Из речи А.И. Деникина памяти генерала С.Л. Маркова — о причинах победы большевиков в гражданской войне

ОЖЕСТОЧЕНИЕ КАК НЕИЗБЕЖНОСТЬ?

Из письма сибирских партизан генералу Розанову

«Живодеру Розанову. Стоит ли говорить с вами, как с людьми и гражданами. Стоит ли убеждать диких зверей, не знающих ни голоса совести, ни чести гражданской... Полагаем, что нет... Можно было бы говорить с достойными политическими противниками, ставящими своей целью устройство общественной жизни в лучшую сторону. Можно было бы говорить с достойными воинами, соблюдающими должные правила войны. Но говорить с грабителями, поджигателями и насильниками женщин и девиц мы считаем низким и позорным для себя; говорить с разбойниками и палачами трудового крестьянства можно только посредством наших винтовок и пулеметов, отобранных у трусливой , продавшейся капиталистам...Оружие мы сложим только тогда, когда не будет ни одного кровопийца на территории Сибири. Советуем „вашему превосходительству“ с приказами обращаться к тем, кто идет с вами по пути, то есть кто рабски пресмыкается перед вашим кошельком и наганами, а мы свободные граждане, а не рабы».

Декрет Совета народных комиссаров о красном терроре

Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной Комиссии и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, при-косновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необ-ходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания приме-нения к ним этой меры».

Из резолюции съезда представителей от 72 волостей 10 апреля 1918 г., село Гуляй-Поле, Александровского уезда :

«Принимая во внимании настоящее положение на Украине и в Великороссии власти политической партии „коммунистов-большевиков“, не останавливающейся ни пред какими мерами для убеждения и закрепления за собой государственной власти съезд постановил:

Мы, съехавшиеся крестьяне всегда готовы к защите своих народных прав.

Чрезвычайные комиссии превратились в руках большевистской власти оружием для подавления воли трудящихся.

Мы требуем изменения в корне продовольственной политики, замены ликвидационного отряда правильной системой товарообмена между городом и деревней.

Мы требуем полной свободы слова, печати, собраний всем политическим левым течениям.

Диктатуры, какой бы то ни было партии категорически не признаём.

Бей белых — пока не покраснеют, бей красных — пока не побелеют!»

СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ РСФСР

О КРАСНОМ ТЕРРОРЕ

Народный Комиссар Юстиции
Д.КУРСКИЙ

Народный Комиссар
по Внутренним Делам
Г.ПЕТРОВСКИЙ

Управляющий Делами
Совета Народных Комиссаров
В.БОНЧ – БРУЕВИЧ

(по материалам СПС «КонсультантПлюс», согласно которым постановление не считается утратившим силу)

От редакции ИА «Легитимист»: До сих пор в российских учебниках, в журнально-газетных статьях и телепередачах внушается, что так называемый «красный террор» начался только в сентябре 1918 года, в ответ на террористические акты, осуществленные «контрреволюционерами-белогвардейцами».

Однако, в действительности «красный террор» начался задолго до большевицкой революции. Чем, как ни актами именно «красного», революционного террора было убийство Царя-Освободителя, покушение на Царя-Миротворца, убийство Великого Князя Сергея Александровича, убийства тысяч чиновников, полицейских, офицеров, солдат и даже простых обывателей в 1905-1917 годах. Чем, как ни террором была кровавая расправа над офицерами, учиненная натравливаемыми революционерами на своих командиров матросами в дни февральской «великой и бескровной». Чем, как ни «красным террором» стала волна насилия, захлестнувшая нашу страну сразу же после захвата власти большевиками. Белое движение собственно и стало реакцией на это незамедлительное проявление самой сущности тоталитарно-террористической коммунистической диктатуры, которому посвящен нижеприведенный отрывок из книги известного русского историка, исследователя славного и скорбного пути русского офицерства в ХХ веке, доктора исторических наук, профессора Сергея Владимировича Волкова «Трагедия русского офицерства» .

Зимой 1917-1918 г. и весной, когда миллионные солдатские массы хлынули с фронта в тыл, по всем дорогам, особенно вдоль железнодорожных путей, пошла невиданная еще волна бесчинств и насилий. Офицеры, даже давно снявшие погоны, становились, естественно, первыми жертвами расправ, стоило только случайному проходимцу заподозрить их принадлежность к офицерскому корпусу. Множеству офицеров, пробиравшихся к своим семьям, так и не суждено было до них добраться. Опасность угрожала им всюду и со всех сторон - от солдат, которым могла показаться подозрительной чья-то слишком "интеллигентная" внешность, от пьяной толпы на станциях, от местных большевистских комендантов, исполкомов, чрезвычайных комиссий и т.д., наконец, от любого, пожелавшего доказать преданность новой власти доносом на "гидру контрреволюции". Сами офицеры и их семьи практически безнаказанно могли подвергаться нападениям уголовных элементов, всегда имеющих возможность сослаться на то, что расправляются с врагами революции (в провинции грань между уголовными элементами и функционерами новой власти была, как правило, очень зыбкой, а часто ее вообще не было, так как последние состояли в значительной мере из первых).

В результате этого "неофициального" террора конца 1917 - первой половины 1918 гг. погибло множество офицеров, точное число которых затруднительно назвать ввиду отсутствия какого-либо учета. Невозможно точно сосчитать, сколько офицеров пало от рук озверелой толпы и было убиты по инициативе рядовых адептов большевистской власти: такие расправы происходили тогда ежедневно на сотнях станциях и в десятках городов.

Впечатления очевидцев на всех железных дорогах ноября-декабря1917 г. приблизительно одинаковы. "Какое путешествие! Всюду расстрелы, всюду трупы офицеров и простых обывателей, даже женщин, детей. На вокзалах буйствовали революционные комитеты, члены их были пьяны и стреляли в вагоны на страх буржуям. Чуть остановка, пьяная озверелая толпа бросалась на поезд, ища офицеров (Пенза-Оренбург)... По всему пути валялись трупы офицеров (на пути к Воронежу)... Я порядком испугалась, в особенности, когда увидела в окно, прямо перед домом на снегу, трупы офицеров, - я с ужасом рассмотрела их, явно зарубленных шашками (Миллерово)... Поезд тронулся. На этом страшном обратном пути, - какой леденящий сердце ужас! - на наших глазах, на перронах, расстреляли восемь офицеров. Обыски происходили непрерывно...Мы видели затем, как вели пятнадцать офицеров, вместе с генералом и его женою, куда-то по железнодорожному полотну. Не прошло и четверти часа, как послышались ружейные залпы. Все перекрестились (Чертково)... В момент отхода поезда к нему быстро направилось двое молодых в военной форме. Момент - и два друга лежали на платформе, заколотые штыками. "Убили офицеров!", пронеслось по вагонам (Воронеж). То же на ст. Волноваха и других. Десятки арестованных... Его вывели из вагона в помещение вокзала, разули и, оставив лишь в кальсонах, отвели в комнату, где находилось уже около 20 человек в таком же виде. Оказались почти все офицеры. Они узнали свою судьбу... расстрел, как это было в минувший день с пятьюдесятью арестованными (Кантемировка)"{107}. В начале января на ст. Иловайской из эшелона 3-го гусарского Елисаветградского полка были выхвачены офицеры (5 чел.) во главе с командиром и отвезены на ст. Успенскую, где в ночь на 18 января расстреляны{108}. Ударник, шедший на Дон с эшелоном своего полка, вспоминал: "И еще большое столкновение было в Харцызске, где была красными создана застава и вылавливание офицеров. Заранее мы были осведомлены и поэтому к станции подошли под прекрытием пулеметного огня, от которого красные банды стали разбегаться. Тут нам какой-то железнодорожник сказал, что всю ночь водили обнаруженных офицеров на расстрел, указав, где трупы; и теперь повели 50-60 человек, которых нам удалось спасти. Убитых там было 132 человека. Тут произошла мясорубка. Убитых мы заставили похоронить, а спасенные, все бывшие офицеры, присоединились к нам"{109}.Не менее опасно было пробираться и пешим порядком. Вот насколько сцен. Оставшиеся после развала 12 офицеров и несколько старых солдат Ингерманландского гусарского полка решили пробираться на Украину. На одном из ночлегов в д. Роги Киевской губ. они подверглись нападению банды дезертиров: один из офицеров был убит, пятеро тяжело ранены и лишь чудом спаслись{110}. В районе Александрово банда красногвардейцев захватила нескольких офицеров Ширванского гренадерского полка, избила, глумилась над ними, двоих убила, выколов глаза{111}.

Особенно острый характер приняли события в приморских городах Кавказа и Крыма, и прежде всего в Севастополе, переполненном большевистски настроенными матросами. В начале декабря вернулся из-под Белгорода отряд, направленный против идущих из Ставки на Дон ударных батальонов. Состоялись похороны убитых, после чего толпы матросов и всякого сброда бросились в город на поиски офицеров, которых хватали и отводили в тюрьму. Когда же начальник ее отказался принимать арестованных из-за отсутствия места, толпа вывела и тех, которые уже находились в тюрьме, отвела на Малахов курган и расстреляла. Так погибли 32 офицера и священник. Это случилось с 16 на 17 декабря. Эпизод этот нашел, кстати, отражение в стихотворении Ахматовой:

Для того ль тебя носила
Я когда-то на руках,
Для того ль сияла сила
В голубых твоих глазах!
Вырос стройный и высокий,
Песни пел, мадеру пил,
К Анатолии далекой
Миноносец свой водил.
На Малаховом кургане
Офицера расстреляли
Без недели двадцать лет
Он глядел на Божий свет.

В эту ночь охота на офицеров шла по всему городу, особенно на Чесменской и Соборной улицах (где было много офицерских квартир) и на вокзале. Типичный ее эпизод: "Вдруг, среди беспрерывных выстрелов и ругани раздался дикий крик, и человек в черном громадным прыжком очутился в коридоре и упал около нас. За ним неслось несколько матросов - миг и штыки воткнулись в спину лежащего, послышался хруст, какое-то звериное рычание матросов...Стало страшно...". Тогда, во время первой севастопольской резни, истреблялись, впрочем, преимущественно морские офицеры - из 128 погибших в городе офицеров сухопутных было только 8{112}.

В целях самозащиты офицеры вынуждены были объединиться и примкнуть к выделенным из армии частям образовавшегося в Симферополе крымско-татарского правительства. Начальником штаба "Крымских войск" был подполковник Макуха, при котором состояли полковник Достовалов и капитан Стратонов. Там собралось до 2 тыс. офицеров. Но реально огромный штаб располагал только четырьмя офицерскими ротами около 100 ч в каждой. На базе вернувшегося с фронта Крымского конного полка (около 50 офицеров) была сформирована бригада (полковник Бако) из 1-го и 2-го Конно-татарских полков (полковник Петропольский и подполковник Биарсланов), эскадроны которых поддерживали порядок в городах полуострова; в Евпатории в офицерской дружине было 150 человек{113}. Тем временем большевики сосредоточили более 7 тыс. человек и под командованием офицеров Толстова и Лященко двинули их на Симферополь, который пал с 13 на 14 января1918 г.{114} В ходе боев было убито до 170 офицеров (погибли почти все чины крымского штаба во главе с подполковником Макухой). После этого большевики сделались хозяевами всего полуострова и начались расстрелы. Всего было расстреляно по минимальным данным свыше 1000 ч, главным образом офицеров (офицеров Крымского конного полка погибло тогда 13 чел.{115}), прежде всего в Симферополе, где число расстрелянных офицеров называют от 100 до 700{116}.

На южном побережье только мирных жителей убито более 200{117}, в Феодосии в феврале погибло более 60 офицеров, несколько отставных офицеров было убито в Алуште. В Севастополе в ночь с 23 на 24 февраля произошла вторая резня офицеров, но "на этот раз она была отлично организована, убивали по плану, и уже не только морских, но вообще всех офицеров, всего около 800 чел. Трупы собирали специально назначенные грузовые автомобили. Убитые лежали грудами. Их свозили на Графскую пристань, где грузили на баржи и вывозили в море." В апреле, когда немцы занимали Крым, некоторые уцелевшие офицеры, которым было невыносимо сдавать корабли немцам, поверив матросам, вышли вместе с ними на кораблях из Севастополя в Новороссийск, но в пути были выброшены в море{118}.

В Евпатории 15-18 января было арестовано свыше 800 ч. Казни производились на транспорте "Трувор" и гидрокрейсере "Румыния". На "Румынии" казнили так: "Лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду. Бросали массами и живых, но в этом случае жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и кистей. Помимо этого, связывали ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам. К ногам привязывали колосники." На "Труворе" "вызванного из трюма проводили на так называемое "лобное место". Тут снимали с жертвы верхнее платье, связывали руки и ноги, а затем отрезали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки, и в таком виде бросали в воду. Казни продолжались всю ночь, и на каждую казнь уходило 15-20 минут." За 15-17 января на обоих судах погибло около 300 чел.{119}. Вот описание очевидца о расправе над одной из партий: "Все арестованные офицеры (всего 46) со связанными руками были выстроены на борту транспорта, один из матросов ногой сбрасывал их в море. Эта зверская расправа была видна с берега, где стояли родственники, дети, жены...Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись. Ужаснее всех погиб штабс-ротмистр Новацкий. Его, уже сильно раненого, привели в чувство, перевязали и тогда бросили в топку транспорта"{120}. Кроме того, 9 офицеров было расстреляно 24 января и еще 8 (с 30 другими лицами) 1 марта под городом{121}.

В Ялте, после занятия ее 13 января большевиками, арестованных офицеров доставляли на стоявшие в порту миноносцы, с которых отправляли или прямо к расстрелу на мол, или же помещали на 1-2 дня в здание агентства Российского общества пароходства, откуда почти все арестованные в конце-концов выводились все-таки на тот же мол и там убивались матросами и красногвардейцами. Удалось чудом спастись лишь единицам (среди которых был и бар. Врангель, описавший потом в своих воспоминаниях эти события). В первые два-три дня в Ялте было убито до 100 офицеров, а всего в эти дни только на молу было расстреляно более 100 чел., трупы которых, с привязанным к ногам грузом, бросались тут же у мола в воду. Часть офицеров была убита непосредственно на улицах города{122}. В воспоминаниях одного из офицеров приводится, в частности, такой эпизод: "В Ялте начались окаянные убийства офицеров. Матросская чернь ворвалась и в тот лазарет, где лежал брат. Толпа глумилась над ранеными, их пристреливали на койках. Николай и четверо офицеров его палаты, тяжело раненные, забаррикадировались и открыли ответный огонь из револьверов. Чернь изрешетила палату обстрелом. Все защитники были убиты"{123}.

В Одессе в начале декабря было около 11 тыс. офицеров. Попытка большевиков захватить власть кончилась тогда неудачно; в начале января в главе с ген. Леонтовичем стали формироваться добровольческие части для охраны города, для иногородних офицеров были устроены общежития и столовые, но собрать удалось немногих{124}. В январе1918 г. они приняли участие в боях с большевиками. Юнкера Одесского военного училища во главе с его начальником полковником Кисловым и 42 офицера-добровольца три дня оборонялись в здании училища; покинув его ночью, они группами пробрались на Дон в Добровольческую армию{125}. Последовавшая в городе резня офицеров проходила под руководством Муравьева. На крейсере "Алмаз" помещался морской военный трибунал. Офицеров бросали в печи или ставили голыми на палубе в мороз и поливали водой, пока не превратятся в глыбы льда...Тогда их сбрасывали в море{126}. Тогда в городе было убито свыше 400 офицеров{127}.

В Новороссийске 18 февраля все офицеры 491-го полка (63 чел.), выданные своими солдатами озверелой толпе, были отведены на баржу, где раздеты, связаны, изувечены и, частью изрубленные, частью расстрелянные, брошены в залив{128}. В Бердянске в конце февраля1918 г. занявшим город матросским отрядом было арестовано 400-500 офицеров, лишь случайно избежавших вывоза в Севастополь и расстрела{129}.

_____________________________

{108} Моисеев М.А. Былое, с. 72.
{109} Врангель П.Н. Воспоминания, т.1, с. 64; 10-й гусарский Ингерманландский полк. 1704-1954 , с. 20; Слезкин Ю.А. Летопись пережитых годов. Буэнос Айрес, 1975, с. 80-84.
{110} Дроздовский М.Г. Дневник. Нью-Йорк, 1963, с. 75-79.
{111} Кришевский Н. В Крыму (1916-1918 г.) // АРР, ХШ, с. 105-107.
{112} Крымский конный Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полк. 1784-1922. Сан-Франциско, 1978, с. 117. Кришевский Н. В Крыму, с. 107.
{113} Альмендингер В.В. "По крайней мере, Достовалов не будет знать времени начала атаки" (Воспоминания) // ВП, № 63/64 , с. 23-29.
{114} Крымский конный полк, с. 125
{115} Врангель П.Н. Воспоминания, т.1 , с. 58; Кришевский Н. В Крыму, с. 109; в это число входят, очевидно, и гражданские лица - таковых, например, только во дворе городской тюрьмы было убито свыше 60.
{116} Красный террор в годы гражданской войны, с. 202.
{117} Кришевский Н. В Крыму, с. 108, 117.
{118} Красный террор в годы гражданской войны, с. 187-189.
{119} Кришевский Н. В Крыму, с. 108.
{120} Красный террор в годы гражданской войны, с. 191.
{121} Там же, с. 195-196.
{122} Туркул А.В. Дроздовцы в огне. Нью-Йорк, 1990, с. 49.
{123} Одесский Великого Князя Константина Константиновича кадетский корпус. 1899-1924. Нью-Йорк, 1974, с. 281-282.
{124} Ч, № 45, с. 20; Марков А. Кадеты и юнкера. Сан-Франциско, 1961, с. 236.
{125} Нестерович-Берг М.А. В борьбе с большевиками, с. 129-130.
{126} Мельгунов С. П. Красный террор в России. М., 1990, с. 46.
{127} Деникин А.И. Очерки русской смуты // Белое дело, кн.1, М., 1992, с. 82; Волков А. Памяти трагически погибших офицеров одного полка // ВБ, № 129; Кришевский Н. В Крыму, с. 111. Число погибших офицеров определяется также в 32 чел. (Воронович Н. Меж двух огней // АРР, УП, с. 59.).
{128} Абальянц. Восстание Бердянского Союза Увечных Воинов в начале апреля 1918 года // ВП, № 51, с. 13.
{129} См., напр.: Греков А.П. На Украине в 1917 году // ВП, № 44.