ПАВЛОВА (Яниш) Каролина Карловна родилась - русская поэтесса.
Родилась в семье Карла Ивановича Яниша, врача по специальности, получившего образование в Лейпциге.
В 1808 он был переведен из Ярославского Демидовского лицея в Москву на должность профессора физики и химии Московской медико-хирургической академии.
Каролина Карловна получила прекрасное домашнее образование, которым руководил ее отец, человек с энциклопедическими знаниями и широкими научными и художественными интересами. Он занимался с дочерью физикой, математикой, химией, рисованием, историей искусств, а для занятий иностранными языками, литературой и музыкой приглашал лучших в Москве учителей. Обладая исключительными способностями, любознательностью и памятью, она получила разностороннее образование и свободно овладела многими иностранными языками. На развитие ее большое влияние оказало посещение салона А. П. Елагиной. Оно ввело Павлову в круг современных вопросов общественной и культурной жизни в России и на Западе и позволило лично познакомиться с представителями русской мысли и литературы (Жуковским , Вяземским , Чаадаевым , Баратынским , Дельвигом , Языковым , И. Киреевским , Погодиным , Шевыревым , Хомяковым, Веневитиновым , Герценом , Огаревым и другими). Через Елагиных Павлова стала бывать в салоне княгини 3. Волконской, где познакомилась с А. Мицкевичем, полюбила его и получила от него предложение. Но брак не состоялся из-за несогласия ее родных. Мицкевич вскоре уехал за границу. Встреча с ним стала огромным фактом в духовной жизни Павловой. Она сохранила на всю жизнь в душе и творчестве свою любовь к А. Мицкевичу, о которой писала в глубокой старости: «Воспоминание об этой любви и доселе является счастьем для меня» («Исторический вестник», 1897, № 3, с. 1086).
Литературная деятельность Каролины Карловны началась во 2-й половине 20-х гг. Но из ранних оригинальных произведений ее сохранились лишь два стихотворения на немецком языке, относящиеся к 1827.
Многое из написанного ею утеряно, в частности перевод на немецкий язык «Конрада Валленрода» Мицкевича, отправленный поэтессой вместе с посвящением Гёте, который с похвалой отозвался о нем Мицкевичу.
Первым печатным произведением Павловой была книга оригинальных стихотворений и переводов из русских поэтов на немецкий язык («Das Nordlicht»), вышедшая в 1833, куда вошли стихотворения Пушкина, Баратынского, Языкова, русские песни и оригинальные ее произведения.
В 1837 Каролина Карловна получила наследство от богатого родственника и в том же году вышла замуж за писателя Н. Ф. Павлова . Хотя говорили о браке по расчету, но первые годы ее супружеской жизни были счастливы. Их связывали литературные интересы, общее знакомство с литературными кругами и взгляды на русскую действительность. Они сочувствовали прогрессу, осуждали самодержавно-крепостнический деспотизм, грубость и невежество барства.
В 1839 у них родился сын. Павловы в это время жили в полном материальном довольстве, позволявшем им давать еженедельно богатые литературные вечера.
Их салон с конца 30-х гг. и в 40-х гг. был самым известным и многолюдным в Москве. В нем бывали Белинский , Лермонтов , Гоголь , Аксаковы, Киреевские, Хомяков , Шевырев, Самарин , Герцен, Огарев, Сатин, Грановский, Тургенев , И. Панаев , Григорович , Н. Берг , Кетчер, Н. Мельгунов, Мей , Фет , А. Григорьев . Появились люди и из старшего поколения: Загоскин, А. И. Тургенев, М. А. Дмитриев, Вяземский, Баратынский и другие.
На собраниях у Павловых обсуждались вопросы, волновавшие современные умы, на них «соперники являлись во всеоружии, с противоположными взглядами, но с запасом знания и обаянием красноречия» (Б. Н. Чичерин, Воспоминания, Москва сороковых годов, М., 1929, с. 8).
Во многих стихотворениях поэтессы отразились споры, происходившие на их вечерах («Разговор в Трианоне» , «Прометей» и других).
Но при видимом благополучии счастье Каролины Карловны оказалось непрочным. Картежная игра мужа привела семью к разорению, и супруги разошлись. Она уехала из Москвы, осуждаемая друзьями мужа, сосланного в Пермь.
С июня 1853 до середины мая 1854 она с матерью и сыном сначала жила в Дерпте, а затем в Петербурге.
Весной 1856 уехала за границу. Путешествуя по Европе, побывала в Константинополе, Риме, Венеции, Неаполе, жила в Интерлакене и Дрездене.
В 1858 возвратилась в Россию и, прожив лето в Москве, вновь уехала и решила навсегда остаться в Дрездене. Решение покинуть Россию было мучительным событием в её жизни. Это было не добровольное решение, а результат сложившихся непоправимых обстоятельств. Кроме возникших неприязненных отношений к ней старых знакомых, преследований кредиторов, не малое значение имели отзывы критики (Некрасова , И. Панаева, Чернышевского , Добролюбова и других), в которых ее имя сопровождалось резким осуждением и насмешками, вызванными ее враждебным отношением к демократической критике.
В 1859 Каролину Карловну обрадовали два события. Она была избрана почетным членом Общества любителей российской словесности при Московском университете. И в том же году в Дрездене познакомилась с А. К. Толстым, общение с которым перешло в дружбу и деятельное сотрудничество. Перевела на немецкий язык его стихи, драмы «Смерть Иоанна Грозного» и «Царь Федор Иоаннович», поэму «Дон Жуан».
В 1863 вышел в Москве сборник стихотворений Павловой К.К., вызвавший отрицательные отзывы критики, в том числе М. Е. Салтыков-Щедрина , назвавшей ее поэзию «мотыльковой» за ее декларацию «Мотылек».
В 1866 она приезжала в Россию, гостила у А. К. Толстого , читала в Москве в Обществе любителей российской словесности отрывки из своего перевода трагедии Шиллера «Смерть Валленштейна».
Выехав в 1866 из России, поэтесса в нее уже никогда более не возвращалась, доживая свою одинокую старость в местечке Хлостервиц около Дрездена, который она покинула из-за недостатка средств на городскую жизнь. Здесь она продолжала неустанно трудиться, несмотря на начавшуюся болезнь глаз и материальные лишения.
Она писала воспоминания, из которых сохранился лишь отрывок, напечатанный в «Русском архиве» (1875); занималась переводами на немецкий язык и оригинальным творчеством; на закате своей жизни (1891) начала готовить к изданию полное собрание своих стихотворений, переданное внуку Д. И. Павлову, которое в печати не появилось, и судьба его до сих пор остается неизвестной. Умерла Каролина Карловна на 86-м году жизни в одиночестве и нищете. Ее похоронили, по свидетельству современников, на счет местной общины, продав для покрытия расходов ее скудное имущество.
Творчество Павловой К. К. делится на три периода.
Первый продолжался с конца 20-х гг. до начала 40-х, когда она создает преимущественно драматические фантазии и баллады:
«Die Geisterstunde» ,
«Die Nixe» ,
«Старуха» ,
«Огонь» ,
«Монах» ,
«Рудокоп» ,
«Рассказ» и другие, содержанием которых является сюжетно-лирическое изображение душевного мира человека в его внутренних связях с окружающей действительностью.
Сущность одной из ранних фантазий «Die Geisterstunde» (1831-32) не в фабуле, не в лирическом переживании героев, а в отражении того таинственного мира природы, который врывается в человеческую жизнь и разрушает ничем не возврати- мое счастье молодых людей. Драматизм содержания проступает через внешнюю идилличность, фантазию, автору присуща тревога за судьбу человека, разочарованность в идеалах руссоистского романтизма. Дальнейшее развитие эти идеи находят в других балладно-фантастических произведениях, в которых речь идет уже о трагической борьбе страстей и внутренней дисгармонии в самом человеке. В них, в отличие от ранних фантазий, вводятся, хотя и скупо, бытовые детали, яркие психологические характеристики героев, воспроизводится борьба страстей. Но и в этих балладах герой дается вне конкретно-исторической обстановки, только со стороны морально-психологического его содержания. Так, в балладе «Рудокоп» показано, как корыстная страсть овладеть богатствами заменяла юноше рудокопу искреннюю любовь к природе и сделала для него богатство «неба божьего дороже, светлее звезд, нужнее дня», разрушив тем самым гармонию души и лишив жизнь его светлых радостей.
Могучая власть поэтического образа над душой человека раскрывается в балладе «Старуха». Созданный рассказом старухи образ красавицы приобрел неодолимую силу воздействия на героя баллады потому, что рассказчица умела «ненаслушными словами» «одеть в образ нежный» «сокровенные мечты» своего слушателя.
Сила искусства, по мнению поэтессы, не в отражении действительности, а в выражении души человека, в воплощении его мечты, преображающей жизнь. Эти мысли служат содержанием ее стихотворений, посвященных поэзии и поэту, ее романтического отношения к ним («Сонет», 1839; «Поэт», 1839; «Мотылек», 1840, и др.).
Баллады Каролина Карловна связаны с тем особым интересом к внутреннему миру человека, который характерен для 30-х гг. Как московские любомудры, а позднее члены кружка Станкевича, она решает вопросы философии личности в духе шеллингианства, видя гармонию человека в подчинении его темных эгоистических страстей власти разума.
В творчестве Павловой в это время редко, но появляются не только темы внутренних противоречий личности, но и противоречий ее с социальной действительностью. К ним относятся стихотворения на исторические темы «Сфинкс» (1831), «Jenne d"Arc» (1837), «Милькеев» (1838), посвященные социальным противоречиям русской жизни 30-х гг.
История Павловой представляется трагическим соединением добра и зла и страшной загадкой, в усилиях, разрешить которую напрасно гибнут поколения.
В стихотворении «Сфинкс», навеянном подавлением польского восстания 1830, этот исторический пессимизм нашел такое же выражение, как и в «Jenne d"Arc». Противоречие современной общественной жизни Павлова раскрывает на судьбе Милькеева, поэта-самоучки, которого вело к гибели безучастное отношение к нему меценатствующего барства.
Во второй период творчества (с начала 40-х до сер. 50-х гг.) основным поэтическим жанром Каролины Карловны становится элегия, которую она часто называет думой. Сюжетные произведения уже не занимают такого места, как в первый период, и приобретают сравнительно с ранними балладами большую силу элегического звучания и внутренний драматизм. Тематический диапазон её в это время исключительно широк. Она пишет о поэзии, творчестве, раздумьях о смысле жизни, молодом поколении, судьбе женщины, истории, революции, России, религии, дружбе, любви и так далее. Стихи ее носят характер внутреннего спора с самой собой, спора сомнения с верой, разочарования с надеждами, в которых отражается драматизм личной судьбы поэтессы, пессимистически окрашивающий лирическое содержание большинства стихотворений. Опыт и тревоги действительности заставляют Павлову в 40-50-е гг. узнать «надежд бессмысленные ласки и жизни строгий приговор». Разочарование начинает казаться неизбежным спутником человеческой жизни
«Кто не стоял испуганно и немо
Пред идолом развенчанным своим?».
Задумываясь над своей прожитой «лучшей века половиной», она приходит к безотрадному и мрачному выводу
«С грезой тщетной и упорной,
Может, лучше было ей
Обезуметь в жизни вздорной
Иль угаснуть средь степей».
Но вместе с тем, как бы жизнь ни разочаровывала, Павлова никогда окончательно не теряла веры в нее и убеждала себя в том, «что ложны в нас бессилье и смущенье, что даст свой плод нам каждый падший цвет». Одной из великих сил, которая побеждает невзгоды жизни, была для Каролина Карловна поэзия, радостный гимн которой вырывается из уст измученной житейскими испытаниями поэтессы:
«Одного, чего и святотатство Коснуться в храме не могло:
Моя напасть!
Мое богатство!
Мое святое ремесло!»
В 1847 было написано произведение «Двойная жизнь» , которое может служить одним из автокомментариев, с особой полнотой и ясностью выражающих особенности мировоззрения поэтессы и драматизм ее зрелой лирики. В романе изображается светское общество и судьба девушки, которая безропотно выходит замуж за случайного человека, обрекая себя на долгую безрадостную жизнь, на участь бескрылой Психеи, «рабыни шума и сует». Павлова убеждает романом, что внутренняя потребность красоты, добра и правды способны возродить душу человека, которую уже бессильно погубить все обезличивающее светское общество. Это произведение является исключительным в русской литературе по своему художественному своеобразию. Главная особенность его в том, что стихи и проза органически связаны между собой. Проза приобретает ритмичность, а затем переходит в стихи, в которых раскрываются сны и грезы молодой девушки. Переход прозаической речи в стихотворную впервые явился в нашей литературе средством раскрытия внутреннего мира человека. Критика единодушно отметила достоинства произведения П. В «Современнике» (1848, № 3, с. 47-60), в том же номере, где была напечатана последняя статья Белинского «Взгляд на русскую литературу 1847 года», появилась без подписи автора положительная рецензия на роман «Двойная жизнь».
Со 2-й половине 40-х гг. Каролина Карловна все чаще откликается на важнейшие события эпохи. Наиболее значительными откликами являются «Разговор в Трианоне» (1848), «Разговор в Кремле» (1854) и другие. В это время интерес её к истории выражается в стремлении понять движущие силы ее, место в ней личности и народа. Исторический прогресс она видит в развитии идей, во внутреннем совершенствовании человека.
Ее привлекают эпохи великих переломов, когда с особенной силой обнаруживается власть духа над инерцией отживающего прошлого. О том говорит ее стихотворение «Ужин Полиона» (1857), которое уже относится к третьему периоду творчества поэтессы, то есть ко времени с середины 50-х до конца 60-х гг. Творчество этого времени совпадает с пережитой поэтессой жизненной драмой, которая отразилась в преодолении характерной для ее поэзии патетики и вместе с тем рассудочности, а также традиционно-романтической символики. Ее поэзия стала стилистически простой и человечески искренней. Об этом свидетельствуют ее стихотворения:
«Ты, уцелевший в сердце нищем» (1854),
«О былом, о погибшем, о старом» (1854),
«Не пора!» (1858),
«Средь зол земных, средь суеты житейской» (1857),
«Гр. А. К. Толстому» и другие.
О том же свидетельствуют ее воспоминания, опубликованные и оставшиеся неопубликованными, в которых критически изображается жизнь русского барства.
Творчество Павловой не утратило своего значения. В нем отразился литературный процесс в период кризиса романтического гуманизма и обогащения русской поэзии новыми поэтическими средствами выражения лирического содержания и высокой культуры стиха, сложившейся на почве развития поэтических традиций пушкинской эпохи.
Умерла – , м. Хлостервиц около Дрездена (Германия).
Но грустно думать, что напрасно была нам молодость дана...
|
ТРИ ДУШИ В наш век томительного знанья, Корыстных дел Шли три души на испытанья В земной предел. И им рекла господня воля: «В чужбине той Иная каждой будет доля И суд иной. Огнь вдохновения святого Даю я вам; Восторгам вашим будет слово И власть мечтам. Младую грудь наполню каждой, В краю земном Понятьем правды, чистой жаждой, Живым лучом. И если дух падет ленивый В мирском бою,— Да не винит ваш ропот лживый Любовь мою». И на заветное призванье Тогда сошли Три женские души в изгнанье На путь земли. Одной из них судило провиденье Впервые там увидеть дольный мир, Где, воцарясь, земное просвещенье Устроило свой Валфазарский пир2. Ей пал удел познать неволи светской Всю лютую и пагубную власть, Ей с первых лет велели стих свой детской К ногам толпы смиренной данью класть; Свои нести моления и пени В житейский гул, на площадь людных зал, Потехою служить холодной лени, Быть жертвою бессмысленных похвал. И с пошлостью привычной, безотлучной Сроднилася и ужилась она, Заветный дар ей стал гремушкой звучной, Заглохли в ней святые семена. О днях благих, о прежней ясной думе Она теперь не помнит и во сне; И тратит жизнь в безумном светском шуме, Своей судьбой довольная вполне. Другую бросил бог далеко В американские леса; |
Велел ей слушать одиноко Велел бороться ей с нуждою, Противодействовать судьбе, Всё отгадать самой собою, Всё заключить в самой себе. В груди, испытанной страданьем, Хранить восторга фимиам; Быть верной тщетным упованьям И неисполненным мечтам. И с данным ей тяжелым благом Она пошла, как бог судил, Бесстрашной волью, твердым шагом, До истощенья юных сил. И с высоты, как ангел веры, Сияет в сумраке ночном Звезда не нашей полусферы Над гробовым ее крестом. Третья — благостию бога Ей указан мирный путь, Светлых дум ей было много Вложено в младую грудь. Сны в ней гордые яснели, Пелись песни без числа, И любовь ей с колыбели Стражей верною была. Все даны ей упоенья, Блага все даны сполна, Жизни внутренней движенья, Жизни внешней тишина. И в душе, созрелой ныне, Грустный слышится вопрос: В лучшей века половине Что ей в мире удалось? Что смогла восторга сила? Что сказал души язык? Что любовь ее свершила, И порыв чего достиг?— С прошлостью, погибшей даром, С грозной тайной впереди, С бесполезным сердца жаром, С волей праздною в груди, С грезой тщетной и упорной, Может, лучше было ей Обезуметь в жизни вздорной Иль угаснуть средь степей... Ноябрь 1845 |
Примечания:
Впервые — сб. «Киевлянин на 1850», изд. М. Максимовича. М., 1850 с подстрочным примечанием к заглавию: «Это стихотворение относится к трем женщинам-поэтам, родившимся в один и тот же год». Е. Казанович предполагает, что в первой части стихотворения изображена Е. П. Ростопчина. Но подобное предположение опровергается не только несоответствием года рождения (1811), но и места рождения Ростопчиной (Москва). Героиня стихотворения, очевидно, парижанка. К Москве нельзя отнести стихи: «Где, воцарясь, земное просвещенье Устроило свой Валфазарский пир». Во второй части, как указывает Е. Казанович, изображена рано умершая американская поэтесса Лукреция Мария Дэвидсон (1808—1825). Ей была посвящена статья в «Литературной газете». Здесь сказано, что Дэвидсон обещала «Новому Свету талант, могущий состязаться с современными поэтами Англии». В образе третьей души представлена сама Павлова, которой был «указан мирный путь».
Эпиграф — из 8-й главы «Евгения Онегина».
2. Валфазарский пир — по библейской легенде, пиршество вавилонского царя Валтасара, убитого во время оргии завоевавшими его царство персами.
Каролина Павлова (урожденная Яниш) появилась на свет 10 июля 1807 года в городе Ярославле. Ее учителем стал знаменитый Баратынский. В доме отца Каролина регулярно встречалась с самыми выдающимися умами современности: учеными, писателями, элитой общества. Очень рано Каролина Карловна обратила внимание литературного общества на свой талант. В 1929у появилось первое из семи посланий к ней Языкова.
В личной жизни Каролины Павловой большую роль сыграл Адам Мицкевич, которого она встретила в 1825 в салоне княгини Волконской.
В 1830-е Каролина Яниш вышла замуж за Николая Филипповича Павлова, известного в то время литератора, она еще больше сблизилась с людьми искусства, литературными кружками, бывшими в то время носителями передовых идей. Члены кружков, князь Вяземский, граф Соллогуб, Языков, Дмитриев, Панаев, воспели ее в своих произведениях. С момента замужества Каролина Павлова посвятила себя русской литературе, преимущественно стихосложению и переводам.
Каролина Карловна переводила стихи Пушкина, Вяземского, Баратынского, Языкова, уже в шестидесятые годы она взялась за «Дон-Жуана» и «Царя Федора Ивановича» Алексея Толстого. В 1833 ее произведения вышли отдельным изданием на немецком языке.
В конце 30-х - начале 40-х Павловой были созданы «Das Nordlicht, Proben der neuen russ. Literatur», «Les Preludes» (Paris, 1839, в книге - перевод произведения Пушкина «Полководец»), «Jeanne d"Arc, trag. de Schiller, trad. en vers francais» (Paris, 1839). Позднее она занималась переводом с немецкого на русский и английский, ее интересовали произведения Рюккерта, Гейне, Камбеля, а больше всего Вальтера Скотта. Их публиковали в «Отечественных записках» в 1839-1840. Переводы Байрона и Шиллера печатались в «Москвитянине» в 1840-1841. На французском языке в 1839 было издано «Preludes».
С 1839 в печати появлялись стихи Каролины Павловой. В «Отечественных записках» в 1839-1840 было опубликовано стихотворение «Неизвестному поэту»,
посвящённое
Милькееву. В 1840 в «Одесском альманахе» напечатали стихотворение «Поэт», а в «Утренней заре» — «Предел родной». В 1843 в «Москвитянине» появились стихи
Каролины Карловны
«Донна Иннезилья», «Воспоминание», а в «Современнике» — «Была ты с нами неразлучна». В 1844 напечатали « Языкову»
в «Литературном вечере»,
в 1847 в «Московском обозрении» — «Когда в раздор с самим собою», «В часы раздумья и сомненья», а в 1848 там же — «Ответ на ответ».
В пятидесятые годы Каролина Павлова продолжила переводить и писать оригинальные стихи, которые регулярно публиковались в разных изданиях. В «Современнике» были размещены: в 1850 «Поет ветер», «Всегда и везде», в 1854 году «Объяснение псевдонима». В «Рауте» Сушкова в 1851 году выходит «Рассказ Лизы» из повести в стихах «Кадриль», в 1854 году — из «Laterna Magica», «Москва», «Сходилась я и расходилась». В «Москвитянине» в 1852 году — «Гаррик во Франции» (комедия в 2 действиях). Примечательно патриотическое произведение Каролины Павловой «Разговор в Кремле», опубликованное в «Северной пчеле» в 1854. Оно получило широкую известность и послужило поводом к длительной и острой полемике между Каролиной Павловой и Панаевым, редактором «Современника». Причиной стал критический анализ на «Разговор в Кремле», размещенный в журнале, который занял 20 страниц и содержал в себе все основные моменты истории трех стран (России, Франции, Англии), написан он был в форме острой критики. В поэме «Разговор в Кремле» Павлова позволила себе обнародовать свой отклик на события 1854, чем показала свою симпатию к славянофильству, что фактически послужило причиной столь острой реакции.
В 1955 в «Отечественных записках» публиковались произведения Павловой «Слепой из Шенье», «Старуха», «О старом», «Праздник Рима», «Когда карателем великим», «О былом и погибшем», «В ужасающей пустыне». В 1956 драматическая сцена «Амфитрион», «Люблю я вас, младыя девы». В 1859 в «Русской беседе» опубликовано «Писали под мою диктовку».
В «Русском вестнике» Каткова с 1856 по 1860 вышел целый ряд стихотворений Павловой, что способствовало росту ее популярности. Были опубликованы рассказы «Кадриль», «За чайным столом», «Ночлег Витекинда», «Воспоминание об Иванове» — произведение, посвященное известному живописцу (1858).
В России вышли переводы Каролины Карловны с немецкого — произведения Шиллера. В 1867 в «Беседе Московского общества любителей российской словесности», в которое Павлову приняли в качестве почетного члена, опубликовали «Монолог Теклы» из «Валленштейнова лагеря». В 1868 в «Вестнике Европы» появилось произведение «Смерть Валленштейна».
Пожалуй, из всего, что было написано Павловой, только два произведения касаются важных общественных вопросов: «Разговор в Трианоне» (1848) и «Разговор в Кремле», именно они были написаны ею в ответ на политические события того времени. «Разговор в Трианоне» — поэма, созданная в форме диалога о французской революции, который ведут Мирабо, сторонник свободы, и Калиостро, обладающий огромным опытом, накопленным за многие годы, и здравым смыслом. Цензура того времени не позволила этому произведению быть опубликованным, несмотря на то что в нем читались реакционные мысли. В частности, один из героев говорит о том, что волнения утихнут, люди успокоятся, и им снова понадобятся старые узы, разрушенные революцией. Как дополнение к поэме в том же году в свет вышло стихотворение «К С. Н. К.», в котором содержатся комментарии к ней.
Жанры, используемые Павловой, не столь разнообразны. Больше всего ее привлекала лирика, особенно послания и элегии. Из-за этого в критической статье Щедрин назвал ее приверженцем «мотыльковой поэзии» и обвинил в праздности и лжи, называя фразы ее стихов призраками без единого живого места.
Последние произведения Каролины Павловой, «Мои воспоминания», были опубликованы в «Русском архиве» в 1875. Ее биография, а также биографические сведения о ее муже были размещены в издании С. Полторацкого «Le comte Theodore Rostoptchine 1765—1826» и H. Гербелем в издании «Хрестоматии для всех». Отзывы и критические статьи о произведениях Павловой публиковались в «Сочинениях Белинского», а перечень последних напечатанных книг — в «Библиографическом словаре русских писательниц» князя Н. Голицына.
Каролина Карловна Павлова скончалась 14 декабря 1893 года в Дрездене, где жила в последние годы жизни.
pavlova.ouc.ru
* * *
Воет ветр в степи огромной, И валится снег. Там идет дорогой темной Бедный человек. В сердце радостная вера Средь кручины злой, И нависли тяжко, серо Тучи над землей.
Графине Ростопчиной (Как сердцу вашему...)
Как сердцу вашему внушили К родной Москве такую спесь? Ее ж любимицей не вы ли Так мирно расцветали здесь? Не вас должна б сует гордыня Вести к хуле своей страны: Хоть петербургская графиня,- Вы москвитянкой рождены. Когда б не в старом граде этом Впервой на свет взглянули вы, Быть может, не были б поэтом Теперь на берегах Невы. Москвы была то благостыня, В ней разыгрались ваши сны; Хоть петербургская графиня,- Вы москвитянкой рождены. Ужель Москвы первопрестольной Вам мертв и скучен дивный вид! Пред ней, хоть памятью невольной, Ужель ваш взор не заблестит? Ужель для сердца там пустыня, Где мчались дни его весны? Хоть петербургская графиня,- Вы москвитянкой рождены. Иль ваших дум не зажигая, Любви вам в душу не вселя, Вас прикрывала сень родная Семисотлетнего Кремля? Здесь духа русского святыня, Живая вера старины; Здесь, петербургская графиня, Вы москвитянкой рождены.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
Да иль нет
За листком листок срывая С белой звездочки полей , Ей шепчу, цветку вверяя, Что скрываю от людей. Суеверное мечтанье Видит в нем себе ответ На сердечное гаданье - Будет да мне или нет ? Много в сердце вдруг проснется Незабвенно-давних грез, Много из груди польется Страстных просьб и горьких слез. Но на детское моленье, На порывы бурных лет Сердцу часто провиденье Молвит милостиво: нет! Стихнут жажды молодые; Может быть, зашепчут вновь И мечтанья неземные, И надежда, и любовь. Но на зов видений рая, Но на сладкий их привет Сердце, жизнь воспоминая, Содрогнувшись, молвит: нет!
* * *
Да, много было нас, младенческих подруг; На детском празднике сойдемся мы, бывало, И нашей радостью гремела долго зала, И с звонким хохотом наш расставался круг. И мы не верили ни грусти, ни бедам, Навстречу жизни шли толпою светлоокой; Блистал пред нами мир роскошный и широкой, И все, что было в нем, принадлежало нам. Да, много было нас,- и где тот светлый рой?.. О, каждая из нас узнала жизни бремя, И небылицею то называет время, И помнит о себе, как будто о чужой.
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
Две кометы
Текут в согласии и мире, Сияя радостным лучом, Семейства звездные в эфире Своим указанным путем. Но две проносятся кометы Тем стройным хорам не в пример; Они их солнцем не согреты,- Не сестры безмятежных сфер. И в небе встретились уныло, Среди скитанья своего, Две безотрадные светила И поняли свое родство. И, может, с севера и с юга Ведет их тайная любовь В пространстве вновь искать друг друга, Приветствовать друг друга вновь. И, в розное они теченье Опять влекомые судьбой, Сойдутся ближе на мгновенье, Чем все миры между собой.
Песнь Любви. Стихи. Лирика русских поэтов. Москва, Изд-во ЦК ВЛКСМ "Молодая Гвардия", 1967.
Дума (Когда в раздор...)
Когда в раздор с самим собою Мой ум бессильно погружен, Когда лежит на нем порою Уныло-праздный полусон,- Тогда зашепчет вдруг украдкой, Тогда звучит в груди моей Какой-то отзыв грустно-сладкой Далеких чувств, далеких дней. Жаль небывалого мне снова, Простор грядущего мне пуст: Мелькнет призрак, уронит слово, И тщетный вздох сорвется с уст. Но вдруг в час дум, в час грусти лживой, Взяв право грозное свое, Души усталой и ленивой Перстом коснется бытие. И в тайной силе, вечно юный, Ответит дух мой на призыв; Другие в нем проснутся струны, Другой воскреснет в нем порыв. Гляжу в лицо я жизни строгой И познаю, что нас она Недаром вечною тревогой На бой тяжелый звать вольна; И что не тщетно сердце любит Средь горестных ее забот, И что не все она погубит, И что не все она возьмет.
Notes: Стихотворение связано с воспоминаниями об А. Мицкевиче и памятном дне 10 ноября.
Поэты 1840-1850х годов. Москва-Ленинград, "Советский Писатель", 1962.
Дума (Не раз себя я...)
Не раз себя я вопрошаю строго, И в душу я гляжу самой себе; Желаний в ней уже завяло много, И многое уступлено судьбе. И помню я, дивясь, как в жизни все мы, Про раннюю, обильную весну, И день за днем на детские эдемы Туманную спускает пелену. Но с каждой мглой неведомая сила Таинственно встает в груди моей, Как там блестят небесные светила Яснее всё, чем ночь кругом темней. Я верую, что юные надежды Исполнятся, хоть в образце другом, Что час придет, где мы откроем вежды, Что все к мете нежданно мы дойдем; Что ложны в нас бессилье и смущенье, Что даст свой плод нам каждый падший цвет, Что всем борьбам в душе есть примиренье, Что каждому вопросу есть ответ.
Notes: Стихотворение, предназначавшееся для первого номера журнала «Москвитянин», было запрещено цензурой, увидевшей, видимо, вольномыслие в словах: «Что юные надежды Исполнятся... Что даст свой плод нам каждый падший цвет». О цензурном запрете этого стихотворения писал А. С. Хомяков А. В. Веневитинову: «...цензура пропасть хорошего вычеркнула и такого невинного, что понять нельзя, как можно было не пропустить. Так, например, не пропущены славные стихи Павловой , кончающиеся стихом: "И всякому вопросу есть ответ"» (А. С. Хомяков. Полн. собр. соч., т. 8. М., 1904, стр. 74). О цензурных затруднениях с первым номером журнала говорит и сам его редактор - замещавший М. П. Погодина И. В. Киреевский - в письме к В. А. Жуковскому от 28 января 1845 г. (см. И. В. Киреевский. Полн. собр. соч., т. 2. М., 1911, стр. 235).
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
Дума (Сходилась я и расходилась...)
Сходилась я и расходилась Со многими в земном пути; Не раз мечтами поделилась, Не раз я молвила: «Прости!» Но до прощанья рокового Уже стояла я одна; И хладное то было слово, Пустой отзы в пустого сна. И каждая лишала встреча Меня призра ка моего, И не звала я издалеча Назад душою никого. И не по них мне грустно было, Мне грустно было по себе, Что сердца радостная сила Уступит жизненной судьбе; Что не нисходит с небосклона Богиня к жителям земным; Что все мы, с жаром Иксиона , Обнимем облако и дым. Мне было тягостно и грустно, Что лжет улыбка и слеза, И то, что слышим мы изустно, И то, чему глядим в глаза. И я встречаю, с ним не споря, Спокойно ныне бытие; И горестней младого горя Мне равнодушие мое.
Notes: Впервые - «Раут. Литературный сборник в пользу Александрийского детского приюта». Изд. Н. В. Сушкова, кн. 3. М., 1854, стр. 198, без заглавия. 1. Иксион (греч. миф.) - царь флегиев; на пиру у Зевса преследовал его супругу Геру, к которой воспылал страстью, но был обманут Зевсом, представившим ему вместо Геры облако в ее образе. Затем Иксион был наказан вечной мукой в подземном царстве - прикован к вращающемуся огненному колесу.
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
Думы (Я снова здесь...)
Я снова здесь, под сенью крова, Где знала столько тихих грез: И шепот слушаю я снова Знакомых кедров и берез; И, как прошедшею весною, Несутся вновь издалека Над их зыбучей головою За облаками облака. И вы опять несетесь мимо, О тени лучших снов моих! Опять в уста неотразимо Играющий ложится стих; Опять утихнувших волнений Струя живая бьет в груди, И много дум и вдохновений, И много песен впереди! Свершу ли их? Пойду ли смело, Куда мне бог судил идти? Увы! окрестность опустела, Отзы вы смолкли на пути. Не вовремя стихов причуда, Исчез поэтов хоровод, И ветер русский ниоткуда Волшебных звуков не несет. Пришлось молчать мечтам заветным; Зачем тому, кто духом нищ, Тревожить ныне словом тщетным Безмолвный мир святых кладбищ!..
Notes: С Гиреевом , подмосковным дачным местом (в 40-е гг. Павловы жили там летом), связаны у Павловой воспоминания о встречах с Н. М. Языковым и Е. А. Баратынским , которым она отправляла отсюда послания (Языкову: «Приветствована вновь поэтом...» , 1842; Баратынскому: «Случилося, что в край далекий...» , 1842). В последних стихах «Думы» речь идет о рано умерших Пушкине , Лермонтове , Языкове.
Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва: Детская литература, 1968.
Е. А. Баратынскому (Случилося, что в край...)
Случилося, что в край далекий Перенесенный юга сын Цветок увидел одинокий, Цветок отеческих долин. И странник вдруг припомнил снова, Забыв холодную страну, Предела дальнего, родного Благоуханную весну. Припомнил, может, миг летучий, Миг благодетельных отрад, Когда впивал он тот могучий, Тот животворный аромат. Так эти, посланные вами, Сладкоречивые листы Живили, будто бы вы сами, Мои заснувшие мечты. Последней, мимоходной встречи Припомнила беседу я: Все вдохновительные речи Минут тех, полных бытия! За мыслей мысль неслась, играя, Слова, катясь, звучали в лад: Как лед с реки от солнца мая, Стекал с души весь светский хлад. Меня вы на звали поэтом, Мой стих небрежный полюбя, И я, согрета вашим светом, Тогда поверила в себя. Но тяжела святая лира! Бессмертным пламенем спален, Надменный дух с высот эфира Падет, безумный Фаэтон ! Но вы, кому не изменила Ни прелесть благодатных снов, Ни поэтическая сила, Ни ясность дум, ни стройность слов,- Храните жар богоугодный! Да цепь всех жизненных забот Мечты счастливой и свободной, Мечты поэта не скует! В музыке звучного размера Избыток чувств излейте вновь; То дар, живительный, как вера, Неизъяснимый, как любовь.
Notes: Написано в связи с получением от Баратынского сборника стихотворений «Сумерки» (1842). С Баратынским связано несколько других произведений Павловой («Зовет нас жизнь...» , посвящение «Кадрили», переводы пяти его стихотворений, в том числе отрывка из поэмы «Бал», на немецкий язык). Баратынский посвятил Павловой стихотворение «Альбом походит на кладбище». 1. Фаэтон (греч. миф.) - сын Гелиоса, бога Солнца. Не сумев справиться с конями, запряженными в колесницу отца, он приблизился на ней к земле, которая загорелась. Чтобы спасти землю, Зевс убил молнией Фаэтона.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
* * *
За тяжкий час, когда я дорогою Плачусь ценой, И, пользуясь минутною виною, Когда стоишь холодным судиею Ты предо мной,- Нельзя забыть, как много в нас родного Сошлось сперва; Радушного нельзя не помнить слова Мне твоего, когда звучат сурово Твои слова. Пускай ты прав, пускай я виновата, Но ты поймешь, Что в нас все то, что истинно и свято, Не может вдруг исчезнуть без возврата, Как бред и ложь. Я в силах ждать, хотя бы дней и много Мне ждать пришлось, Хотя б была наказана и строго Невольная, безумная тревога Сердечных гроз. Я в силах ждать, хоть грудь полна недуга И злой мечты; В душе моей есть боль, но нет испуга: Когда-нибудь мне снова руку друга Протянешь ты!
Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов. Москва: Художественная литература, 1988.
* * *
Зачем судьбы причуда Нас двух вела сюда, И врозь ведет отсюда Нас вновь бог весть куда? Зачем, скажи, ужели Затем лишь, чтоб могло Земных скорбей без цели Умножиться число? Чтобы солгал, сияя, Маяк и этот мне? Чтоб жизни шутка злая Свершилася вполне? Чтоб всё, что уцелело, Что с горечью потерь Еще боролось смело, Разбилося теперь? Иль чтоб свершилось чудо? Иль чтоб взошла звезда?.. Зачем судьбы причуда Нас двух вела сюда?!
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
* * *
Зовет нас жизнь: идем, мужаясь, все мы; Но в краткий час, где стихнет гром невзгод, И страсти спят, и споры сердца немы,- Дохнет душа среди мирских забот, И вдруг мелькнут далекие эдемы, И думы власть опять свое берет. _________ Остановясь горы на половине, Пришлец порой кругом бросает взгляд: За ним цветы и майский день в долине, А перед ним - гранит и зимний хлад. Как он, вперед гляжу я реже ныне, И более гляжу уже назад. Там много есть, чего не встретить снова; Прелестна там и радость и беда; Там много есть любимого, святого, Разбитого судьбою навсегда. Ужели всё душа забыть готова? Ужели всё проходит без следа? Ужель вы мне - безжизненные тени, Вы, взявшие с меня, в моей весне, Дань жарких слез и горестных борений, Погибшие! ужель вы чужды мне И помнитесь, среди сердечной лени, Лишь изредка и тёмно, как во сне? Ты, с коей я простилася, рыдая, Чей путь избрал безжалостно творец, Святой любви поборница младая,- Ты приняла терновый свой венец И скрыла глушь убийственного края И подвиг твой, и грустный твой конец. И там, где ты несла свои страданья, Где гасла ты в несказанной тоске,- Уж, может, нет в сердцах воспоминанья, Нет имени на гробовой доске; Прошли года - и вижу без вниманья Твое кольцо я на своей руке. А как с тобой рассталася тогда я, Сдавалось мне, что я других сильней, Что я могу любить, не забывая, И двадцать лет грустеть, как двадцать дней. И тень встает передо мной другая Печальнее, быть может, и твоей ! Безвестная, далекая могила! И над тобой промчалися лета! А в снах моих та ж пагубная сила, В моих борьбах та ж грустная тщета; И как тебя, дитя, она убила,- Убьет меня безумная мечта. В ночной тиши ты кончил жизнь печали; О смерти той не мне бы забывать! В ту ночь два-три страдальца окружали Отжившего изгнанника кровать; Смолк вздох его, разгаданный едва ли; А там ждала и родина, и мать. Ты молод слег под тяжкой дланью рока! Восторг святой еще в тебе кипел; В грядущей мгле твой взор искал далеко Благих путей и долговечных дел; Созрелых лет жестокого урока Ты не узнал,- блажен же твой удел! Блажен!- хоть ты сомкнул в изгнанье вежды! К мете одной ты шел неколебим; Так, крест прияв на бранные одежды, Шли рыцари в святой Ерусалим, Ударил гром, в прах пала цель надежды,- Но прежде пал дорогой пилигрим . Еще другой!- Сердечная тревога, Как чутко спишь ты!- да, еще другой!- Чайльд-Гарольд прав: увы! их слишком много, Хоть их и всех так мало !- но порой Кто не подвел тяжелого итога И не поник, бледнея, головой? Не одного мы погребли поэта! Судьба у нас их губит в цвете дней; Он первый пал; - весть памятна мне эта! И раздалась другая вслед за ней: Удачен вновь был выстрел пистолета . Но смерть твоя мне в грудь легла больней. И неужель, любимец вдохновений, Исчезнувший, как легкий призрак сна, Тебе, скорбя, своих поминовений Не принесла родная сторона? И мне пришлось тебя назвать, Евгений, И дань стиха я дам тебе одна? Возьми ж ее ты в этот час заветный, Возьми ж ее, когда молчат они. Увы! зачем блестят сквозь мрак бесцветный Бывалых чувств блудящие огни? Зачем порыв и немочный, и тщетный? Кто вызвал вас, мои младые дни ? Что, бледный лик, вперяешь издалёка И ты в меня свой неподвижный взор? Спокойна я; шли годы без намека; К чему ты здесь, ушедший с давних пор? Оставь меня!- белеет день с востока, Пусть призраков исчезнет грустный хор . Белеет день, звезд гасит рой алмазный, Зовет к труду и требует дела; Пора свершать свой путь однообразный, И всё забыть, что жизнь превозмогла, И отрезветь от хмеля думы праздной, И след мечты опять стряхнуть с чела.
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
И. С. Ак[сако]ву (В часы раздумья и сомненья...)
Все начатое свершится, Многого след пропадет. В часы раздумья и сомненья, Когда с души своей порой Стряхаю умственную лень я,- На зреющие поколенья Гляжу я с грустною мечтой. И трепетно молю я бога За этих пламенных невежд; Их осуждение так строго, В них убеждения так много, Так много воли и надежд! И, может, ляжет им на темя Без пользы времени рука, И пропадет и это племя, Как богом брошенное семя На почву камня и песка. Есть много тяжких предвещаний, Холодных много есть умов, Которых мысль, в наш век сознаний, Не признает святых алканий, Упрямых вер и детских снов, И, подавлен земной наукой, В них дар божественный исчез; И взор их, ныне близорукой, Для них достаточной порукой, Что гаснут звезды средь небес. Но мы глядим на звезды неба, На мира вечного объем, Но в нас жива святая треба, И не житейского лишь хлеба Для жизни мы от бога ждем. И хоть пора плода благого Уже настанет не для нас,- Другим он нужен будет снова, И провиденье сдержит слово, Когда б надежда ни сбылась. И мы, чья нива не созрела, Которым жатвы не сбирать, И мы свой жребий встретим смело, Да будет вера - наше дело, Страданье - наша благодать.
Notes: Аксаков Иван Сергеевич (1823-1886) - поэт, публицист, один из крупнейших идеологов славянофильства 60-80-х гг., сын писателя С. Т. Аксакова. В октябре 1846 г. И. С. Аксаков выступил со стихотворением «К портрету» («Смотри! толпа людей нахмурившись стоит...»), которое было напечатано в том же сборнике перед стихотворением Павловой
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
К *** (В толпе взыскательно холодной...)
В толпе взыскательно холодной Стоишь ты, как в чужом краю; Гляжу на твой порыв бесплодный, На праздную тоску твою. Владела эта боль и мною В мои тревожные года; И ныне, может, я порою Еще не вовсе ей чужда. Зачем, среди душевной лени, Опасной тешиться игрой? К чему ребяческие пени, Желанье участи другой? Молчи, безумная! Напрасно Не вызывай своей мечты! Всё, что ты требуешь так страстно, Со вздохом бросила бы ты. Не верь сладкоречивой фее, Чти непонятный произвол! Кто тщетно ищет, не беднее Того, быть может, кто нашел.
Notes: Стихотворение, как справедливо указывает Е. Казанович, обращено поэтессой к самой себе, что отчасти подтверждается его первопечатным заглавием «К.С.», которое можно расшифровать: «К себе».
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
* * *
К могиле той заветной Не приходи уныло, В которой смолкнет сила Всей жизненной грозы. Отвергну плач я тщетный, Цветы твои и пени; К чему бесплотной тени Две розы, две слезы?..
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
* * *
К тебе теперь я думу обращаю, Безгрешную, хоть грустную,- к тебе! Несусь душой к далекому мне краю И к отчужденной мне давно судьбе. Так много лет прошло,- и дни невзгоды, И радости встречались дни не раз; Так много лет,- и более, чем годы, События переменили нас. Не таковы расстались мы с тобою! Расстались мы,- ты помнишь ли, поэт?- А счастья дар предложен был судьбою; Да, может быть, а может быть - и нет! Кто ж вас достиг, о светлые виденья! О гордые, взыскательные сны? Кто удержал минуту вдохновенья? И луч зари, и ток морской волны? Кто не стоял? испуганно и немо, Пред идолом развенчанным своим?..
Notes: Стихотворение посвящено А. Мицкевичу.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
К. С. Ак[сако]ву (Себя как ни прославили...)
Себя как ни прославили Олег и Святослав, Потомкам не оставили Своих державных прав. И думаю, что им моя Не надобна тетрадь. Итак, варягам ныне я Решаюсь отказать. Скажу теперь по совести, Что, пыл в себе смиря, Пождать им можно повести Моей до сентября.
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
* * *
Когда один, среди степи Сирийской, Пал пилигрим на тягостном пути,- Есть, может, там приют оазы близкой, Но до нее ему уж не дойти. Есть, может, там в спасенье пилигрима Прохлада пальм и ток струи живой; Но на песке лежит он недвижимо... Он долго шел дорогой роковой! Он бодро шел и, в бедственной пустыне Не раз упав, не раз вставал опять С молитвою, с надеждою; но ныне Пора пришла,- ему нет силы встать. Вокруг него блестит песок безбрежный, В его мехах иссяк воды запас; В немую даль пустыни, с небом смежной, Он, гибнувший, глядит в последний раз. И солнца луч, пылающий с заката, Жжет желтый прах; и степь молчит; но вот - Там что-то есть, там тень ложится чья-то И близится,- и человек идет - И к падшему подходит с грустным взглядом - Свело их двух страдания родство,- Как с другом друг садится с ним он рядом И в кубок свой льет воду для него; И подает; но может лишь немного Напитка он спасительного дать: Он путник сам: длинна его дорога, А дома ждет сестра его и мать. Он встал; и тот, его схвативши руку, В предсмертный час прохожему тогда Всю тяжкую высказывает муку, Все горести бесплодного труда: Всё, что постиг и вынес он душою, Что гордо он скрывал в своей груди, Всё, что в пути оставил за собою, Всё, что он ждал, безумец, впереди. И как всегда он верил в час спасенья, Средь лютых бед, в безжалостном краю, И все свои напрасные боренья, И всю любовь напрасную свою. Жму руку так тебе я в час прощальный, Так говорю сегодня я с тобой. Нашел меня в пустыне ты печальной Сраженную последнею борьбой. И подошел, с заботливостью брата, Ты к страждущей и дал ей всё, что мог; В чужой глуши мы породнились свято,- Разлуки нам теперь приходит срок. Вставай же, друг, и в путь пускайся снова; К тебе дойдет, в безмолвьи пустоты, Быть может, звук слабеющего зова; Но ты иди, и не смущайся ты. Тебе есть труд, тебе есть дела много; Не каждому возможно помогать; Иди вперед; длинна твоя дорога, И дома ждет сестра тебя и мать. Будь тверд твой дух, честна твоя работа, Свершай свой долг, и - бог тебя крепи! И не тревожь тебя та мысль, что кто-то Остался там покинутый в степи.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
Лампада из Помпеи
От грозных бурь, от бедствий края, От беспощадности веков Тебя, лампадочка простая, Сберег твой пепельный покров. Стоишь, клад скромный и заветный, Красноречиво предо мной,- Ты странный, двадцатисотлетный Свидетель бренности земной! Светил в Помпее луч твой бледный С уютной полки, в тихий час, И над язычницею бедной Сиял, быть может, он не раз, Когда одна, с улыбкой нежной, С слезой сердечной полноты, Она души своей мятежной Ласкала тайные мечты. И в изменившейся вселенной, В перерожденьи всех начал, Один лишь в силе неизменной Закон бессмертный устоял. И можешь ты, остаток хлипкий Былых времен, теперь опять Сиять над тою же улыбкой И те же слезы озарять.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
* * *
Меняясь долгими речами, Когда сидим в вечерний час Одни и тихие мы с вами,- В раздумье, грустными глазами Смотрю порою я на вас. И я, смотря, вздохнуть готова, И хочется тебе сказать: Зачем с чела ты молодого Стереть стараешься былого Несокрушимую печать? Зачем ты блеск невольный взора Скрыть от меня как будто рад? И как от тайного укора Вдруг замолчишь средь разговора И засмеешься невпопад? Ту мысль, разгаданную мною, Ту мысль, чей ропот не утих, Дай мыслью встретить мне родною И милосердия сестрою Дай мне коснуться ран твоих!
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
* * *
Младых надежд и убеждений Как много я пережила! Как много радостных видений Развеял ветр, покрыла мгла! И сила дум, и буйность рвений В груди моей еще цела. Ты, с ясным взглядом херувима, Дочь неба, сердца не тревожь! Как тень несется радость мимо, И лжет надежда. Отчего ж Так эта тень необходима? И так всесильна эта ложь? Увы! справляюсь я с собою; Живу с другими наравне; Но жизней чудною, иною Нельзя не бредить мне во сне. Куда деваться мне с душою! Куда деваться с сердцем мне!..
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
* * *
Молчала дума роковая, И полужизнию жила я, Не помня тайных сил своих; И пробудили два-три слова В груди порыв бывалый снова И на устах бывалый стих. На вызов встрепенулось чутко Всё, что смирила власть рассудка; И борется душа опять С своими бреднями пустыми; И долго мне не сладить с ними, И долго по ночам не спать.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
Москва
День тихих грез, день серый и печальный; На небе туч ненастливая мгла, И в воздухе звон переливно-дальный, Московский звон во все колокола. И, вызванный мечтою самовластной, Припомнился нежданно в этот час Мне час другой,- тогда был вечер ясный, И на коне я по полям неслась. Быстрей! быстрей! и, у стремнины края Остановив послушного коня, Взглянула я в простор долин: пылая, Касалось их уже светило дня. И город там палатный и соборный, Раскинувшись широко в ширине, Блистал внизу, как бы нерукотворный, И что-то вдруг проснулося во мне. Москва! Москва! что в звуке этом? Какой отзыв сердечный в нем? Зачем так сроден он с поэтом? Так властен он над мужиком? Зачем сдается, что пред нами В тебе вся Русь нас ждет любя? Зачем блестящими глазами, Москва, смотрю я на тебя? Твои дворцы стоят унылы, Твой блеск угас, твой глас утих, И нет в тебе ни светской силы, Ни громких дел, ни благ земных. Какие ж тайные понятья Так в сердце русском залегли, Что простираются объятья, Когда белеешь ты вдали? Москва! в дни страха и печали Храня священную любовь, Недаром за тебя же дали Мы нашу жизнь, мы нашу кровь. Недаром в битве исполинской Пришел народ сложить главу И пал в равнине Бородинской, Сказав: «Помилуй, бог, Москву!» Благое было это семя, Оно несет свой пышный цвет, И сбережет младое племя Отцовский дар, любви завет.
Notes: Впервые - «Раут. Литературный сборник в пользу Александрийского детского приюта». Изд. Н. В. Сушкова, кн. 3.
Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва: Детская литература, 1968.
Мотылек
Чего твоя хочет причуда? Куда, мотылек молодой, Природы блестящее чудо, Взвился ты к лазури родной? Не знал своего назначенья, Был долго ты праха жилец; Но время второго рожденья Пришло для тебя наконец. Упейся же чистым эфиром, Гуляй же в небесной дали, Порхай оживленным сапфиром, Живи, не касаясь земли.- Не то ли сбылось и с тобою? Не так ли, художник, и ты Был скован житейскою мглою, Был червем земной тесноты? Средь грустного так же бессилья Настал час урочный чудес: Внезапно расширил ты крылья, Узнал себя сыном небес. Покинь же земную обитель И участь прими мотылька; Свободный, как он, небожитель, На землю гляди с высока!
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
* * *
Мы современницы, графиня, Мы обе дочери Москвы; Тех юных дней, сует рабыня, Ведь не забыли же и вы! Нас Байрона живила слава И Пушкина изустный стих; Да, лет одних почти мы, право, Зато призваний не одних. Люблю Москвы я мир и стужу, В тиши свершаю скромный труд, И отдаю я просто мужу Свои стихи на строгий суд. Вы в Петербурге, в шумной доле Себе живите без преград, Вы переноситесь по воле Из края в край, из града в град; Красавица и жорж-зандистка, Вам петь не для Москвы-реки, И вам, свободная артистка, Никто не вычеркнул строки. Мой быт иной: живу я дома, В пределе тесном и родном, Мне и чужбина незнакома, И Петербург мне незнаком. По всем столицам разных наций Досель не прогулялась я, Не требую эмансипации И самовольного житья.
Notes: В стихотворении отразилось неприязненное отношение Павловой к Е. П. Ростопчиной , которую она осуждала за рассеянную светскую жизнь и нарушение патриархальных семейных традиций. Ростопчина также питала к Павловой нерасположение. 1. См. раздел А.Пушкина на этом сайте.
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
* * *
Мы странно сошлись. Средь салонного круга, В пустом разговоре его, Мы словно украдкой, не зная друг друга, Свое угадали родство. И сходство души не по чувства порыву, Слетевшему с уст наобум, Проведали мы, но по мысли отзыву И проблеску внутренних дум. Занявшись усердно общественным вздором, Шутливое молвя словцо, Мы вдруг любопытным, внимательным взором Взглянули друг другу в лицо. И каждый из нас, болтовнею и шуткой Удачно мороча их всех, Подслушал в другом свой заносчивый, жуткой, Ребенка спартанского смех . И, свидясь, в душе мы чужой отголоска Своей не старались найти, Весь вечер вдвоем говорили мы жестко, Держа свою грусть взаперти. Не зная, придется ль увидеться снова, Нечаянно встретясь вчера, С правдивостью странной, жестоко, сурово Мы распрю вели до утра, Привычные все оскорбляя понятья, Как враг беспощадный с врагом,- И молча друг другу, и крепко, как братья, Пожали мы руку потом.
Notes: Это стихотворение передает сложность отношений поэтессы с Б. И. Утиным. 1. Ребенка спартанского смех... - упоминание древнегреческой легенды о спартанском мальчике, который спрятал под одеждой лисенка и не захотел признаться в этом, хотя зверек грыз его тело. Олицетворение стойкости.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
Н. М. Я[зыко]ву (Средь праздного людского шума...)
Средь праздного людского шума Вдруг, как незримый херувим, Слетает тихо дева-дума Порой к возлюбленным своим. И шепчет, оживляя странно Всё, что давно прошло сполна. Сошлась не раз я с ней нежданно, И вот, знакомая, она В день чудотворца Николая Опять является ко мне И, многое напоминая, Заводит речь о старине - Как, пешеходцем недостойным С трудом свершив вы путь святой, Меня стихом дарили стройным И ложкою колесовой . И ваш подарок берегу я, И помню ваш веселый стих. Хвала тем дням! Вдали кочуя, И вы не забывали их. Сменилось всё; жилец чужбины, С тех пор поведали вы нам Ваш переход чрез Апеннины К италиянским берегам. Но той страны, где сердце дома, Неколебимы в нем права: И вы, услышав: «Ecce Roma!» , Вздохнули, может: «Где Москва?» И снова к ней с любовью детской Пришли вы после тяжких лет, Не тот певец уж молодецкой, Но всё избранник и поэт; Но всё на светские волненья Смотря с душевной высоты; Но веря в силу вдохновенья И в святость песни и мечты; Но снов младых не отвергая, Но в битве духом устоя. Так пусть и я уже другая, Но не отступница и я. Заговоря о днях рассвета И нынче вспомнив о былом, Пусть праздник именин поэта Сердечным встречу я стихом.
Notes: Является непосредственным ответом на послания Языкова «Тогда, когда жестоко болен...» и «Хвалю я вас за то, что вы...», относящиеся к 18 и 21 апреля 1844 г. Послание Павловой , как видно из текста, написано 9 мая (ст. ст.) в день именин Языкова и является ответом и поздравлением. 1. Ложка колесовая - подарок Языкова, деревянная ложка, привезенная им из Троице-Сергиева монастыря. 2. Ecce Roma - Это Рим (лат.).
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
Н. М. Я[зыков]у (Нет! не могла я...)
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
Н. М. Языкову (Невероятный и нежданный...)
Ответ Невероятный и нежданный Слетел ко мне певца привет, Как лавра лист благоуханный, Как южных стран чудесный цвет. Там вы теперь - туда, бывало, Просилась подышать и я, И я душою улетала В те благодатные края. Но даром не проходит время, Мне принесло свой плод оно, И суетных желаний бремя Я с сердца сбросила давно. И примирилась я с Москвою, С отчизной лени и снегов: Везде есть небо над главою, Везде есть много сладких снов; Везде проходят звезды мимо, Везде напрасно любишь их, Везде душа неукротимо В борьбах измучится пустых. О Риме ныне не тоскуя, Москве сравненьем не вредя, Стихи здесь русские пишу я При шуме русского дождя. Покинув скромную столицу Для полугородских полей, Шлю из Сокольников я в Ниццу Дань благодарности моей - Слова сердечного ответа В родной, далекой стороне, За драгоценный дар поэта, За вспоминанье обо мне.
Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва: Детская литература, 1968.
Н. М. Языкову (Приветствована вновь поэтом...)
Ответ на ответ Приветствована вновь поэтом Была я, как в моей весне; И год прошел,- сознаться в этом И совестно, и грустно мне. Год - и в бессилии ленивом Покоилась душа моя, И на далекий глас отзывом Здесь не откликнулася я! Год - и уста мои не знали Гармонии созвучных слов, И думы счастья иль печали, Мелькая мимо, не блистали Златою ризою стихов. Кипела чаще даром неба Младая грудь: была пора, Нужней насущного мне хлеба Казалась звучных рифм игра; В те дни прекрасными строфами Не раз их прославляли вы, Когда явились между нами Впервой, счастливый гость Москвы. Я помню это новоселье, Весь этот дружный, юный круг, Его беспечное веселье, Неограниченный досуг. Как много все свершить хотели В благую эту старину! Шел каждый, будто к верной цели, К неосязаемому сну - И разошлись в дали туманной. И полдня наступает жар - И сердца край обетованный Как легкий разлетелся пар! Идут дорогою заветной; Пускай же путники порой Услышат где-то глас приветный, «Ау» знакомый за горой! Не много вас, одноплеменных, Средь шума алчной суеты, Жрецов коленопреклоненных Перед кумиром красоты! И первый пал !- и в днях расцвета Уж и другой лечь в гроб успел !.. Да помнит же поэт поэта В час светлых дум и стройных дел! Переносяся в край из края, Чрез горы, бездны, глушь и степь, Да съединит их песнь живая, Как электрическая цепь!
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
На освобождение крестьян
Они, стараясь, цепь сковали Длиной во весь объем земли, Прочнее камня, крепче стали, И ею братьев обвели. Порабощенных гордым взором Они встречали без стыда, Вопль о спасеньи звали вздором И говорили: "Никогда!" Но слышало страдальцев племя, В глубоком мраке бед и зол, Другую речь: "Настанет время!" И это Божий был глагол. __________ Когда в честь праздника большого Шла в Риме лютая резня, И в цирке кровь текла всё снова, И притихал, на склоне [дня], С утра не смолкнувший ни часа И рев зверей, и гул молвы, И, досыта людского мяса Наевшися, ложились львы,- Народу новою забавой Являлось жалкое лицо: Невольника в тот цирк кровавый Бросали, дав ему яйцо. Он шел; и если, беззащитный, Пройдя через арену всю, Он на алтарь сложить гранитный Мог ношу бренную свою,- Он был помилован толпою: Она любила этот фарс. Он шел; с рыканием порою Приподнимался лев иль барс. Как велика была арена! Как далеко до алтаря! Росла опасность, длилась сцена, И тешилась толпа, смотря. Он проронить не смел и вздоха, Не смел он шевельнуть рукой; При лучших шутках скомороха Не поднимался смех такой. Везде был хохот без уёма, Сливались клики черни всей; Как полный перекатов грома Стоял широкий Колисей. __________ И этот грохот злого смеха С тех пор послышался не раз; И эта римская потеха Возобновляется для нас. В грозящем цирке утомленный Какой-то раб идет, как встарь, Идет, залог ему врученный Сложить надеясь на алтарь. И мы, как чернь блажная Рима, В разгульной праздности своей, Глядим, пройдет ли невредимо Среди свирепых он зверей? Над ним острят в толпе несметной, Исполнен страха взор его: Боится пасть он жертвой тщетной, Труда не кончив своего. До их обид ему нет дела, Ему не нужен их почет, Лишь бы дойти, лишь бы всё цело Осталось то, что он несет. Несет, гонимый, роковое, Таинственное благо он, Несет понятье он святое - Свободу будущих времен.
* * *
Не раз в душе познавши смело Разврата темные дела, Святое чувство уцелело Одно, средь лютости и зла; Как столб разрушенного храма, Где пронеслося буйство битв, Стоит один, глася средь срама О месте веры и молитв!
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
* * *
Небо блещет бирюзою, Золотисты облака; Отчего младой весною Разлилась в груди тоска? Оттого ли, что, беспечно Свежей радостью дыша, Мир широкий молод вечно, И стареет лишь душа? Что все живо, что все цело,- Зелень, песни и цветы, И лишь сердце не сумело Сохранить свои мечты? Оттого ль, что с новой силой За весной весна придет И над каждою могилой Равнодушно расцветет?
Каролина Павлова. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1985.
* * *
Нет, не им твой дар священный! Нет, не им твой чистый стих! Нет, ты с песнью вдохновенной Не пойдешь на рынок их! Заглушишь ты дум отзывы, И не дашь безумцам ты Толковать твои порывы, Клеветать твои мечты. То, чем сердце трепетало, Сбережешь ты от людей; Не сорвешь ты покрывала С девственной души своей. Тайну грустных вдохновений Не узнают никогда; Ты, как призрак сновидений, Пронесешься без следа. Безглагольна перед светом, Будешь петь в тиши ночей: Гость ненужный в мире этом, Неизвестный соловей.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
* * *
О былом, о погибшем, о старом Мысль немая душе тяжела; Много в жизни я встретила зла, Много чувств я истратила даром, Много жертв невпопад принесла. Шла я вновь после каждой ошибки, Забывая жестокий урок, Безоружно в житейские ошибки: Веры в слезы, слова и улыбки Вырвать ум мой из сердца не мог. И душою, судьбе непокорной, Средь невзгод, одолевших меня, Убежденье в успех сохраня, Как игрок ожидала упорный День за днем я счастливого дня. Смело клад я бросала за кладом,- И стою, проигравшися в пух; И счастливцы, сидящие рядом, Смотрят жадным, язвительным взглядом - Изменяет ли твердый мне дух?
Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва: Детская литература, 1968.
Памяти Е. М. [Илькеева]
Три века русской поэзии. Составитель Николай Банников. Москва: Просвещение, 1968.
Разговор в Трианоне
Ночь летнюю сменяло утро; Отливом бледным перламутра Восток во мраке просиял; Погас рой звезд на небосклоне, Не унимался в Трианоне Веселый шум, и длился бал. И в свежем сумраке боскетов Везде вопросов и ответов Живые шепоты неслись; И в толках о своих затеях Гуляли в стриженых аллеях Толпы напудренных маркиз. Но где, в глуби, сквозь зелень парка Огни не так сверкали ярко,- Шли, избегая шумных встреч, В тот час, под липами густыми, Два гостя тихо, и меж ними Иная продолжалась речь. Не походили друг на друга Они: один был сыном юга, По виду странный человек: Высокий стан, как шпага гибкой, Уста с холодною улыбкой, Взор меткий из-под быстрых век. Другой, рябой и безобразный, Казался чужд толпе той праздной, Хоть с ней мешался не впервой; И шедши, полон думой злою, С повадкой львиной он порою Качал огромной головой. Он говорил: "Приходит время! Пусть тешится слепое племя; Внезапно средь его утех Прогрянет черни рев голодный, И пред анафемой народной Умолкнет наглый этот смех". - "Да,- молвил тот,- всегда так было; Влечет их роковая сила, Свой старый долг они спешат Довесть до страшного итога; Он взыщется сполна и строго, И близок тяжкий день уплат. Свергая древние законы, Народа встанут миллионы, Кровавый наступает срок; Но мне известны бури эти, И четырех тысячелетий Я помню горестный урок. И нынешнего поколенья Утихнут грозные броженья, Людской толпе, поверьте, граф, Опять понадобятся узы, И бросят эти же французы Наследство вырученных прав". - "Нет! не сойдусь я в этом с вами,- Воскликнул граф, сверкнув глазами,- Нет! лжи не вечно торжество! Я, сын скептического века, Я твердо верю в человека И не боюся за него. Народ окрепнет для свободы, Созреют медленные всходы, Дождется новых он начал; Века считая скорбным счетом, Своею кровью он и по том Недаром почву утучнял..." Умолк он, взрыв смиряя тщетный; А тот улыбкой чуть заметной На страстную ответил речь; Потом, взглянув на графа остро: "Нельзя,- сказал он,- Калиостро Словами громкими увлечь. Своей не терпишь ты неволи, Свои ты вспоминаешь боли, И против жизненного зла Идешь с неотразимым жаром; В себя ты веришь, и недаром, Граф Мирабо, в свои дела. Ты знаешь, что в тебе есть сила, Как путеводное светило Встать средь гражданских непогод; Что, в увлеченьи вечно юном, Своим любимцем и трибуном Провозгласит тебя народ. Да, и пойдет он за тобою, И кости он твои с мольбою Внесет, быть может, в Пантеон; И, новым опьянев успехом, С проклятьем, может быть, и смехом По ветру их размечет он. Всегда, в его тревоге страстной, Являлся, вслед за мыслью ясной, Слепой и дикий произвол; Всегда любовь его бесплодна, Всегда он был, поочередно, Иль лютый тигр, иль смирный вол. Толпу я знаю не отныне: Шел с Моисеем я в пустыне; Покуда он, моля Творца, Народу нес скрижаль закона,- Народ кричал вкруг Аарона И лил в безумии тельца. Я видел грозного пророка, Как он, разбив кумир порока, Стал средь трепещущих людей И повелел им, полон гнева, Направо резать и налево Отцов, и братий, и детей. Я в цирке зрел забавы Рима; Навстречу гибели шел мимо Рабов покорных длинный строй, Всемирной кланяясь державе, И громкое звучало Ave! Перед несметною толпой. Стоял жрецом я Аполлона Вблизи у Кесарева трона; Сливались клики в буйный хор; Я тщетно ждал пощады знака,- И умирающего Дака Я взором встретил грустный взор. Я был в далекой Галилеи; Я видел, как сошлись евреи Судить мессию своего; В награду за слова спасенья Я слышал вопли исступленья: "Распни его! Распни его!" Стоял величествен и нем он, Когда бледнеющий игемон Спросил у черни, оробев: "Кого ж пущу вам по уставу?" - "Пусти разбойника Варавву!" - Взгремел толпы безумный рев. Я видел праздники Нерона; Одет в броню центуриона, День памятный провел я с ним. Ему вино лила Поппея, Он пел стихи в хвалу Энея,- И выл кругом зажженный Рим. Смотрел я на беду народа: Без сил искать себе исхода, С тупым желанием конца,- Ложась средь огненного града, Людское умирало стадо В глазах беспечного певца. Прошли века над этим Римом; Опять я прибыл пилигримом К вратам, знакомым с давних пор; На площади был шум великой: Всходил, к веселью черни дикой, Ее заступник на костер... И горьких встреч я помню много! Была и здесь моя дорога; Я помню, как сбылось при мне Убийство злое войнов храма,- Весь этот суд греха и срама; Я помню гимны их в огне. Сто лет потом, стоял я снова В Руане, у костра другого: Позорно умереть на нем Шла избавительница края; И, бешено ее ругая, Народ опять ревел кругом. Она шла тихо, без боязни, Не содрогаясь, к месту казни, Среди проклятий без числа; И раз, при взрыве злого гула, На свой народ она взглянула,- Главой поникла и прошла. Я прожил ночь Варфоломея; Чрез груды трупов, свирепея, Неслась толпа передо мной И, новому предлогу рада, С рыканьем зверским, до упада Безумной тешилась резней. Узнал я вопли черни жадной; В ее победе беспощадной Я вновь увидел большинство; При мне ватага угощала Друг друга мясом адмирала И сердце жарила его. И в Англии провел я годы. Во имя веры и свободы, Я видел, как играл Кромвель Всевластно массою слепою И смелой ухватил рукою Свою достигнутую цель. Я видел этот спор кровавый, И суд народа над державой; Я видел плаху короля; И где отец погиб напрасно, Сидел я с сыном безопасно, Развратный пир его деля. И этот век стоит готовый К перевороту бури новой, И грозный плод его созрел, И много здесь опор разбитых, И тщетных жертв, и сил сердитых, И темных пронесется дел. И деву, может быть, иную, Карая доблесть в ней святую, Присудит к смерти грешный суд; И, за свои сразившись веры, Иные, может, темплиеры Свой гимн на плахе запоют. И вашим внукам расскажу я, Что, восставая и враждуя, Вы обрели в своей борьбе, К чему вас привела свобода, И как от этого народа Пришлось отречься и тебе". Он замолчал.- И вдоль востока Лучи зари, блеснув широко, Светлей всходили и светлей. Взглянул, в опроверженье речи, На солнца ясные предтечи Надменно будущий плебей. Объятый мыслью роковою, Махнул он дерзко головою,- И оба молча разошлись. А в толках о своих затеях, Гуляли в стриженых аллеях Толпы напудренных маркиз.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
Сфинкс
Эдипа сфинкс, увы! он пилигрима И ныне ждет на жизненном пути, Ему в глаза глядит неумолимо И никому он не дает пройти. Как в старину, и нам, потомкам поздним, Он, пагубный, является теперь, Сфинкс бытия, с одним вопросом грозным, Полукрасавица и полузверь. И кто из нас, в себя напрасно веря, Не разрешил загадки роковой, Кто духом пал, того ждут когти зверя Наместо уст богини молодой. И путь кругом облит людскою кровью, Костями вся усеяна страна... И к сфинксу вновь, с таинственной любовью, Уже идут другие племена.
Notes: Эдипа сфинкс - отзвук древнегреческой легенды о фивском царе Эдипе. Возвращаясь после долгого отсутствия на родину, он встретил Сфинкса - получеловека-полузверя, который задал ему загадку: «Кто утром ходит на четырех ногах, днем - на двух и вечером - на трех?» Тех, кто не мог ее разгадать, Сфинкс убивал. Эдип, однако, ответил, что это человек, который в младенчестве ползает, затем ходит на двух ногах, а в старости - опирается на палку. Под загадкой Сфинкса в переносном смысле имеются в виду самые важные и трудноразрешимые жизненные вопросы.
Валфазарский пир - по библейской легенде, пиршество вавилонского царя Валтасара, убитого во время оргии завоевавшими его царство персами."">2 . Ей пал удел познать неволи светской Всю лютую и пагубную власть, Ей с первых лет велели стих свой детской К ногам толпы смиренной данью класть; Свои нести моления и пени В житейский гул, на площадь людных зал, Потехою служить холодной лени, Быть жертвою бессмысленных похвал. И с пошлостью привычной, безотлучной Сроднилася и ужилась она, Заветный дар ей стал гремушкой звучной, Заглохли в ней святые семена. О днях благих, о прежней ясной думе Она теперь не помнит и во сне; И тратит жизнь в безумном светском шуме, Своей судьбой довольная вполне. Другую бросил бог далеко В американские леса; Велел ей слушать одиноко Пустынь святые голоса; Велел бороться ей с нуждою, Противодействовать судьбе, Всё отгадать самой собою, Всё заключить в самой себе. В груди, испытанной страданьем, Хранить восторга фимиам; Быть верной тщетным упованьям И неисполненным мечтам. И с данным ей тяжелым благом Она пошла, как бог судил, Бесстрашной волью, твердым шагом, До истощенья юных сил. И с высоты, как ангел веры, Сияет в сумраке ночном Звезда не нашей полусферы Над гробовым ее крестом. Третья - благостию бога Ей указан мирный путь, Светлых дум ей было много Вложено в младую грудь. Сны в ней гордые яснели, Пелись песни без числа, И любовь ей с колыбели Стражей верною была. Все даны ей упоенья, Блага все даны сполна, Жизни внутренней движенья, Жизни внешней тишина. И в душе, созрелой ныне, Грустный слышится вопрос: В лучшей века половине Что ей в мире удалось? Что смогла восторга сила? Что сказал души язык? Что любовь ее свершила, И порыв чего достиг?- С прошлостью, погибшей даром, С грозной тайной впереди, С бесполезным сердца жаром, С волей праздною в груди, С грезой тщетной и упорной, Может, лучше было ей Обезуметь в жизни вздорной Иль угаснуть средь степей...
Notes: Впервые - сб. «Киевлянин на 1850 г.», изд. М. Максимовича. М., 1850, стр. 212-215, с подстрочным примечанием к заглавию: «Это стихотворение относится к трем женщинам-поэтам, родившимся в один и тот же год». Е. Казанович предполагает, что в первой части стихотворения изображена Е. П. Ростопчина . Но подобное предположение опровергается не только несоответствием года рождения (1811), но и места рождения Ростопчиной (Москва). Героиня стихотворения, очевидно, парижанка. К Москве нельзя отнести стихи: «Где, воцарясь, земное просвещенье Устроило свой Валфазарский пир». Во второй части, как указывает Е. Казанович (см. изд. 1939 г., стр. 414), изображена рано умершая американская поэтесса Лукреция Мария Дэвидсон (1808-1825). Ей была посвящена статья в «Литературной газете» (1830, No. 19, стр. 147-149). Здесь сказано, что Дэвидсон обещала «Новому Свету талант, могущий состязаться с современными поэтами Англии». В образе третьей души представлена сама
* * *
Я не из тех, которых слово Всегда смиренно, как их взор, Чье снисхождение готово Загладить каждый приговор. Я не из тех, чья мысль не смеет Облечься в искреннюю речь, Чей разум всех привлечь умеет И все сношения сберечь, Которые так осторожно Владеют фразою пустой И, ведая, что всё в них ложно, Всечасно смотрят за собой.
Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964.
Кароли́на Ка́рловна Па́влова (Каролина Павлова-Яниш ; урождённая Яниш ; 10 () июля , Ярославль - 2 () декабря , Дрезден) - русская поэтесса .
По происхождению была обрусевшей немкой. Детство, юность и зрелую пору жизни провела в Москве . Отец её, профессор Карл Яниш, был широко образованным человеком. Медик по специальности, он преподавал физику и химию, занимался астрономией и живописью, отлично знал литературу. Под руководством отца Каролина получила прекрасное домашнее воспитание. Ребёнком она уже знала четыре языка и помогала отцу в его астрономических наблюдениях. В Москве она слыла девицей, «одарённой самыми разнообразными и самыми необыкновенными талантами».
В молодости Каролине довелось пережить сильное душевное потрясение. В году она встретилась с польским поэтом Адамом Мицкевичем , высланным с родины в Москву за причастность к национально-освободительному движению поляков против русского самодержавия. Молодые люди полюбили друг друга и собирались пожениться, но Яниши восстали против брака дочери с необеспеченным и политически неблагонадежным поэтом. Да и сам Мицкевич, кажется, охладел к невесте и не прочь был освободиться от данного ей слова. Вскоре Мицкевич оставил Москву, и больше с Каролиной Карловной они не встречались. Эта неудачная любовь отразилась во многих ранних стихах Павловой. Много лет спустя, глубокой старухой, она писала сыну Мицкевича: «Воспоминание об этой любви и доселе является счастьем для меня».
В конце 1820-х годов Каролина Карловна сблизилась с московскими литературными кругами, между прочим - с Е. А. Баратынским и Н. М. Языковым . Тогда же она и сама приступила к литературным занятиям - на первых порах в качестве переводчицы на немецкий и французский языки стихотворений Пушкина и других современных русских поэтов. Первые оригинальные стихи Каролины были также написаны по-немецки и по-французски. Немецкие переводы девицы Яниш были доставлены в рукописи Гёте , который одобрил их и прислал переводчице лестное письмо. В 1833 году переводы эти были изданы в Германии. Несколько позже, в 1839 году, в Париже вышел сделанный Каролиной Карловной французский перевод трагедии Шиллера «Жанна д’Арк». К тому времени она начала писать и русские стихи, пользовавшиеся успехом в московских литературных салонах.
Между тем личная жизнь Каролины Яниш складывалась не слишком удачно. Она была не очень хороша собой и уже не первой молодости. Ей грозила участь остаться старой девой. Но в году Янишам досталось довольно значительное наследство, и Каролина Карловна стала богатой невестой. Вскоре нашёлся и жених - известный в своё время писатель Н. Ф. Павлов , человек лёгкомысленный, отчаянный игрок и к тому же бывший на худом счету у начальства (отчасти как автор повестей с довольно резкими антикрепостническими выпадами).
Выйдя за Павлова замуж, Каролина Карловна немедленно завела собственный литературный салон, в котором безраздельно «царила». Писатели, учёные, артисты, художники и музыканты охотно посещали собрании у Павловой, но относились к ней несколько насмешливо . Её недолюбливали за чопорность, громадное самомнение и необоримую страсть зачитывать всех и каждого своими стихами .
Эта скандальная история произвела в Москве большой шум и вооружила против Каролины Карловны общественное мнение, поскольку в ней видели главную виновницу беды, свалившейся на Павлова. Известный остряк С. А. Соболевский пустил по рукам злое стихотворение, которое начиналось так:
Ах, куда ни взглянешь,
Всё любви могила!
Мужа мамзель Яниш
В Яму посадила…
Оставаться в Москве Каролине Павловой было неловко, и весной 1853 года она уехала в Петербург, а оттуда - в Дерпт , где подружилась с поэтом А. К. Толстым (впоследствии она перевела на немецкий язык его баллады, поэмы и драмы). На политические события года (Крымская война с французами и англичанами, оборона Севастополя) Павлова откликнулась поэмой «Разговор в Кремле», написанной в охранительном, официально-патриотическом духе. В передовых общественных и литературных кругах поэму, естественно, встретили в штыки.
Обиженная и растерявшаяся, но не сдавшая своих консервативных позиций, Павлова решила покинуть Россию. Она побывала в Константинополе , в Италии, в Швейцарии, а в 1861 году окончательно поселилась в Германии, в Дрездене , лишь изредка и на короткое время наезжая в Россию.
Иногда стихи её появлялись во второстепенных русских изданиях. В году в Москве вышел небольшой сборник её стихотворений, насмешливо встреченный передовой критикой. Сборник этот безнадёжно запоздал: поэзия, жившая преданиями романтизма 30-х годов и начисто отреш`нная от задач общественной борьбы, в эпоху 60-х годов была совершенно не ко времени.
Смерть её прошла незамеченной, и сама память о ней надолго заглохла. «Воскресил» Павлову Валерий Брюсов , издавший в году собрание её сочинений. Время всё ставит на своё место. Обрела место и Каролина Павлова - в истории русской поэзии 40-50-х годов, когда она с немалым талантом и бесспорным мастерством создала лучшие свои произведения.
Литература
- Русские поэты. Антология в четырёх томах. Москва, «Детская Литература», 1968.
Примечания
Ссылки
- Павлова, Каролина Карловна в библиотеке Максима Мошкова
- Каролина Павлова стихи в Антологии русской поэзии
Wikimedia Foundation . 2010 .
- Каролина Отеро
- Каролина Реми
Смотреть что такое "Каролина Павлова" в других словарях:
Каролина Карловна Павлова - Имя при рождении: Каролина Карловна Яниш Дата рождения: 10 июля (22 июля) 1807(18070722) Место рождения: Ярославль … Википедия
Павлова, Каролина
Павлова Каролина Карловна - Каролина Карловна Павлова Имя при рождении: Каролина Карловна Яниш Дата рождения: 10 июля (22 июля) 1807(18070722) Место рождения: Ярославль … Википедия
Павлова К. - Каролина Карловна Павлова Имя при рождении: Каролина Карловна Яниш Дата рождения: 10 июля (22 июля) 1807(18070722) Место рождения: Ярославль … Википедия
Павлова К. К. - Каролина Карловна Павлова Имя при рождении: Каролина Карловна Яниш Дата рождения: 10 июля (22 июля) 1807(18070722) Место рождения: Ярославль … Википедия
Павлова Каролина Карловна - (урожд. Яниш) (1807 93), рус. поэтесса и переводчица (рус., англ., нем. поэтов на франц. яз. и зап. европ. поэзии на рус. яз.). Со 2 й пол. 1820 х гг. в моск. лит. салонах встречалась с Е. А. Баратынским, Д. В. Веневитиновым, А. С. Пушкиным, А.… … Лермонтовская энциклопедия
Павлова, Каролина Карловна - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Павлова. В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Яниш. Каролина Карловна Павлова … Википедия
Павлова - Каролина Карловна (1807 1893) поэтесса. Дочь профессора Яниш. Получила прекрасное домашнее образование. В начале своей лит ой деятельности П. писала по французски и по немецки и гл. обр. переводила на французский и немецкий яз. произведения… … Литературная энциклопедия
На долю Каролины Павловой, так же как и на долю ее старших и младших современников в поэзии, выпало, казалось бы, соединять несоединимое: завещанные «золотым веком» полноту, гармонию и всеобщность мировосприятия с духовным расколом, безвыходной противоречивостью и обособленностью индивидуального сознания, привнесенными в русскую жизнь «веком железным». Это-то основное содержание духовной жизни эпохи и нашло самобытное выражение в стихах Павловой Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т. - Москва: Детская литература, 1996. Т. 5. С. 175.. Ее поэзию характеризует столкновение, противоборство мечты и реальности, былых упований и нынешних разочарований, ума и сердца, поэзии и быта:
О былом, о погибшем, о старом
Мысль немая душе тяжела;
Много в жизни я встретила зла,
Много чувств я истратила даром,
Много жертв невпопад принесла.
Шла я вновь после каждой ошибки,
Забывая жестокий урок,
Безоружно в житейские сшибки:
Веры в слезы, слова и улыбки
Вырвать ум мой из сердца не мог.
В известной мере путь Павловой в литературе был типичным для последекабрьского поколения русских поэтов. Современники грандиозных социально-политических взрывов, они вступали в поединок с жизнью во всеоружии энциклопедических знаний не только в области истории мировой цивилизации, истории взлетов и падений человеческой культуры и морали, небывалых озарений человеческого разума, но и ошеломляющих своим однообразием и многочисленностью заблуждений его, - без сколько-нибудь отчетливого представления о положении дел в настоящем, следовательно, и об исторической перспективе.
Девичья фамилия Павловой была Яниш. Она родилась в семье обрусевшего немца, врача, преподавателя Московской медико-хирургической академии. Несмотря на стесненность семьи в средствах, Каролина получила хорошее домашнее воспитание. Еще в раннем возрасте она обнаружила незаурядную одаренность во всем, что касалось языков и словесных наук. Рано начала писать стихи (сначала на немецком и французском языках). Великий немецкий ученый и путешественник Александр Гумбольдт, познакомившийся с Каролиной Яниш в 1829 году в Москве, был восхищен как ее общими познаниями, так и ранними стихами. Рукопись ее стихотворений и переводов А. Гумбольдт взял с собой, чтобы показать самому И. В. Гете. По словам невестки великого поэта, ее «тесть всегда хранил эту тетрадь на своем столе».
Юная Каролина Яниш получила признание и в московском литературном кругу. Центром культурной жизни древней столицы в ту пору был салон княгини 3. А. Волконской. У нее бывали Пушкин, Веневитинов, Баратынский, Дельвиг, Погодин, Шевырев, Козлов, Чаадаев и другие. Здесь девятнадцатилетняя Каролина познакомилась с выдающимся польским поэтом Адамом Мицкевичем. Человек исключительных дарований, гениальный импровизатор, блестящий собеседник, гражданин в полном смысле слова, к тому же окруженный ореолом изгнанничества, он произвел на девушку неизгладимое впечатление, перешедшее во влюбленность, а вскоре и надолго - в глубокую, сильную и ровную любовь. Мицкевич сделал ей предложение. Отец не препятствовал дочери. Однако богатый дядя ее, от которого зависело будущее всей семьи, был решительно против. Девушка сама принесла свое чувство в жертву чувству долга перед семьей.
В 1837 году Каролина Карловна вышла замуж за известного русского прозаика Н. Ф. Павлова. К этому времени она уже стала богатой (дядя, роковым образом воспротивившийся ее браку с Мицкевичем, умер и оставил ей значительное наследство). Внешне все складывалось благополучно: талантливая женщина решила связать свою судьбу с писателем, который заставил говорить о себе всю читающую Россию. Вышедшие в 1835 году отдельным изданием три повести Павлова - «Именины», «Аукцион», «Ятаган» - принесли ему славу лучшего русского беллетриста. Впрочем, Николай Филиппович оказался не совсем бескорыстен в своем чувстве к Каролине Карловне. По свидетельствам современников, женился он по расчету. Разрыв между ними становился неминуем. К тому же эта маленькая семейная трещина роковым образом соотносилась с большим расколом в тогдашней литературно-общественной жизни.
Ожесточенная полемика, развернувшаяся в 1840-е годы между славянофилами и западниками, стала одним из острых проявлений скрытого брожения умов, которое дало о себе знать и в первое десятилетие после декабрьского восстания.
Монументальное художественное воплощение элитарный взгляд поэтессы на историю получает в одном из самых сильных ее созданий - программном стихотворении «Разговор в Трианоне» (1848). Поэтическая риторика К. Павловой, наложившая, по мнению современников и потомков, характерный отпечаток на все ее творчество, празднует здесь свой истинный триумф. Граф Калиостро, выступающий рупором ее собственных идей, в словопрении с графом Мирабо (которое ведется накануне революции 1789 года) высказывает мысли, в отдельных частностях, быть может, приемлемые и для славянофилов, и для западников, но в целом странные, даже чуждые, пожалуй, и тем, и другим.
Подобно тому как «Разговор в Трианоне» стал откликом на революционные события 1848 года, другое ее программное стихотворение, «Разговор в Кремле» (1854), вышло в свет под громовой аккомпанемент Крымской войны, которая имела не только собственно русский, но и мощнейший общеевропейский резонанс. Индивидуализму западной цивилизации здесь противопоставлено нравственно-религиозное единство, «соборное» начало русского жизненного уклада. Павлова воспевает имена и дела княгини Ольги, Дмитрия Донского, Козьмы Минина, Прокофия Ляпунова, Петра I. Но в ту пору, когда русский позор в Крымской войне стал очевидным фактом, поэтический панегирик теням великих надо было строить не как вызов Западу, а как упрек современной России. Гражданское начало в этом высоком славословии Павловой должно было возобладать над престижными соображениями.
Как будто чувствуя, что «Разговор в Кремле» не охватывает всей сложности проблем русской жизни, Павлова в 1850-е годы погружается в стихию интимной лирики. Ее стихи этого периода отличаются не столько эмоциональной или экспрессивной, сколько исследовательской проникновенностью и достоверностью.
Мы странно сошлись. Средь салонного круга,
В пустом разговоре его,
Мы словно украдкой, не зная друг друга,
Свое угадали родство...
Занявшись усердно общественным вздором,
Шутливое молвя словцо,
Мы вдруг любопытным, внимательным взором
Взглянули друг другу в лицо.
Лирика становилась не только способом художественного самовыражения (как в ранних стихах) или убеждения (как в «Разговоре в Трианоне» и в «Разговоре в Кремле»), но и способом художественного познания себя и окружающих. Любящий взор был одновременно «любопытным» и «внимательным».
Глубокий психологический анализ - неотъемлемая черта лучших образцов любовной лирики середины XIX века. В ту пору, когда в творчестве Достоевского, Льва Толстого, Тургенева, Гончарова формировался русский социально-психологический роман, Тютчев, Некрасов, Аполлон Григорьев, Полонский, Фет в своей любовной лирике, подобно нашим великим прозаикам, устремили «любопытный, внимательный взор» во внутренний мир современного человека, исследуя всю глубину его сердечной смуты, показывая жизнь терзаемого противоречиями, а подчас и растлившегося духа во всей ее ужасающей достоверности.
Павловой принадлежит в этом ряду особое место - в силу врожденной способности взглянуть на свой душевный опыт отстраненно, как смотрит бесстрастный наблюдатель.
Да, я душой теперь здорова,
Недавних дум в ней нет следа;
Как человека мне чужого
Себя я помню иногда.
Этот безотрадный итог, к которому пришла Павлова в своей любовной лирике, переживался тем более драматично, что, начиная со второй половины 1850-х годов, ее популярность в литературе снижается. Переезд за границу в 1856 году закрепил то, что уже, в сущности, свершилось,- выпадение Павловой из литературно-общественной жизни. Живя в Дрездене, она занимается переводами русских поэтов на немецкий и французский языки.
Впрочем, она не переставала следить за тем, что происходит в России. Стихотворение «На освобождение крестьян» (1862) стало одним из последних поэтических откликов Павловой на общественно-политические события. Поначалу оно производит впечатление риторического: в самом деле, что, казалось бы, общего в судьбе рафинированной поэтессы с судьбами русских мужиков и баб? Первые строфы стихотворения и пересказ древнеримского предания и впрямь отдают декламацией.
Однако, лишь прочитав балладу до конца, читатель начинает понимать, что неспроста был затеян весь рассказ, что опасному и долгому пути римского раба можно уподобить вековую дорогу русского крестьянина к своему освобождению. «Римская потеха» возобновилась в России. Уже русский раб идет, подвергаясь опасностям и бесчеловечным насмешкам. Главное же в финале - ответ на вопрос: какую все-таки ношу он пытается донести, не уронив и не разбив, на общественный алтарь?
Несет, гонимый, роковое,
Таинственное благо он,
Несет понятье он святое -
Свободу будущих времен.
Развращенные зрители русского «широкого Колисея», потешающиеся над затравленным рабом, бесчеловечны и безбожны. А вот он, сохраняя в целости свой нравственный опыт и понятие о свободе, спасает не только себя, но и их. В этой-то точке судьба рафинированной поэтессы и сливается с судьбой народной. Ведь и для нее самой так важно было пронести через жизненную и литературную арену «роковую, таинственную» ношу, «понятье святое» об освободительной миссии поэзии, которое она почерпнула в пушкинском «золотом веке». Вот почему самыми проникновенными и сильными во всем ее наследии являются стихи о поэзии. Это в полном смысле слова прекрасные и подвижнические стихи:
Ты, уцелевший в сердце нищем,
Привет тебе, мой грустный стих!
Мой светлый луч над пепелищем
Надежд и радостей моих!
Одно, чего и святотатство
Коснуться в храме не могло:
Моя напасть, мое богатство!
Мое святое ремесло!
