Фёдор Тютчев: поэт и дипломат
К 200-летию со дня рождения
В эти дни во многих странах мира проходят мероприятия, посвя щённые юбилею Ф. Тютчева. О стихах русского поэта вспоминали на занятиях в образовательных учреждениях. В Клайпеде состо ялись литературный вечер «Души моей ты гордость и любовь», мини-спектакль «Ангел мой, ты видишь ли меня?», музыкально- поэтический концерт «Чарующие звуки осенних вечеров», кото рые были посвящены великому мастеру поэтического слова.
Фёдор Иванович Тютчев родился 5 декабря (23 ноября) 1803 года в селе Овстуге Орловской губернии в семье помещика. В декабре 1810 года Тютчевы купили в Москве, в Армянском переулке, просторный красивый особняк. Трёхэтажный дом - памятник архитектуры XVIII века, возведённый «смотрениями» замечательного русского зодчего.
В небольшой светлой комнатке, выходившей окнами на задний двор, семилетний мальчик с увлечением перечитывал стихотворения, своего любимого. Перед самой войной 1812 года в домах московской знати часто устраивались грандиозные балы. Однажды на Покровке в богатом доме князей Трубецких Фёдора познакомили с кудрявым непоседливым мальчиком Сашенькой Пушкиным. Возможно, так в первый и последний раз очно встретились два будущих русских поэта, о чем они никогда позже не вспоминали.
Первоначальное образование Фёдор получил дома, под руководством прекрасного учителя русской словесности Семёна Егоровича Амфитеатрова, который позже получил широкую известность как журналист и поэт-переводчик латинских и итальянских поэтов под фамилией Раич. Именно учитель пробудил в своем питомце любовь к литературе и к «стихотворчеству». Пятнадцатилетним мальчиком, в 1818 году, за стихотворение «Вельможа (Подражание Горацию)» Тютчев был избран сотрудником Общества любителей российской словесности; в следующем же году первые его стихотворения напечатали в «Трудах» общества. Основатель Общества, профессор Московского университета дал Фёдору Тютчеву рекомендацию в сотрудники Общества любителей русской словесности, потом рекомендовал для поступления в университет.
Тютчева экзаменовали профессора университета, которые по результатам записали, что «испытывали в русском, латинском, немецком и французском языках , в истории, поэзии и арифметике и нашли его способным к слушанию профессорских лекций». 6 ноября 1819 года Ф. Тютчев, которому через полмесяца исполнится шестнадцать лет, зачисляется студентом Московского университета. В этом событии для дворянской Москвы первой трети XIX века не было ничего из рук вон выходящего. В ее главный храм науки примерно в 14 лет поступили и. Тогда не без основания считали три года учёбы вполне достаточным для получения высшего образования гражданского становления.
Ф. Тютчев был неординарным человеком. Знавшие его люди подмечали быстрый ум, прекрасную память, начитанность и, конечно, поэтический дар. Он получил прекрасное образование в Московском университете и уже в 19 лет поступил на службу в Коллегию иностранных дел, оттуда в 1822 году был послан за границу. В Германии и Италии он прожил - представителем дипломатической службы России - двадцать два года.
Многолетнее пребывание за рубежом только внешне отдаляло о Тютчева от родины. В одном из своих писем того времени он признавался, что одинаково любит отечество и поэзию. Его стихи появлялись в печати на страницах различных журналов и сборников. После долгого пребывания за границей, ознаменованного общением с известными деятелями западноевропейской культуры: немецким поэтом Генрихом Гейне, философом Фридрихом Шеллингом и др., Ф. Тютчев в 1844 году вернулся в Россию. Он поселился с семьёй в Петербурге, где служил по цензурному ведомству до последнего дня своей жизни.
Тютчева в истории культуры стала понятна далеко не сразу. Немногие современники сумели разглядеть его могучий талант. При его жизни было, по меньшей мере, три человека, которые понимали, что Тютчев - гениальный поэт, второй после А. Пушкина. Достоевский, Л. Толстой и Н. Некрасов. Лев Толстой даже подчёркивал, что «Пушкин, конечно, шире, но Тютчев глубже».
В XX веке его оценивали по-разному. Тютчев признанный поэт, хотя многое о его жизни и творчестве по-прежнему неизвестно широкой публике.
Фёдор Тютчев поэт и дипломат. Это подтверждает его жизнь, его литературное наследие. Многие из его 392 стихотворений сопровождают нашу повседневную жизнь. Они важны и значительны. Школьники с упоением декламируют легко запоминающееся «люблю грозу в начале мая», любители поэзии постарше наслаждаются его «пейзажной и душевной» лирикой, политики и на рубеже XXI века не перестают цитировать «Умом Россию не понять...в Россию можно только верить».
В обществе Ф. Тютчев всегда был в центре внимания. В Петербурге в 1845 году его называли «львом сезона». Светское общество ценило его как блестящего собеседника, чьи шутки и острые слова подхватывались на лету и разносились стоустовой молвой: Его биограф И. Аксанов отмечал, что литература для Тютчева не была профессией, он лишь «записывал» свои стихи, мгновенно возникавшие под внезапным воздействием поразившего его явления природы или душевных переживаний.
Если внимательно проанализировать стихи, то заметим, что Ф. Тютчев всегда показывает природу в движении, в непрерывной смене явлений, в переходных состояниях - от зимы к весне, от лета к осени, от грозы к успокоению, от дня к ночи, от ночи к утру. Человек в представлении Тютчева составляет часть великого мира природы, исторических событий и явлений. Один из исследователей его творчества и жизни, писатель В. Кожинов, автор фундаментальной книги, изданной в серии «Жизнь замечательных людей», отмечал, что когда начал писать книгу, то хотел рассказать именно о великом поэте... Однако она превратилась в книгу об истории и об участии в ней Тютчева. У него было грандиозное историко-филологическое и философское мышление. Он мыслил веками и даже тысячелетиями. И свою дипломатическую деятельность воспринимал как участие в мировой истории.
Эту мысль подтвердил и современник Тютчева, его друг и коллега по дипломатической службе князь И. Гагарин. Он писал: «Богатство, почести и сама слава имели мало привлекательности для него. Самым большим наслаждением для него было присутствие на зрелище, которое развивается в мире, с неослабевающим постоянством следить за всеми его изменениями».
В истории есть примеры известных литераторов-дипломатов, вспомним Грибоедова, Бомарше и других, но всё же это редкость. По мнению наших современников, роль Тютчева на дипломатическом поприще всё же недооценена. Однако об этой стороне его деятельности более широко рассказывает В. Кожинов. Он считает, что Ф. Тютчев, кроме 22-х лет работы в дипломатических миссиях за границей, позже, находясь в Петербурге «сумел стать ближайшим сподвижником и советником министра иностранных дел Горчакова». По мнению В. Кожинова, основные дипломатические решения, которые принимал, в той или иной степени были подсказаны Тютчевым. В том числе знаменитая дипломатическая победа после поражения России в Крымской войне в 1856 году. Тогда согласно Парижскому мирному договору Россия была сильно урезана в правах в Крыму, а Горчакову удалось восстановить статус-кво, и этим он вошел в историю.
Много лет проживший в Западной Европе, Тютчев, разумеется, не мог не размышлять о судьбе России и её отношениях с Западом. Написал об этом несколько статей, работал над трактатом «Россия и Запад». Он высоко ценил успехи западной цивилизации. Ф. Тютчев был сторонником императора Александра II, который после коронации в 1856 году в своем обращении к дворянам Московской губернии ясно указал, что «крепостное право не может быть далее терпимо». Известно, что улучшать положение крестьян первыми начали дворяне западных губерний. Имеются немногочисленные свидетельства современников о том, что в беседах Ф. Тютчев упоминал И. Огинского, сына - государственного деятеля, литератора, композитора и дипломата, который в Ретавасе уравнял в правах крепостных и горожан, заменил крестьянскую барщину денежным оброком, сам ездил по деревням и учил крестьян вести хозяйство.
Ф. Тютчев, безусловно, был «Европеец высшей пробы», «западник по воспитанию», но одновременно и ревнитель православия, патриот, «один из самых ярких истолкователей русской души».
Практически треть жизни Тютчев провел за границей, обе его жены были иностранками, в доме обычно говорили не по-русски. И всё же Тютчев был, несомненно, патриотом России. Это ощущается и в стихах, и в статьях, и в письмах. Вот что он пишет дочери Анне, которая родилась и выросла в Германии, перед тем как 16-летней девушкой она должна была впервые увидеть Россию: «Ты найдёшь в России больше любви, нежели где бы то ни было в другом месте. И когда потом ты сама будешь в состоянии постичь всё величие этой страны и всё доброе в её народе, ты будешь горда и счастлива, что родилась русской». Вообще Тютчев как-то сказал, что больше всего любил отчизну и поэзию. Но только после... жены. Речь шла о первой жене, но не меньше он был предан и второй. Была у него и страстная первая любовь - ещё до женитьбы, и захватившая его целиком последняя, поздняя. Он вообще обладал особым даром любви, он боготворил женщин и не мог и дня прожить без любви. Женщины его тоже любили, но - поразительно - он воспринимал это не как должное, а как подарок судьбы: «Я не знаю никого, кто был бы менее чем я, достоин любви. Поэтому когда я становился объектом чьей-нибудь любви это всегда меня изумляло».
К сожалению, не всё на Земле вечно. Сменяются времена года и время суток, уходят одни и по являются другие. Так случилось и ранним утром 15 июля 1873 года в Царском селе, когда «просияло и погасло лицо» Ф. Тютчева. Ушёл из жизни поэт и дипломат, но память о нём жива. И сегодня мы читаем его стихи, поём романсы, композиторы создают новые мелодии наего стихи.
Вышедший в серии "Русский путь" очередной том, посвящённый выдающемуся русскому поэту, философу, дипломату, и патриоту России Ф.И. Тютчеву. Главная ценность данного издания в том, что здесь, впервые сделана, попытка систематизировать всю критическую литературу о поэте
Тютчев: поэт, дипломат, философ, гражданин
Ф.И. Тютчев: pro et contra Сост., вступ. статья и коммент. К.Г. Исупова. - Спб.: РХГИ, 2005. - 1038с. - Русский путь .
Вышедший в серии "Русский путь" очередной том, посвящённый выдающемуся русскому поэту, политическому философу, дипломату, гражданину и патриоту России Ф.И. Тютчеву (1803-1873), во многом завершает многочисленные издания, посвящённые 200-летию со дня его рождения. Среди изданий этого периода можно выделить полное академическое собрание сочинений в 6-ти томах, а также издание "Стихотворений" ("Прогресс-Плеяда, 2004), вышедших недавно в канун 200-летия Ф.И. Тютчева. Данное же издание, позволяет полнее понять то значение русского поэта, которое он действительно имел как для русской, так и для мировой культуры.
Главная ценность данного издания заключается в том, что здесь, впервые сделана, попытка систематизировать всю критическую литературу о поэте, представить идеи Тютчева наиболее полно: как поэта-романтика, философа, публициста, дипломата, общественного деятеля. Этой теме были посвящена большая представленных в издании работ. Некоторые тексты, такие как статья И.С. Аксакова "Ф.И. Тютчев и его статья "Римский вопрос и папство" и некоторые другие, прежде малодоступные для исследователей, представлены в этом издании. Работы И.С. Аксакова "Ф.И. Тютчев и его статья "Римский вопрос и папство", Л.И. Львова, Г.В. Флоровского, Д.И. Чижевского, Л.П. Гроссмана, В.В. Вейдле, Б.К. Зайцева, Б.А. Филлиппова, М. Рославлева, Б.Н. Тарасова показывающих Тютчева, не только как поэта, но и оригинального философа, дипломата, публициста и общественного деятеля.
В завершении издания представлена максимально полная библиография, исследовательская литература, позволяющая исследователю Ф.И. Тютчева в полной мере исследовать его наследие и полнее представить его в культурной и общественной жизни России XIX века.
Во вступительной статье уделено большое внимание теме "Тютчев, романтизм, политика, эстетика истории". Автор вступительной статьи К.Г. Исупов справедливо отмечает: "Романтизм создаёт трагическую по основным параметрам философию и эстетику истории. В её основе лежат три постулата: 1) история есть часть природы (...); 2) история - вполне эмпирический, но провиденциальный по замыслу спектакль, Божественная мистерия ("история - это ставшая явной мистерия Божественного царства"); 3) история есть искусство ("историческое есть... некоторый вид символического"" (мысли немецкого философа-романтика Ф.В. Шеллинга, последователем, особенно в юности, был Ф.И. Тютчев).
Личность в мире Тютчева призвана к полному воплощению идеи метафизического единства космоса и истории. История, для русского поэта, есть самопознание природы, вносящее в жизнь космоса событийность и телеологию. В мире истории и в космосе Тютчевым найдены общие черты: и тот и другой подвержены катастрофам, оба зрелищны, там и там царит зло во всём блеске некротической агрессии.
Мифологема "история как театр символов" у Тютчева глубже, чем у Шеллинга. В самой истории, справедливо полагает русский поэт, ещё не было ситуации, когда замысел мирового спектакля нашёл бы себе адекватного исполнителя. Претенденты на эту роль - императоры Рима, Карл Великий, Наполеон, Николай I - критики Тютчева не выдерживают. Причина этого несоответствия режиссуры исполнению онтологического порядка: в мире царит Ложь. "Ложь, злая ложь растлила все умы, И целый мир стал воплощённой ложью". У Фёдора Ивановича антитезы правды и кривды, мудрости и хитрости левой стороной связаны с Россией, а правой - с Западом. С его точки зрения, мир Запада избирает авантюризм как тип поведения и вырабатывает ложные ("хитрые") формы государственности: "Не знаешь, что лестней для хитрости людской: /Иль вавилонский столп немецкого единства, Или французского бесчинства Республиканский хитрый строй".
В целом политические идеи Тютчева являются во многом уникальными, и для русской мысли XIX века. Он далёк как от почвенного катастрофизма первого "Философического письма" П.Я. Чаадаева, так и от открытого русофильства братьев Аксаковых и Киреевских и М.П. Погодина. В тютчевской философии истории, как справедливо считает автор вступительной статьи, совмещены две с трудом сочетающиеся между собой, идеи: 1) прошлое Запада отягощено историческими ошибками, а прошлое России - исторической виной; 2) потрясения, какие переживает тютчевская современность, создают ситуацию исторического катарсиса, в котором Россия и Запад на новых высотах самопознания способны войти в непротиворечивое единство.
Здесь необходимо уточнить, что многие вещи Тютчева насыщены контрастными контекстами таких понятий, как Россия, Европа, Запад, Восток, Север, Юг и т.д. Геополитическое наполнение этих слов, как и семантика имён мировых городов, имеют у Тютчева минимум две стороны: Петербург может им мыслиться как "Восток" относительно Западной Европы, но как "Европа" относительно Константинополя; Рим в прямом и переносном смысле будет "Востоком" для Парижа (точно как у Н.В. Гоголя в очерке "Рим" (1842)), но "Западом" для Москвы; в смысловую орбиту "Москвы" войдут и имена славянских столиц; Русь и Польша оказались ближе к "Киеву и Царьграду", чем к Москве и Петербургу.
С этой точки зрения, Тютчев не без иронии относился к яростному спору сторонников петербуржцев и москвичей и не столь резко противопоставлял две русские столицы, как это делали славянофилы, Н.М. Языков.
С одной стороны, он был неутомимым пропагандистом славянского единства, автором популярных "при дворе двух императоров" монархических прожектов решения восточного вопроса, с другой - человек западной культуры, имеющий двух жён немецких аристократических фамилий. С одной стороны, защитник от цензурных гонений своего тестя и славянофила И.С. Аксакова, а с другой: "Куда сомнителен мне твой, Святая Русь, прогресс житейский". С одной стороны - глубоко православный публицист, а с другой пишет следующие строки: "Я лютеран люблю богослуженье". С одной стороны, западноевропеец по духу и времени, с другой стороны - обличитель папства.
Кроме этого, равно любя Москву, Мюнхен, Петербург, Венецию, он любил и Киев, считая этот город "родником истории", где он как полагает, находится "арена", предопределённой России "великой будущности" (что полностью подтверждает политика США по созданию враждебного форпоста (Украины), направленной против России). В сущности, происходит довольно странная аберрация: Тютчев пытается увидеть в Западе Россию и наоборот.
Таким образом, план истории, при всей его провиденциальной непрозрачности, опирается у Фёдора Ивановича на Добро. Но, пресуществляясь в поступки людей, оно роковым для них образом обращается во зло. В одном месте он пишет следующее: "В истории человеческих обществ существует роковой закон...Великие кризисы, великие кары обычно наступают не тогда, когда беззаконие доведено до предела, когда оно царствует, управляет во всеоружии зла и бесстыдства. Нет, взрыв разражается по большей части при первой попытке возврата к добру, при первом искреннем...поползновении к необходимому исправлению. Тогда-то Людовики шестнадцатые расплачиваются за Людовиков пятнадцатых и Людовиков четырнадцатых" (если перейти к русской истории, то за "европеизацию" Петра I ответил Николай II).
Вся мировая история у Тютчева осознаётся в романтических категориях Рока, мести, проклятия, греха, вины, искупления и спасения, т.е. характерных для христианского миропонимания. Особенно интересно в этом плане отношение Тютчева к папству и конкретно к папе. Всю энергию публициста обрушил Тютчев на провозглашённый Ватиканским собором 18 июля 1870 года догмат о непогрешимости папы. В стихах и в прозе у Тютчева римская тема окрашивается в тон обличения. Из Рима, спящего в историческом самозабвении, столица Италии превращается в источник всеевропейской греховности, в "юродствующий Рим", торжествующий своё неправое самостоянье в "непогрешимости греховной". "Новый богочеловек" приобретает у Тютчева, любящего неожиданные сравнения, варварскую азиатскую кличку: "ватиканский далай-лама". Таким образом, в свете итальянской истории как "вечной борьбы итальянца против варвара" папа Пий IX оказывается "восточнее" самого "Востока".
Тютчев постоянно ждёт "политического спектакля". Так, скучая в Турине в 1837 году, он скажет, что существование его "лишено всякой занимательности и представляется мне плохим спектаклем". "Провидение, - в другом месте говорит он, - действуя, как великий артист, говорит нам тут один их самых поразительных театральных эффектов".
Собственно говоря, отношение к миру как игре, вещь не новая и свойственна не только Тютчеву (она имеет давнюю философскую традицию начиная с Гераклита и Платона). Тютчев же на основе философии немецких романтиков, трансформирует её в образ тотального лицедейства. Здесь для него сама философия истории становится философией жертвенного выбора между злом меньшим и злом большим. В этом контексте осмыслена Тютчевым судьба России и перспектива славянства.
По Тютчеву Европа совершает путь от Христа к Антихристу. Его итоги: папа, Бисмарк, Парижская Коммуна. Но когда Тютчев называет папу "неповинным", Бисмарка - воплощением духа нации, а в феврале 1854 года пишет следующее: "Красный спасёт нас", он как бы перечёркивает все катастрофические контексты своей философии истории и превращает её в авторскую "диалектику истории". На диалектическом противопоставлении исторического процесса строятся такие стихотворения как "14 декабря 1825 г." (1826) и "Два голоса" (1850). В них как бы утверждается право на историческую инициативу вопреки роковой необратимости хода истории.
Тютчев полагает, что русская история и формы отечественной государственности находятся в трагическом противоречии с формами национально-исторического самопознания. "Первое условие всякого прогресса, - говорил он П.А. Вяземскому, - есть самопознание". Отсюда - следствия разрыва между послепетровским прошлым и настоящим. Так объяснена, например, севастопольская катастрофа: ошибка императора "была лишь роковым последствием совершенно ложного направления, данного задолго до него судьбам России". Ложная идеология порождена ложной властью и мистифицирует жизнь как таковую. В письме к А.Д. Блудовой он писал следующее: "...Власть в России - такая, какою её образовало её собственное прошедшее своим полным разрывом со страной и её историческим прошлым - (...) эта власть не признаёт и не допускает иного права, кроме своего (...) Власть в России на деле безбожна (...)".
Далее, в размышлениях о России как "цивилизации" (её носитель - проевропейская "публика", т.е. не подлинный народ, а подделка под него" противопоставлена не "культура", а настоящая (т.е. народная история): "Тот род цивилизации, которой привили этой несчастной стране, роковым образом привёл к двум последствиям: извращению инстинктов и притуплению или уничтожения рассудка. Это относится лишь к накипи русского общества, которое мнит себя цивилизацией, к публике, - ибо жизнь народная, жизнь историческая ещё не проснулась в массах населения". То же, что в России образованное общество считает культурой, на деле является её энтропийным оборотнем - цивилизацией, причём вторично-подражательной (как у К. Леонтьева). Об этом им было прямо сказано в письме к П.А. Вяземскому: "...Мы вынуждены назвать Европой то, что никогда не должно иметь бы другого имени, кроме своего собственного: Цивилизация - вот что искажает наши понятия. Я всё более и более убеждаюсь, что всё, что могло сделать и могло дать мировое подражание Европе, - это всё мы уже получили. Правда, это очень немного. Это не разбило лёд, а лишь прикрыло её слоем мха, который довольно хорошо имитирует растительность".
Лучше не скажешь. Мы до сих пор находимся в том положении, которое так блистательно описал Тютчев (даже хуже, ибо с каждым годом вырождаемся и разрушаемся).
Данное издание является важным моментом в процессе собрания всего материала о Тютчеве. К сожалению, вышел только первый сборник, хотелось бы, составителям пожелать издать другой том, с другими текстами о Тютчеве и его роли в русской культуре. Надеемся, что данное издание даст необходимый импульс в дальнейшей работе, в забытой ранее, над воссозданием более полного научного аппарата о таком прекрасном человеке и гражданине России, каким был Ф.И. Тютчев.
http://www.pravaya.ru/idea/20/9900
1822 г. — поступление на службу в Государственную коллегию иностранных дел. 1822-1841 гг. — дипломатическая служба в Германии и Турине.
1841 г. — отставка.
1845 г. — возвращение на службу.
1846 г. — чиновник особых поручений при государственном канцлере.
1848 г. — старший цензор при Министерстве иностранных дел. 1857 г. -действительный статский советник, председатель Комитета иностранной цензуры, ближайший советник канцлера Горчакова.
К середине 1860-х гг. Федор Иванович Тютчев занял очень весомое место во внешнеполитической жизни России. Роль его на этом поприще была чрезвычайно важна. И дело тут, конечно, не в том факте, что 30 августа 1865 г. он был произведен в тайные советники, то есть достиг третьей, а фактически даже второй ступени в государственной иерархии (к первому чиновному классу принадлежал, да и то только с 1867 г., всего один человек- канцлер Горчаков). Главная деятельность Тютчева разворачивалась на неофициальных путях, была как бы скрыта от любопытных глаз, затемнена. Можно сказать, что это был дипломат невидимого фронта. Став ближайшим и незаменимым сподвижником Горчакова, он во многом управлял его деятельностью, подавал нужные идеи, проекты, связанные с насущной и будущей судьбой России, оставаясь в тени. В этом отношении он действительно был тайным советником не только государственного канцлера, но и самого императора Александра П. Однако в начале его дипломатического пути ничто не предвещало ему легкой и быстрой карьеры…
Родился Тютчев 23 ноября 1803 г. в селе Овстуг, возле Брянска. В его родовитой семье ценили и православный быт, и французские манеры. Со стороны матери Тютчев принадлежал к боковой линии графов Толстых, один из которых был воеводой при Иване Грозном, а другой — видным дипломатом и сподвижником Петра I. Кроме того, родственными связями Тютчевы соединялись с еще одним государственным деятелем прошлой России — А. И. Остерманом. Видимо, и самому Федору Ивановичу было на роду написано служить Отечеству. Только на каком поприще? Он, как и положено, получил прекрасное домашнее образование. Затем окончил Московский университет со степенью кандидата словесных наук. Надо заметить, что уже с юных лет он писал стихи, которые в конечном счете прославили его как выдающегося поэта России. Жуковский в те годы предрекал ему великое будущее на литературной ниве. Молодой Тютчев дружил с Чаадаевым и Грибоедовым, братьями Муравьевыми и Бестужевыми, с Одоевским, Веневитиновым, Пушкиным, Киреевским, Глинкой — словом, был в приятельских отношениях со всей «золотой молодежью» того времени, с людьми, мыслящими прогрессивно, смело, каждый из которых представлял собою явление в общественно-политической или литературной жизни страны.
Однако на семейном совете было решено, что Федор пойдет по дипломатической стезе, продолжая традиции своих предков. В 1822 г. он был зачислен в Государственную коллегию иностранных дел с чином губернского секретаря (в табели о рангах это был 12-й класс, соответствующий званию под-. поручика). Опеку над ним взял граф Остерман-Толстой — сам живая легенда, участник штурма Измаила и Бородинского сражения. Он же и рекомендовал его на должность внештатного сотрудника русского консульства в Баварии. В том же году Тютчев отправился в Германию, где пробыл в общей сложности около двух десятилетий.
Собственно Германии как единой, целой страны тогда не было. Существовал лишь Германский союз, основанный в 1815 г., куда входило много десятков мелких государственных образований, а наиболее крупными из них были Пруссия и Бавария. Лишь в конце жизни Тютчева Бисмарку удалось создать единую державу. Но несомненно, что длительное пребывание Федора Ивановича в немецких городах и княжествах отразилось на его духовном и творческом развитии. Здесь он женился на Элеоноре Петерсон, познакомился с Шеллингом и Гейне, сложился как дипломат и поэт.
В 1825 г. Тютчев был произведен в камер-юнкеры, а через три года назначен вторым секретарем при посольстве в Мюнхене. Всю деятельность Министерства иностранных дел в то время определял Нессельроде, и проявить какую-либо самостоятельность было трудно. Тем не менее Федор Иванович попытался в 1829 г. П. Я. Чаадаев осуществить инициативный проект, связанный с греческой независимостью.
Он предполагал выдвинуть на греческий престол короля из Баварии — принца Оттона и даже направил послание Николаю I, призывая его к активной поддержке греческой государственности. Но против Оттона выступил первый президент Греции Каподистрия, сам бывший когда-то на русской службе и даже возглавлявший Министерство иностранных дел России. Первый самостоятельный дипломатический опыт Тютчева окончился неудачей. Однако Греция всегда будет занимать одно из первых мест в политическом и философском мировоззрении Тютчева.
Возможно, благодаря именно этому обстоятельству продвижение Федора Ивановича по службе проходило с трудом. К 1833 г. он был всего лишь в чине коллежского асессора, испытывая немалые финансовые затруднения. Причина здесь таилась в Нессельроде. О нем следует сказать особо, поскольку в истории российской дипломатии он занимает самое загадочное место, являясь фигурой, по-своему выдающейся, но со знаком минус.
Карл Нессельроде родился в 1780 г., а умер в 1862 г., почти сорок лет управляя внешней политикой России. Умирая, Карл Нессельроде, между прочим, сказал: «Я умираю с благодарностью за жизнь, которую я так любил, потому что ею так наслаждался». Наслаждался он и своими многочисленными интригами против национально ориентированных русских государственных деятелей, литераторов, военных. Это именно он был причастен к заговору Геккерена — Дантеса против Пушкина. Дантес, кстати, стал во Франции при Наполеоне III сенатором и строил дипломатические козни против России, плодом которых явилась Крымская война, к которой приложил руку и Нессельроде.
Став с 1822 г. безраздельным хозяином внешней политики России, Нессельроде начал планомерно выпалывать все то, что могло каким-либо образом влиять на разумный ход государственных дел. Несомненно, ему прежде всего помогали его огромные международные связи. Кроме того, он был сверхъестественно ловким царедворцем. О нем говорили, что он вице-канцлер потому, что его непосредственный начальник канцлер Меттерних сидит в Вене. Прямо скажем, роль Нессельроде во внешнеполитических делах России была зловещей… Сам Тютчев в 1850 г. написал о нем памфлет в стихах, начинавшийся словами: «Нет, карлик мой! Трус беспримерный!..»
Естественно, что и Нессельроде всячески препятствовал в продвижении Федора Ивановича по службе. И не только ему, но и такому крупнейшему дипломату, как Горчаков, который еще в 1820 г. принимал участие в международных конгрессах и был отмечен Александром I. В Троппау, например, Горчаков поразил всех, составив за три месяца работы конгресса 1200 дипломатических донесений, а ему было всего двадцать два года. Но с приходом к власти в Ми-‘ нистерстве иностранных дел Нессельроде Горчакова «задвигают» поверенным в делах в захолустном итальянском герцогстве Лукка, затем вообще увольняют с должности, а после возвращения на службу на тринадцать лет отправляют в королевство Вюртемберг. Тютчев же двадцать лет томился в Германии, вместо того чтобы проявлять свои дипломатические дарования на более важных постах. Ведь в дошедших до нас документах и бумагах Тютчева поражают его глубина и точность анализа международной обстановки, в них сочетается масштабность и твердость политической воли. Трудно сомневаться в том, что Тютчев и Горчаков, если бы им была предоставлена такая возможность, уже в 30-40-х гг. внесли бы самый весомый и плодотворный вклад в русскую внешнюю политику. Не допустили бы Крымской войны и морального унижения России. Когда в 1854 г. прозревший Николай I все же назначил Горчакова на важный пост посла в Вене, Нессельроде пытался возражать, указывая на… некомпетентность Горчакова, то император твердо ответил: «Я назначаю его потому, что он русский». Менее чем через два года злой гений России Нессельроде был отправлен в отставку, а его пост занял не кто иной, как князь Горчаков, который затем в течение двадцати пяти лет прилагал все усилия для исправления того, что натворил «карлик». Тютчев же стал ближайшим советником Горчакова.
С 1838 г. Тютчев выполнял обязанности поверенного в делах в Турине. Отсюда он направляет в Петербург донесение, в котором призывает к тому, что русская внешняя политика так или иначе противостояла претензиям римской церкви управлять миром. Нессельроде кладет донесение под сукно. Федор Иванович делает еще одно важное заключение на основании проникновения в Средиземное море флота Соединенных Штатов Америки. Он пишет, что это «не может, при настоящем положении вещей, не представлять значительного интереса для России». Он зорко разглядел тайные интриги еще молодого тогда государства США и провидчески определил основные принципы его мировой политики. Американский просветитель Томас Джефферсон писал в те времена президенту Джону Адамсу. «… Европейские варвары вновь собираются истреблять друг друга. Истребление безумцев в одной части света способствует росту благосостояния в других его частях. Пусть это будет нашей заботой, и давайте доить корову, пока русские держат ее за рога, а турки за хвост». Для сравнения неизменности американских принципов можно привести слова и другого президента США, Гарри Трумэна, сказанные им через сто лет, во время Второй мировой войны: «Если мы увидим, что выигрывает Гитлер, нам надо помогать России, а если выигрывать будет Россия, нам следует помогать Гитлеру, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше друг друга».
Однако Нессельроде не захотел понять и оценить деятельность Тютчева, хотя на основе одних этих донесений можно было прийти к выводу о высокой значительности Федора Ивановича как дипломата и предоставить ему реальную и широкую возможность действовать. Более того, Тютчев был вообще отстранен от дипломатии. Он был уволен из Министерства иностранных дел и лишен звания камергера в 1841 г. Характерно, что незадолго до этого был уволен и Горчаков — после двадцатилетней беспорочной службы.
Тютчев якобы был отстранен от дел, потому что потерял дипломатические шифры посольства… Однако ни в одном официальном документе того времени этот поступок отражения не нашел.
В 1845 г. благодаря заступничеству Бенкендорфа Николай I своим личным указом восстановил Тютчева на службе в Министерстве иностранных дел и возвратил звание камергера. Еще через год он был назначен чиновником особых поручений при государственном канцлере. В это время он часто ездит с дипломатическими миссиями в Германию и Швейцарию. Канцлер Нессельроде (он все-таки получил этот высший чин в 1845 г.) предоставляет Тютчеву заграничные командировки, но всячески отстраняет от серьезных политических дел. Опасаясь Бенкендорфа, Нессельроде как бы сохраняет в отношении Тютчева формальный нейтралитет. И все же именно в это время Федор Иванович принимает очень серьезное участие во внешнеполитических делах. Происходит это не напрямую, а косвенно: Тютчев публикует за границей серию глубоко содержательных и острых политических статей, которые вызывают чрезвычайно сильный отклик в Европе. Полемика вокруг этих статей продолжалась около трех десятилетий, даже и после кончины Тютчева. В них Европа впервые непосредственно услышала голос России.
Тютчев, по словам влиятельного французского политика Ф. Бюлоза, «явился в Западной Европе проводником идей и настроений, одушевляющих его страну».
Ф. И. Тютчев
Очень важно учесть и то, что Тютчев в этих статьях пророчески предчувствовал войну Запада против России, которая разразилась через десять лет. Он всегда в своих прогнозах значительно опережал время, являлся настоящим дипломатом-мыслителем, глубоким аналитиком, видящим гораздо дальше и глубже своих коллег. Так, еще в 1849 г. он с полной убежденностью говорил о неотвратимом исчезновении Австрийской империи, бывшей тогда крупнейшим государством Европы, и это действительно произошло через 70 лет. Другим поистине пророческим предвидением Тютчева были его размышления о Германии. Он писал: «Весь вопрос о единстве Германии сводится теперь к тому, чтоб узнать, захочет ли Германия смириться и стать Пруссией». В то время еще никто не думал о всеевропейских и, более того, всемирных последствиях происходящих в Германии перемен. Он предсказал прусско-австрийскую и франко-прусскую войны, а также Крымскую и русско-турецкую. Поразительна пророческая мощь его слов — и именно в сфере дипломатии и политики, а не только в известных всем стихах. Вот что он говорил: «Что меня поражает в современном состоянии умов в Европе, это недостаток разумной оценки некоторых наиважнейших явлений современной эпохи — например того, что творится теперь в Германии… Это дальнейшее выполнение все того же дела, обоготворения человека человеком…» Все это, по его словам, может «повести Европу к состоянию варварства, не имеющего ничего себе подобного в истории мира и в котором найдут себе оправдание всяческие иные угнетения».
Тютчев здесь с поражающей воображение проникновенностью сумел увидеть ростки того, что стало всемирной реальностью через сто лет — в 30-40-х гг. XX в. Это ли не гениальные откровения дипломата и поэта? Возможно, придет время, и сбудется еще одно предсказание Федора Ивановича — что древний Царьград опять станет когда-нибудь столицей православия, одним из центров «Великой Греко-Российской Восточной Державы». Он даже утверждал в набросках к своему трактату «Россия и Запад», что турки заняли православный Восток, «чтобы упрятать его от западных народов», и в этом смысле турки являются не столько завоевателями, сколько хранителями, исполняющими мудрый замысел Истории. Но на эти вопросы может ответить уже только время.
«Единственная естественная политика России по отношению к западным державам — это не союз с той или иной из этих держав, а разъединение, разделение их. Ибо они, только когда разъединены между собой, перестают быть нам враждебными — по бессилию… Эта суровая истина, быть может, покоробит чувствительные души, но в конце концов ведь это закон нашего бытия».
Ф. И. Тютчев
После Крымской войны в русской дипломатии наступила «эра Горчакова». Но еще до ее начала Тютчев писал: «В сущности, для России опять начинается 1812 год, общее нападение на нее не менее страшно, чем в первый раз… И нашу слабость в этом положении составляет непостижимое самодовольство официальной России (Нессельроде еще верховодил во внешней политике), до такой степени утратившей смысл и чувство своей исторической традиции, что она не только не видела в Западе своего естественного и необходимого противника, но старалась только служить ему». Федор Иванович, пожалуй, первым за полтора года до вторжения в Россию определил характер Крымской войны — агрессия Запада. В это время он занимал должность цензора при Министерстве иностранных дел. В последующие годы он предпринял многообразные усилия, направленные к тому, чтобы так или иначе состоялось возвращение России на верный путь. У него не было сомнений в величии судеб Родины.
Тютчев стал при Горчакове действительным статским советником, главным редактором внешнеполитического журнала и председателем Комитета иностранной цензуры, а по сути — вторым человеком в его ведомстве. Он обрел возможность реально воздействовать на внешнеполитический курс страны. О Горчакове Тютчев писал: «Мы стали большими друзьями, и совершенно искренно. Он — положительно незаурядная натура с большими достоинствами…» Федор Иванович свел вместе Горчакова и Каткова, видного журналиста, имевшего особое влияние на императора и управлявшего его политическими воззрениями. И что удивительно, он добился того (ход истинного дипломата!), что эти государственные небожители стали внушать друг другу не что иное, как тютчевские идеи. Являясь чуть ли единственным прямым посредником между ними, Тютчев преподносил Каткову свои идеи как горчаковские, а Горчакову-в качестве катковских.
С конца 50-х гг. и до конца жизни политическая деятельность Тютчева была внешне незрима, но чрезвычайно широка и напряженна. Он стоял как бы за кулисами дипломатического театра кукол и управлял всеми нитями. Тютчев не только не стремился к тому, чтобы обрести признание и славу, но, напротив, предпринимал все усилия для того, чтобы скрыть свою основополагающую роль, думая лишь об успехе дела, в которое верил. Тютчев вовлек в свою деятельность на благо России многие десятки самых разных людей — от сотрудников газет и историков до министра иностранных дел и самого царя. И реальным воплощением его идей стало медленное возрождение России, новое ее утверждение на международной арене.
В продолжение семнадцати лет он еженедельно встречался в неофициальной обстановке с Горчаковым, формулировал основные внешнеполитические принципы, убеждал, доказывал. Оценивая успешные дипломатические акции министра, он видел в них воплощение своей собственной политической программы. Внимание Тютчева распространялось на все части света: Европу, Турцию, Персию, США. Свою литературную деятельность (которая его обессмертила — вот парадокс!) он считал делом второстепенным, основным для него в жизни была и оставалась дипломатия.
Он более всех других людей в России видел враждебность Запада и явственно осознавал историческую миссию своей страны в мире. Но он и не был сторонником какой-то исключительной обособленности России. В своих идеях он поднимался выше конкретной политики, становился философом-мыслителем, пророком. Для Тютчева борьба выражалась не в противостоянии России и Запада, но в борьбе со злом в мировом масштабе. И высочайшей целью для него было ради победы в этой борьбе «войти в мирное духовное общение с Западом».
В январе 1873 г. Федор Иванович тяжело заболел. Иван Аксаков в эти дни посещает Тютчева. Прикованный к постели, с ноющей и сверлящей болью в мозгу, не имея возможности ни приподняться, ни перевернуться без посторонней помощи, он истинно дивил врачей и посетителей блеском своего остроумия. Когда его пожелал навестить император Александр II, Тютчев с сокрушительным юмором заметил: «Это приведет меня в большое смущение. Так как будет крайне неделикатным, если я умру на другой же день после царского посещения». И в то же время Тютчев продолжал диктовать письма Горчакову, а когда тот приходил, вел с ним длительные беседы о задачах внешней политики.
Перед самой смертью к нему пришел его духовник, а Тютчев, предваряя напутствие к смерти, спросил: «Какие подробности о взятии Хивы?» И последними его словами были: «Я исчезаю, исчезаю!..» Когда-то он написал такие поэтические строчки: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…» 15 июля 1873 г. умер, «исчез» великий русский поэт и дипломат Федор Иванович Тютчев. Как отзывается его слово в наших сердцах? Это должен спросить себя каждый.
Не рано ли мы начинаем учить детей поэзии Фёдора Тютчева? Да и возможно ли этому научить? И что остаётся у нас в памяти после этой прививки в начальной школе, кроме:
«Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний первый гром…»,
и далеко не каждый из нас возвращается после неё к его поэзии.
Но не о поэзии хочу сказать я сегодня, а о дипломатии, истории, философии, - явлениях так связанных между собой, что точных границ отделяющих одно от другого определить, кажется, невозможно.
Фёдор Иванович Тютчев был русским дипломатом. С 1822 г. он начал свою службу в Мюнхене «сверх штата», через шесть лет стал младшим секретарём дипломатической миссии, и прослужил под началом графа И.А. Потёмкина, оценившего его незаурядные способности. Они обсуждали вопросы российской и общеевропейской политики, и это представляло для молодого Тютчева главный интерес в его дипломатической деятельности. Между начальником и подчинённым возникла дружеская привязанность, и, когда посла перевели из Баварии, Тютчев сказал, по-видимому, с горькой шуткой: «Со стороны вице-канцлера грех разлучать два сердца, как будто созданные друг для друга».
Весной 1836 г. Тютчев с семьёй возвращается в Россию. Звание камер-юнкера и принадлежность к дипломатическому корпусу, аристократические связи, а главное - ум привлекали к нему высшее общество.
К своему поэтическому творчеству Тютчев относится небрежно - часто теряет написанное, вероятно, недооценивая его. Вопросы политики его занимают более. Обогащённый мировым историческим опытом, он выносит свои оценки событий в России на фоне всемирной истории.
С 1844г. Тютчев служит в Министерстве иностранных дел и живёт в Санкт-Петербурге, с 1858г. он - председатель Комитета иностранной цензуры. В обществе его излюбленная тема бесед (или же это связано с интересом к его мнению) - внешняя политика. Тютчев явно влияет на умы высшего русского общества. Свои мнения он доводит до Александра II, пишет политико-философский трактат «Россия и Запад», который, к сожалению, остаётся неоконченным.
Выступая за христианское смирение своего народа, в тоже время писал он и о готовности его к наступательной деятельности. Его политические идеи свидетельствуют о его беспокойстве о судьбах родины. Однако духовно он был связан и с европейской культурой, и современной ему философией. Предмет европейской мысли был и его предметом. Он видел Европу более свободной, чем Россию.
Незадолго до своей смерти он писал об «обожествлении» личности:
«Всё это человеческая воля, возведённая в нечто абсолютное и господствующее, в высший и безусловный закон. Так она проявляется в политических партиях, для которых их личный интерес и удачное выполнение их предначертаний стоят выше всех других соображений. Так она начинает проявляться в политике правительства, в этой политике крайностей, которая, преследуя свои цели, не останавливается ни перед какими препятствиями, никого не щадит и не пренебрегает никакими средствами для достижения своих целей… Только когда вполне убедятся в присутствии этого элемента, возможно будет точнее определить последствия… Эти последствия могут быть неисчислимы для всего мира… Она может привести Европу к небывалому ещё в мировой истории состоянию варварства, допускающему все другие порабощения».
Рецензии
Странная штука - жизнь!.. Тургенев, Фет, Достоевский считали Тютчева одной из величайших вершин русской поэзии, Лев Толстой ставил его даже выше Пушкина, а за всю свою жизнь я встретил всего одного человека, который его ценил; и он же, вернее - она, научила меня ценить поэта!.. А "знают" же Тютчева примерно так: как-то одолели меня поклонники знаменитых наших "бардов", по совместительству убого тренькающих на гитарах, я и ляпнул, чтоб отвязаться: "Вообще-то мой любимый поэт - Тютчев!.." На меня вылупили глаза, переглянулись и спрашивают: "А в какой он группе поет!?" Вот так-то он известен на Руси великой...
Был рад встретить ВТОРОГО человека, ценящего Федора Ивановича, желаю ему всех благ и успехов в жизни!
С уважением - Николй
Творчеству Федора Тютчева почему-то незаслуженно мало времени уделяется в школьной программе по литературе. Но тем, кто выйдет за ее рамки и познакомится с его поэзией ближе, становится однозначно ясно - это был огромный талант. И как бы ни писали критики, что одни его произведения космичны, а другие слишком одиозны, бесспорно одно: Тютчев - один из гениальных отечественных поэтов.
Юность
Федор Иванович Тютчев родился в дворянской семье в поместье Овстуг под Брянском 23 ноября 1803 года. Хотя мальчик и получал образование на дому, с детства было понятно, что он вундеркинд.
Федор легко овладел несколькими иностранными языками, латынью и заинтересовался древнеримской лирикой, страсть к которой ему привил его педагог, поэт и переводчик. В возрасте двенадцати лет он делал стихотворные переводы од Горация, а в четырнадцать - юноша стал слушать лекции в Московском Университете, и вскоре без экзаменов был зачислен в ряды студентов.
В 1819 году он становится членом Общества русской словесности. Его поэзия этого периода созвучна самой природе, которую он отождествляет с человеком.К шедеврам поэта можно отнести не одни лишь стихи о природе, но и его любовную лирику, что пронизана глубочайшей человечностью, благородством и сложными чувственными волнениями. Кажется, порой его стихи звучат волшебной музыкой... По завершении университета Тютчева принимают в Государственную коллегию иностранных дел и в 1821 году направляют в Мюнхен в должности атташе дипломатической миссии России.
Поэт и дипломат
Карьера Федора Ивановича складывалась довольно успешно. Будучи за рубежом, он не изменил своим литературным пристрастиям. Бунтарь в душе, Тютчев тонко и метко обрисовывает события, происходящие в его Отечестве. Очень смело звучат его слова о том, что все в России сводится к канцелярии и казарме, к кнуту и чину. Любовные похождения царя смелый поэт и дипломат называет "васильковыми чудачествами". И царю это неожиданно понравилось.
А когда канцлер заводит роман с одной из фрейлин и дает несчастному мужу чин придворного камер-юнкера, Тютчев саркастически замечает:"Горчаков напоминает древних жрецов, которые золотили рога своим жертвам". Для кого-то такие высказывания оказались бы фатальными, но Федору Ивановичу все прощалось. Царь благоволил к нему.
Повороты доли
В 1826 году в Мюнхене Тютчев повстречал свою судьбу - Элеонору Ботмер, на которой женился и был безумно счастлив с этой женщиной. Она была красавицей и умницей и родила Федору Ивановичу трех дочерей. Однажды, когда семья отправилась из Петербурга в Турин, их морское судно потерпело крушение. Тютчевы чудом спаслись, но здоровье супруги дипломата было подорвано таким сильным стрессом, и она угасла прямо на глазах.
Современники писали, что это горе в одночасье сделало Тютчева седым. Однако, траур по любимой жене длился недолго. Уже через год Федор Иванович венчается с прекрасной Эрнестиной Дернберг. По слухам, у поэта была связь с этой дамой еще во времена его первого брака.
В это время он получает чин камергера, временно прекращает дипломатическую службу и остается жить за рубежом до 1844 года. Этот период творчества поэта был самым плодотворным. Он создал десятки замечательных творений, среди коих "Я встретил вас, и все былое...", ставшее позже знаменитым романсом. Также на данном этапе Тютчев пишет оды и делает переводы произведений Гейне. Кроме того, он единолично выступает в прессе по вопросам государственных связей Европы и России.
"Умом Россию не понять..."
Возвратившись в 1844 году в Россию, Тютчев снова начинает деятельность в Министерстве иностранных дел в лице главного цензора. Именно он ввел тогда табу на распространение в стране манифеста коммунистической партии на родном языке. Его вердикт был таков: "Кому нужно, поймет и на немецком".Федор Иванович активно выступает в публицистике, проникшись идеями Белинского. Политика окончательно убила в нем романтика. Полет поэтической мысли прервался.
Затем последовали семимильные шаги по карьерной лестнице - должность статского советника, вскоре - тайного советника и должность главы Комитета иностранной цензуры. Несмотря на частые разногласия с властью, Тютчеву удалось продержаться на этом посту 15 лет. Тогда он иногда рифмовал лозунги, но его чарующая лирика осталась в прошлом. До последнего своего дня Тютчев был неравнодушен к судьбе России. Ведь не зря в 1866 году он написал строки
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.
Дед же великого поэта
Николай Тютчев вошёл в историю благодаря своему любовному роману с Дарьей Салтыковой, печально известной, как Салтычиха. Даже через столетия этот роман вызывает огромный интерес - ведь развивался он от страстной любви до жгучей ненависти.
Тютчев в Париже (к сожалению год не знаю)
Вот еще одно видео. Очень хорошая подборка портретов, особенно родных Тютчева и его потомков. Правда, иногда недоразумения с датами проскакивают
