Город Каракас без преувеличения является самым опасным городом Южной Америки и одним из самых опасных городов мира. Кроме того, в отличии от большинства других латиноамериканских столиц, город это малоинтересный и не очень красивый. В общем то всё намекает на то, что посещать его не надо, а если уж пришлось - то находиться в нём, как можно меньше.
Тем не менее, суммарно я в нём провёл около 10 дней.
"Зачем вообще ехать в Каракас?" спросите вы? Ну, во-первых, столицу так или иначе сложно миновать, если вы летите в страну. Во-вторых, Каракас - один из наиболее удобных пунктов прилёта/улёта в Южную Америку/из неё. Именно по этой причине я и был в нём столько времени.
Несмотря на то, что город Сантьяго-де-Леон-де-Каракас был основан одним из первых в Латинской Америке, старинной архитектуры в нём сохранилось крайне мало. 95% застройки города - новодел и трущобы. 
Новодел порой выглядит весьма стильно.
В Каракасе имеет смысл задержаться если вы хотите ознакомиться поближе с венесуэльской культурой. Походить по музеям-выставкам.
Вот как выглядят пешеходные улочки в центре в окрестностях центральной площади города - Боливара.
Правительственное здание - Капитолий
.
Небольшой архитектурный ансамбль
Один из самых красивых соборов в центре
В Каракасе множество странных конструкций-сооружений. Вот, например, площадь Каракас, к югу от центра
Немного сталинской архитектуры (тьфу ты, куда меня понесло)
И всё, даже в центре доминируют вот такие городские пейзажи:
Одна из важнейших достопримечательностей Каракаса - мавзолей Симона Боливара
! Не пропустите.
Внутри красиво и торжественно
Могилу великого Освободителя охраняет почётный караул
Как раз довелось попасть на его смену
Помимо Боливара в мавзолее погребены и другие выдающиеся деятели, оставившие неизгладимый след в истории страны. Рафаэль Урданета, Франциско де Миранда и многие другие. Разумеется, планируется перенести сюда и и прах Уго Чавеса (скорее всего он уже там)
А совсем рядом с Пантеоном..
Рядом расположена национальная библиотека, отделанная по последним технологиям. Боливарианское правительство много сил уделяет интеллектуальному развитию нации
Всё самое остальное интересное расположено к востоку от центра. Например, Центральный парк
. Который по сути никакой не парк, а комплекс высотных зданий, образующих одно длинное строение с двумя башенками-небоскрёбами.
Комплекс весьма интересен изнутри. Всякие галереи, висячие сады
Можно забраться на высотку. Но нужно получить внизу разрешение сначала.
Восточнее комплекса можно найти мечеть.
Ещё дальше к востоку - деловой центр города, главная прогулочная зона - бульвар Сабана-Гранде
.
Вдали мы видим треугольного вида высотку на площади Венесуэлы
, там, где бульвар начинается.
Здесь полно магазинов-кафешек, и вообще весело довольно
Не уподобляйтесь сему гражданину в Каракасе!
Ещё восточнее - другой деловой район города - Чакао
(перед ним будет тоже неплохое место - Чакаито
, типа "маленькое Чакао")
Главный здесь проспект - Франциско де Миранда. Вдоль него и сконцентрирована деловая активность.
За Чакао идёт район Альтамира
. Здесь расположены всякие посольства и прочие хорошие вещи.
Венесуэльские рабочий и колхозница
Все вышеперечисленные районы к востоку от центра вполне себе безопасны и приятны. Гулять можно по ним вполне спокойно. В центре с безопасностью несколько хуже - там можно ходить только по пешеходным улочкам и нескольким другим в окрестностях площади Боливара. Сильно на юг углубляться уже не очень стоит.
Остальной же Каракас выглядит довольно брутально. Это трущобы
трущобы
трущобы
трущобы
и, конечно же, трущобы
Вы не думайте, что я вам просто так решил одинаковых кадров понавыкладывать. Это всё суровые венесуэльские реалии. Чтобы вы представляли масштабы бедствия, то пост, где бы число фотографий разного типа зданий соответствовало бы их процентному соотношению в городе, то такие бы кадры занимали 60% всего поста.
Трущоб много-много-много. Никакой Рио , никакое Сан-Паулу , и даже Лима , состоящая, казалось бы, вся из трущоб, не сравнится с Каракасом.
Впрочем, общался с одной девушкой, живущей в таких кварталах. Она говорит, что всё у них есть - и проточная вода (холодная-горячая) и электричество и интернет (а кое-где и не всё из этого есть...)
Кое-где встречается многоэтажный вариант. Эти виды, кстати, вы будете видеть по дороге из аэропорта.
1.
Говорят, Каракас - один из самых опасных городов мира. Невинные жертвы здесь убивают прямо на улицах и уж тем более не дай бог вам появиться в толпе с фотокамерой или любой другой, выдающей вашу состоятельность, вещью в руках. В городе ежедневно убивают 40 человек, из которых немало иностранцев. А уж скольких просто грабят, не представляется возможным сосчитать.
Подобные устрашения со стороны туристической компании и гидов оптимизма нашему визиту в Каракас не добавили, но интерес подогрели. Поэтому при первой возможности мы проверили всё это на своей шкуре. И вот что выяснили.
Поначалу, мы, конечно, побаивались высовывать нос за пределы автобуса и отеля. Но поговорив с представителем (точнее, с представительницей) принимающей стороны, оказалось, что слухи об опасности Каракаса чрезмерно преувеличены. Встречающая нас в аэропорту 14-летняя русская девушка рассказала, что живёт она в Каракасе с мамой вот уже 3 года, и по улицам гуляет одна.
Но! Надо знать, где, когда и в каком виде появляться можно, где нежелательно, а где просто опасно. Каракас состоит из нескольких районов - от настоящих трущоб до европейских районов с роскошными виллами. Если пойти в бедные районы, да ещё и в хорошей одежде, и уж тем более, с фототехникой, то действительно можно получить по морде и буквально остаться в одних трусах. Убивать вряд ли будут, но неприятностей не оберётесь.
В то же самое время, в богатых районах можно находиться чуть ли не со 100% гарантией безопасности в любов виде и с любой техникой. Даже ночью, хотя ночью нежелательно. Также нежелательно (хотя в принципе можно) светиться и светить украшения, технику и прочее в районах, где живёт средний класс. Таких районов в Каракасе, кстати, немного - прослойка среднего класса составляет всего 10-15% населения. Остальные - или очень бедные, или очень богатые. Понятное дело, бедных куда больше, соответственно, и райончиков стрёмных тоже.
Поэтому элементарные меры предосторожности соблюдать нужно. Но если вас сопровождает местный гид, знающий местные нюансы, то вы можете считать себя практически в безопасности. Также вы должны принимать во внимание, что информация от местных гидов и менеджеров туристической компании, находящихся где-то в России (или другой стране), может отличаться. Если вас будут запугивать люди, не живущие в Каракасе, имеет смысл относиться к этой информации с долей скептиса. Хотя и с предосторожностью. Если вы хотите больше узнать о безопасности, ищите людей на месте.
В результате мы гуляли по Каракасу даже ночью. Было слегка не по себе, но мы понимали, что находимся в нормальном районе. Обошлось без эксцессов, хотя мы вели себя довольно развязно. В дневное время нас всё больше возили, и всё больше по туристическим местам, поэтому картинок мало, и они без каких-либо художественных претензий. Просто зарисовки.
Ну а в других городах Венесуэлы этой проблемы, можно считать, нет и вовсе. Хотя... если кому интересно, я могу дать подробные инструкции, как получить по башке и лишиться денег, драгоценностей и фототехники, например, в Москве или Питере:)
Другие материалы из путешествий в Венесуэлу и Малый Тибет по проекту «Две капли. Путешествие за водой» можно найти в блоге компании «Две палочки» .
) хотелось бы рассмотреть проблему преступности в стране. Обычно о Венесуэле рассказывают много разной жути, которая зачастую оказывается мифом. Посмотрим на Венесуэлу с другой стороны Луны преступности - каковы ее причины, как ей противостоит государство и общество, какие достигнуты результаты. Вначале несколько слов о причинах этого социального зла.
Преступность - хроническая проблема венесуэльского общества. К ее глубинным социальным причинам можно отнести последствия нефтяного бума: демографический рост, массовый исход из деревни и как следствие образование на городских окраинах широких маргинальных поясов, долгое время бывших средоточием безработицы и обусловленных ею социальных бедствий.
Бедные районы (барриос) Каракаса граничат с фешенебельными кварталами.
В современных условиях - тем более в таких странах, как Венесуэла, где благосостояние населения за последние десятилетия в целом значительно выросло, - причины криминализации не сводятся к бедности и безработице. Уже несколько поколений восприняли через СМИ, телесериалы и компьютерные игры стереотипы «общества потребления» в духе призрачного, якобы «американского образа жизни». Значительную часть молодежи это побуждает воспринимать жизнь своих родителей и свою как неудавшуюся и пытаться обрести желанный «успех» или хотя бы его внешние атрибуты криминальным путем.
В Каракасе эпицентром криминалитета выступают так называемые «барриос» - обширные районы «самостроя» на холмах, окружающих столицу. Правительство проводит политику жилищного строительства, направленную на расселение этих районов и как следствие - ресоциализацию и социальную реинтеграцию жителей маргинальных районов. Но реализуемых мер, судя по всему, недостаточно для кардинального изменения ситуации. Криминогенная обстановка особенно сильно «бьет» по мелкому и среднему бизнесу. Например, известно, что хозяева многих столичных ресторанов предпочитают закрывать свои заведения после восьми часов вечера, мотивируя это, во-первых, малым числом посетителей (многие состоятельные жители опасаются выходить на улицы с приходом темноты), во-вторых, угрозой ограбления.
Вид на Каракас с высот барриос, которые в Венесуэле иронично еще называют "ранчоc".
Начиная с 1998 г. за время правления У. Чавеса боливарианскими властями было принято в общей сложности 20 общенациональных программ по борьбе с преступностью. С амую масштабная программа была инициирована еще при Чавесе, в июне 2012 г., и продолжена новым правительством президента Н. Мадуро. Ее официальное название - «Большая социальная миссия «Венесуэла - каждой жизни»» (Gran Misión A Toda Vida Venezuela). Это целевая программа, ориентированная на профилактику преступности. На реализацию этой миссии, рассчитанную на два года, правительство выделило 6 млрд боливаров (1,4 млрд долларов).
Официальный логотип миссии
«Венесуэла - каждой жизни»».
Социальная реклама миссии на улицах столицы.
Уличное граффити "За мир и за жизнь"
В рамках этой же миссии введен в действие план под названием «Безопасная родина» (Plan Patria Segura). Он включает серию мер, направленных на предотвращение преступности. В отличие от предыдущих программ безопасности, нынешняя осуществляется преимущественно вооруженными силами, а полиции отведена второстепенная роль. Кроме того организовано ночное патрулирование улиц городов силами граждан и территориальных коммун. Чтобы попытаться направить социальную энергию молодежи не в агрессивное, а в созидательное русло, в криминогенных районах систематически проводятся массовые культурные мероприятия. По словам нового министра внутренних дел Мигеля Торреса, благодаря комплексности миссии в 2013 г. число убийств удалось сократить на 17%, а количество похищений людей - на 51%
"Моторизированная" полиция Каракаса.
Специальные полувоенные формирования гражданских, созданные для борьбы с преступностью.
Следить за безопасностью полиции помогают "моторизированные" бригады гражданских.
В июне 2013 года в рамках плана «Безопасная Родина» был принят «Закон для разоружении и контроля над оружием и армейским арсеналом» (Ley para el Desarme y Control de Armas y Municiones), который ужесточил нормы владения и ношения оружия. В начале 2014 г. правительство Н. Мадуро вынесло на всенародное обсуждение программу обеспечения гражданского мира, названную «Планом мира и национального сосуществоаания» (Plan de Paz y Convivencia nacional ), в основу которой было положено разоружение граждан, преимущественно путем убеждения. Программа получила широкую поддержку в обществе, не исключая и оппозиции. Но буквально через несколько дней, в январе 2014 г., в окрестностях Каракаса произошло громкое убийство бывшей королевы красоты Моники Спеар и ее супруга. Это преступление было раскрыто по горячим следам, но тем не менее истолковано оппозиционными СМИ как признак бессилия власти перед криминалом, что буквально взорвало наметившееся согласие. Примерно через месяц насилию было придано уже другое, политическое направление, став одним из «нервов» противостояния между правительством и оппозицией. Симптоматично, что одной из первых жертв нового витка эскалации внутриполитического конфликта стал лидер ряда молодежных группировок Каракаса, подписавший с властями соглашение о разоружении.
Так выглядит пункт уничтожения конфискованного и добровольно сданного оружия. "Зона, свободная от оружия"
Еще один опаснейший фактор - наличие на руках огромной массы огнестрельного оружия. C 2003 по 2012 гг. силами государства было изъято у населения и ликвидировано более 320 тыс. единиц огнестрельного оружия, однако проблема полностью не решена. Отношение к «стволу» как к необходимому атрибуту «настоящего мужчины», «гарантии» личной безопасности и свободы для себя и близких, венесуэльское общество унаследовало отчасти от выродившейся, утратившей социально-политическую направленность и прежние идеалы, двухвековой традиции военных мятежей и герильи, а отчасти - все от той же телекомпьютерной фикции «американского образа жизни». Войдя в привычку, «всеобщее вооружение народа» продолжает бытовать, хотя давно уже стало по сути иллюзорным. В современном урбанизированном обществе, притом глубоко расколотом острейшими социально-политическими коллизиями, это «вооружение» лишь превращает все большее число граждан в заложников (в переносном и прямом смысле) криминализованного меньшинства.
"Образ" "насятоящего" венесуэльского мачо, сформированный СМИ, масскультом и обществом потребления.
Мирный аппарат по уничтожению оружия в действии.
Пункт добровольной сдачи оружия.
Оружие плавят.
Публичная агитация к сдаче оружия.
Продолжение следует....
Правообладатель иллюстрации Reuters Image caption Венесуэльское правительство признало наличие проблемы убийств, хотя официальная статистика гораздо ниже
2011 год стал для Венесуэлы рекордным по количеству совершенных убийств, говорят местные правозащитники.
По их данным, в уходящем году было совершено 19336 убийств, то есть в среднем каждый день 53 человека лишались жизни.
Это самый высокий показатель среди других стран Южной Америки, говорят правозащитники из Venezuela Violence Observatory (OVV).
В Мексике насильственной смертью умирает в четыре раза меньше людей, чем в Венесуэле с населением 29 млн человек.
Тема преступности, как ожидается, станет одной из главных в преддверии выборов президента в следующем году. Нынешний глава государства Уго Чавес собирается идти на новый срок.
По данным правозащитников, основанных на исследовании с участием нескольких университетов Венесуэлы, уровень убийств в стране в 2011 году составил 67 на 100 тысяч человек.
Для сравнения: в соседних Колумбии и Мексике, странах с серьезной проблемой насилия, связанной с наркотиками, аналогичный показатель составляет 32 и 14 на 100 тысяч человек соответственно.
Венесуэльское правительство признало наличие проблемы убийств, хотя официальная статистика гораздо ниже – 48 на 100 тысяч населения.
В чем причины насилия?
Правозащитники говорят, что число насильственных преступлений постоянно растет в Венесуэле с 1999 года, когда к власти пришел Уго Чавес. В тот год было зафиксировано лишь 4550 убийств.
Общие причины роста не указываются, но, по мнению правозащитников, проблема усугубляется безнаказанностью, поскольку в подавляющем большинстве случаев убийца избегает ответственности.
Другой фактор – большое число оружия в частном владении.
Вместе с убийствами росло количество ограблений и похищений людей.
В ноябре президент Уго Чавес объявил о создании нового подразделения вооруженных сил – так называемой Народной гвардии - для укрепления общественной безопасности.
Тысячи военнослужащих вместе с полицейскими патрулируют улицы Каракаса и других мест, где высок уровень преступности.
В нескольких странах Латинской Америки уровень убийств выше, чем в мире в целом, где он составляет 6,9 на 100 тысяч человек.
Согласно данным ООН, самый высокий уровень убийств в 2010 году был в Гондурасе – 82 на 100 тысяч человек.
Каракас – город, в котором царит атмосфера страха. Местные жители боятся бандитов, так называемых «маландрос», которые могут ограбить и даже убить, пока вы находитесь за рулем, боятся полиции, которая может задержать за что угодно, а потом еще и подвергнуть жестоким пыткам.
Каким образом власти «вдохновляют» людей брать в руки оружие? Каким пыткам подвергаются венесуэльские заключенные? И кого местные жители боятся больше, чем полиции и «маландрос»? О реалиях современной Венесуэлы рассказывает Гонсало Имиоб Сантоме – правозащитник, адвокат, вице-президент неправительственной организации Foro Penal.
Венесуэлу называют одной из самых опасных стран мира. Насколько это соответствует действительности?
Да, всё это правда. В Венесуэле, согласно последним статистическим данным, убийства совершаются каждые 20 минут. Ужасно! И ситуация еще больше усугубляется из-за царящей безнаказанности. В 97% случаях за преступлением не следует никакого наказания, то есть из 100 убийц наказывают только трех. Со стороны государства, если говорить об уровне преступности, нет никакого контроля.
Почему так происходит?
Я думаю, тут есть разные причины. Первая – это абсолютная неспособность властей осознать, какой у нас разгул преступности, и понять, какие превентивные и репрессивные меры нужно принимать, чтобы взять ситуацию под контроль. Эта проблема не связана только с Чавесом, она существует уже очень давно.
Если же говорить именно о политиках-чавистах, то достаточно послушать их речи. Это апология жестокости, которая превращается в механизм решения социальных и политических конфликтов. Что любил повторять Чавес? «Я мирный человек, но у меня есть оружие». А еще он говорил: «Если я ворую у тебя, потому что я хочу есть, я не преступник», «Если я на тебя нападаю, чтобы защитить революцию, я не преступник».
Более того, Чавес выступал за использование жестоких методов в отношении противников. Он говорил об одной политической партии: «Этим людям надо отрубать головы и варить их в масле». Когда слушаешь Чавеса, Мадуро и других официальных лиц последних 20 лет, то понимаешь, что жестокость всегда была составляющей их речей.
За последние годы в Венесуэле много раз вспыхивали массовые акции протеста. Как реагировали власти?
Вот вам пример. Если сотрудники боливарианскаой национальной гвардии проявляли к участникам акций особую жестокость, правительство не проводило никаких расследований. Вместо этого Мадуро наградил их, сказал, что они поступили правильно и повесил им медали на грудь. Что он этим хочет сказать? «Если ты прибегаешь к жестокости, чтобы достичь нужных мне целей, ты поступаешь правильно».
(Правительство – преступники)
То есть у полиции просто-напросто нет желания бороться с преступностью?
Да, но есть и другие причины. У судов, прокуратуры и полиции нет возможностей, чтобы справиться с таким уровнем преступности. Недостаточно сотрудников, нет инфраструктуры, технического оснащения. Сегодня ты, допустим, идешь в венесуэльский суд – неважно, с каким делом. Проходит заседание, и по его итогам тебя спрашивают, можешь ли ты принести бумагу или краски для принтера, потому что без этого суд не может распечатать вердикт.
Венесуэльский режим часто называют диктатурой. За какие провинности при таком режиме можно оказаться за решеткой?
У нас нет никакого правового государства. Это говорю не только я. Это было подтверждено другими организациями, например, World Justice Project. По их данным, последние 4-5 лет Венесуэла занимает одно из последних мест среди всех стран в том что касается соблюдения прав человека.
(Привет, диктатура! Хлеб есть? Нет, и выборов тоже нет)
Над полицией нет никакого контроля со стороны прокуратуры, министерства и судов. Из-за этого постоянно происходят бесчинства. Вас могут задержать за что угодно, и у полиции при этом даже не будет ордера на арест. Если говорить о политических задержаниях, очевидно, что в этом случае не соблюдаются ни законы, ни Конституция.
Если властям нужно подавить какую-то неудобную для них манифестацию, то появляется особая «квота на аресты»: «Ты должен задержать столько-то людей. Неважно, кто это будет». Как следствие, правоохранители задерживают простых людей, бедняков, которые живут на улице. Они всего лишь оказались не в том месте не в то время, и задерживают их только для того, чтобы полиция выполнила «норму». Мне самому приходилось неоднократно защищать в суде таких людей. В случаях с политическими преследованиями часто используются анонимные показания. Никто не знает, кто их дал, мы не можем их проверить.
Чего боятся политики? Потерять власть? Или ими движут еще какие-то страхи?
Я думаю, что да, главный страх – потеря власти. Но нужно сделать оговорку: тут самое важное не сама утрата власти, а то, что с этим связано, ведь вы лишаетесь возможности и дальше действовать безнаказанно. В Венесуэле совершаются преступления против человечности, люди подвергаются преследованиям, пыткам, их убивают по политическим мотивам, их ни за что отправляют в тюрьму.
Еще политики не хотят лишиться выгодного бизнеса. В Венесуэле коррупция – это норма. Есть доказательства связи некоторых членов правительства с представителями наркобизнеса. А там крутятся огромные деньги.
Нежелание оказаться за решеткой за совершенные преступление и желание и дальше совершать преступления ради наживы – вот две главные причины, по которым некоторые члены правительства не хотят расставаться с властью ни под каким предлогом.
Одна из венесуэльских реалий – это так называемые колективос. Некоторые местные жители говорят, что боятся их больше, чем полиции. Кто это такие?
Я начну с истории. В 2000-2001 году Уго Чавес предложил создать «боливарианские кружки» - círculos bolivarianos. Это были группы людей в разных районах, которых поддерживало правительство. Они должны были заниматься социальной работой. Но из этих кружков потом развились другие группы, которых вооружали и тренировали те же самые власти для того, чтобы они, как это называлось, защищали революцию.
(Чавес, клянусь тебе: мой голос - за Мадуро)
Эти агрессивно настроенные группы дали о себе знать в 2002 году, когда была предпринята попытка изменить политическую схему в стране и когда Чавес был временно отстранен от власти [попытка госпереворота продлилась двое суток]. Те, кто тогда вышел на улицу, чтобы подавить манифестацию (а только в Каракасе в акциях приняли участие более миллиона человек), - это были как раз представили этих агрессивных боливарианских кружков. Они были вооружены. Члены «боливарианских кружков» и военные убили тогда 19 человек и ранили сотни людей.
После этого кружки получили название колективос. Сейчас по-прежнему есть колективос, которые занимаются культурной работой. А есть вооруженные колективос, военизированные формирования.
И как эти вооруженные колективос дают о себе знать сегодня?
Вы можете увидеть их на манифестациях. Вот стоит полиция, национальная гвардия, а позади или рядом с ними вооруженные гражданские лица, выполняющие грязную работу, которой не хотят заниматься военные. То есть те, кто стреляет в демонстрантов, - это не всегда военные или полицейские. Колективос провоцируют столкновения между мирными манифестантами и самими колективос для того, чтобы оправдать вмешательство полиции и военных. Иногда они задерживают людей, и в этот момент ты задаешься вопрос: «А кто им дал право?» Ответ: «Они действуют заодно с правительством».
Эти группы сконцентрировали в своих руках столько власти, что есть целые районы, которыми фактически управляют колективос. Если говорить о Каракасе, то это район «23 января». Там у полиции нет никаких полномочий, она совершенно не контролирует эту зону. Там всем заправляют колективос, и такое существует по всей стране, в том числе в приграничных районах.
Колективос сообщают правительству, кто из местных жителей поддерживает, а кто не поддерживает политику властей. Они слушают то, что говорят люди. В зависимости от этого потом решается, кто получит помощь от государства, например, коробки CLAP [коробки с едой, которые правительство выдает бедным жителям страны], а кто нет. Люди боятся говорить то, что думают, потому что знают, что вооруженные колективос следят за теми, кто не согласен с политикой властей.
Вы уже затронули тему политических преследований. Какова ситуация сейчас?
С 2014 года мы насчитали 15 175 арестов по политическим мотивам. Это могли быть участники манифестаций, люди, которых назвали оппозиционерами, критики властей и диссиденты. И что важно: эти цифры постоянно меняются, каждый день кого-то еще задерживают и отправляют в тюрьму. На сегодняшний день у нас 454 политзаключенных. Но это не значит, что нет никаких иных случаев. Мы сейчас изучаем другие дела. Мы очень осторожно подходим к вопросу о том, кого можно назвать политзаключенным. В последние месяцы цифра уменьшилась, потому что не было крупных манифестаций. И даже на массовых акциях, которых прошли в первые месяцы, не было столь масштабных задержаний, как в 2014 году. Сейчас репрессии превратились из массовых в выборочные.
Что вы имеете в виду?
Задержать человека могут просто за то, что он является частью какой-то общественной группы. Это то, что происходит с журналистами, судьями, студентами. Судью Марию Лоурдес Афиуни задержали для того, чтобы показать, что бывает с теми, кто идет наперекор желаниям властей [Афиуни освободила из-под ареста банкира Элихио Седеньо, который провел в заключении почти три года без суда и следствия, будучи обвиненным в валютных спекуляция, ООН признала его арест незаконным, саму судью вскоре после этого задержали и отправили в тюрму на несколько лет]. Ее не просто арестовали. Ее пытали.
Людей задерживают еще и для того, чтобы власти могли найти оправдание своим речам. Например, они говорят: «В булочных нет хлеба, потому что пекари забрали себе муку». Но это ложь. Хлеба нет, потому что нет муки, а муки нет, потому что у властей больше нет производственных мощностей. Но правительству нужно на кого-то переложить вину. Потом они задерживают 20-30 пекарей и говорят: «Вот те, кто отобрал у вас хлеб». То же самое произошло с агентствами недвижимости, когда произошел кризис в сфере недвижимости несколько лет назад, с менеджерами брокерских компаний и банков, когда начался экономический кризис и произошла девальвация боливара. То же самое было с аптекарями, когда закончились лекарства. Их обвинили в том, что они забрали себе лекарства.
Кто еще подвергался репрессиям в последние годы?
В 2018 году правительство очень беспокоило то, что происходило в военных кругах. Репрессии прошлого года затронули все общество, но в первую очередь военных, а также членов их семей и знакомых. Происходило что-то такое, что заставило правительство начать репрессии в отношении военных. По какой-то причине, которая мне неизвестна, правительство начало подозревать военных в заговорах. Их арестовывали без каких-либо оснований. Потом их жестоко пытали, чтобы другие военные не смели восставать против правительства.
Вот только что был случай, который произошел с капитаном Акостой Аревалой [его обвинили в том, что он состоял в группе, которая якобы планировала госпереворот в конце июня]. Аревалу настолько жестоко пытали, что, когда его доставили в суд, его срочно пришлось отправить в больницу, где он умер. Правительство таким образом хочет сказать военным: «Не смей бунтовать против меня». Такие репрессии в нашей стране – это обычное явление. Сегодня 454 политзаключенных, а завтра цифра уже может быть другой. Если завтра будет какая-то манифестация или начнут кого-то преследовать, то могут задержать 200-300 человек. В среднем в последние два число политзаключенных держалось на уровне примерно 700-800 человек (иногда больше, иногда меньше).
2019 год запомнится самыми масштабными репрессиями. В какой-то момент у нас было более 1000 политзаключенных. Когда Хуан Гуайдо поменял правила игры и когда стало ясно, что венесуэльцы хотят перемен, правительство захотело ограничить все появившиеся тогда критические движения.
А какова ситуация в венесуэльских тюрьмах?
Ни в одной из венесуэльских тюрем не соблюдаются самые минимальные международные стандарты. Наша пенитенциарная система очень архаична. Были построены новые тюрьмы, но не помогло решить проблему: в венесуэльских исправительных учреждениях по-прежнему ужасно тесно.
Есть еще одна проблема. Последние примерно пять заключенных не отправляют в специальные центры содержания, а оставляют в полицейских участках, в отрядах национальной гвардии, в отделениях службы уголовных расследований (Cuerpo de Investigaciones Científicas, Penales y Criminalísticas), потому что в тюрьмах нет мест. То есть около 40-50 тысяч человек находятся не в специальных центрах заключения, а местах, где не предусмотрено никаких условий для содержаения такого количества людей на протяжении неопределенного времени.
В венесуэльских тюрьмах проблемы с поставками еды и лекарств. Есть заключенные, у которых диагностированы СПИД, гепатит, кожные заболевания, и они не могут получить необходимую медпомощь. Такая ситуация повсеместно в наших тюрьмах, и для решения этой проблемы нет ни возможностей, ни желания со стороны правительства.
Вы уже не раз произносили слово «пытки». Каким пыткам и за что подвергают в Венесуэле?
Вот, к примеру, дело врача Хосе Альберто Маруланды. Его задержали за то, что он встречался с военной, которую обвинили в заговоре. Женщина бежала из страны, и, поскольку ее не смогли найти, задержали ее друга, который не имел к этому делу никакого отношения. Когда мужчину задержали, его избили так, что он оглох на одно ухо, а когда узнали, что он хирург, который специализируется на операциях на кистях рук, ему сломали кисти. Теперь он не может двигать большим пальцем. И ко всему прочему ему сломали ребра.
Были случаи, когда людям надевали на головы пластиковые пакеты, и им не давали дышать, пока они не теряли сознание. Женщинам угрожают сексуальным насилием, и в некоторых случаях угрозы становятся реальностью. Могут задержать супругу, сестер, дочерей того человека, которого хотят «нейтрализовать», и ему говорят, что если он не остановится, то его родственницу изнасилуют или над ней будут издеваться каким-то другим способом. Могут бить по яичкам или другим уязвимым местам, могут вырывать ногти, могут бить током.
Недавно мы получили обращение, в котором рассказывалось об использовании специально обученной собаки, которую тренируют набрасываться на людей. Или вот еще один вид пыток: тебя запирают в камере без вентиляции и туда забрасывают две-три бомбы со слезоточивым газом.
Я слышала еще о так называемых «белых пытках». Известно ли вам что-то об этом?
Да, мы получали такие свидетелства. Есть некое тайное помещение, хотя на самом деле все знают, где оно находится, а именно на уровне -5 этажа в штаб-квартире Боливарианской службы национальной разведки на площади Венесуэлы. В помещении устанавливают очень низкую температуру, включают искусственное освещение, которое горит весь день. А дальше сотрудники ведомства пытаются сделать так, чтобы вы утратили счет времени. Например, вам приносят завтрак в положенный час, а через 30 минут – обед и говорят, что уже на самом деле прошло четыре часа. А потом еще через 20 часов вам дают ужин. При этом задержанные не могут уснуть из-за холода и постоянно включенного света.
Утрата восприятия времени провоцирует серьезнейшие психологические расстройства. Люди, которые туда попадали, рассказывали, как они пытались следить за временем. Комната находится под землей, а над ней – станция метро. Первый и последний поезда приходили и уходили в определенное время, и так люди могли определять приблизительно, который час.
Но это помогает ненадолго, потом ты теряешь счет времени, ты не знаешь, день сейчас или ночь. Носить часы там запрещено. Также не разрешается читать и заниматься спортом. Люди, которые там оказывались, не знали, сколько они находились под стражей - один, два, три или четыре дня.
