О судьбе солдат, попавших в плен во времена Первой мировой, лучше официальных отчётов и научных исследований рассказывают письма и дневники, сохранившиеся в семейных архивах. Вот лишь несколько историй.
Молодой немецкий солдат Тео Петер (Theo Peter) всего через неделю после призыва в армию был застигнут врасплох французской разведкой, 14 августа 1914 года он попал в плен в небольшой деревеньке в Вогезах (Франция). За 2,5 года нахождения в плену у французов трудился на различных сельских работах, побывал с рабочими командами на Корсике, в Тунисе и Алжире. Как следует из его писем, за непослушание и невыполнение заданий пленных наказывали розгами, лишали питания.
Якоб Гёбель (Jakob Höbel) из Мюнхена оказался во французском плену в октябре 1914 года. Лагерь, в котором он находился, попал в поле зрения Красного Креста, видимо поэтому туда доходили посылки с продуктами из дома. Но доходили они в таком неприглядном виде, что есть продукты было опасно. Солдат наказывали железными прутьями, в результате Гёбель вернулся домой с повреждёнными почками и мочевым пузырём. Зато за время плена он выучил французский язык и, как утверждает его сын Ойген Гёбель (Eugen Höbel), стал настоящим франколюбом.
«Страшнее всего было в русских лагерях»
Наиболее тяжёлым, по мнению современников, было положение немецких военнопленных в русских лагерях, особенно во вторую половину войны. По данным санитарного обследования в русских лагерях, приведённых в книге «Front und Heimat. Ländliche Kriegserfahrungen im südlichen Bayern» немецкого историка Беньямина Цимана (Benjamin Ziemann), из 168 104 немецких пленных в русских лагерях погибло почти 40%. В то же время из 2,1 млн. солдат и офицеров Австро-Венгрии, попавших в русский плен, домой вернулись 75%.
Но и положение русских в немецком плену было не лучше. В отчёте Чрезвычайной следственной комиссии от июня 1915 года приведены страшные свидетельства. Вот одно из них: «При исполнении полевых работ пленных при помощи особых приспособлений по 14−16 человек запрягали в плуги и бороны, и они целыми днями, заменяя рабочий скот, вспахивали и уравнивали поля. Рядовой 99-го Ивангородского полка Пётр Лопухов со слезами на глазах рассказывал, как его вместе с другими пленными запрягли в плуг, а шедший за плугом немец подгонял их длинным ременным бичом…».
Как бы там ни было, данные Красного Креста показывают, что положение военнопленных Первой мировой войны всё же было значительно лучше, чем положение военнопленных в годы Второй мировой войны.
По данным современных исследований, во время Первой мировой войны в плену оказалось, по меньшей мере, около 7 миллионов солдат и офицеров всех воюющих армий, это около 10% мобилизованных. В лагерях для военнопленных стран Антанты, по разным данным, находилось не менее миллиона немецких солдат и офицеров. Данные о немцах в русских лагерях мы уже дали выше. Во Франции попали в плен 424 000 немцев, в английских лагерях находились 328 000 немецких военнослужащих.
Немецкие источники говорят, что в Германии находились 1 434 529 пленных из России. В то же время последние исследования российских историков свидетельствуют, что с августа 1914 до конца 1917 года количество военнопленных из русской армии составило 3 638 271 человек. Это 74,9% всех боевых потерь, или 21,2% от общего числа мобилизованных.
По месту нахождения русские пленные распределялись следующим образом: в Германии – 42,14%; в Австро-Венгрии – 59,9%; в Болгарии – 0,32%; в Турции – 0,55%.
Принцип взаимности
Большинство вопросов, касающихся положения такого огромного контингента военнопленных, можно было решать только на условиях взаимных уступок. Для этого в начале января 1915 года в Москве было учреждено Московское отделение Особого комитета Российского общества Красного Креста, ставившее своей задачей выполнение ряда функций по «устроению вражеских военнопленных» в России. Весной того же года в Стокгольме состоялся обмен мнениями между представителями этого комитета и Германского общества Красного Креста (Deutsches Rotes Kreuz) относительно помощи военнопленным на «началах взаимности».
Посетивший Россию с миссией инспектирования пленных представитель Датского Красного Креста отмечал, что хуже всего в России обстоит дело с получением информации и коммуникацией. На просьбы зарубежных представительств разрешить военнопленным вести переписку на родных языках российские власти реагировали медленно. Главенствующим при этом был всё тот же принцип взаимности: вражеские страны тоже должны были уделять должное внимание вопросам корреспонденции находящихся у них в плену русских воинов.
В утверждённых в июне 1916 года командующим войсками Казанского военного округа «Правилах содержания военнопленных офицеров» и «Правилах содержания военнопленных нижних чинов» указывалось на «возможность отправлять письма: а) по адресу внутри России (обязательно на русском языке) и б) на родину (на французском, английском, итальянском, немецком, датском, румынском, венгерском, турецком и славянских языках)». При этом все военнопленные (за исключением чинов турецкой армии) имели право отправить до 2 писем и до 4 открыток в месяц.
Российское общество и помощь военнопленным
К лету 1915 года о Московском отделении Особого комитета Российского общества Красного Креста стало известно не только в России, но и за рубежом.
В него стали поступать сотни тысяч обращений из лагерей Германии и Австро-Венгрии, а также от родственников военнопленных из разных городов и местечек европейской части России, Средней Азии и Сибири.
Сообщения были примерно следующего характера.
Телеграмма Томского городского комитета от 8 марта 1915 года (по старому стилю): «Возможно или нет через вас отправить пищевые продукты, в частности, сухари, русскому комитету в Стокгольме для русских военнопленных, находящихся в Германии. Если эта помощь нашим войскам осуществима без риска конфискации продуктов германским правительством, население Тюмени и уезда горячо откликнется на ваш призыв. Телеграфируйте ответ».
В русском обществе существовали разные мнения насчёт помощи военнопленным.
Вот две основные позиции против помощи из России:
1. Материальное содержание русских военнопленных должно производится из экономических ресурсов страны противника, ибо любая, даже самая незначительная материальная помощь военнопленным, поступившая из России, лишь усиливает экономические ресурсы Германии и облегчает ей ведение войны.
2. Ассигнования на улучшение быта военнопленных очень рискованны, так как «могут вызвать у слабонервных элементов нашей армии представления, что государство снисходительно относится к таким нежелательным явлениям, как сдача в плен здоровых солдат…».
Тем не менее на совещании Московской городской думы и комиссии гласных представителей городской думы от 10 июня 1915 года постановили:
«…ассигновать в распоряжение состоящего при Московском городском управлении Комитета помощи военнопленным и застигнутым войной за границей пятьсот тысяч рублей на развитие его деятельности по облегчению положения русских военнопленных… Просить городского голову обратить внимание военного министра, председателя Гос. думы, а равно и других должностных лиц на необходимость улучшения русских военнопленных…».
С 31 октября по 1 ноября 1915 года в Москве прошёл сбор средств под лозунгом «Москва – русским военнопленным». Собрали около 100 000 рублей. Отметим: в 1915 году килограмм хлеба стоил 5−6 копеек, говядина и баранина – примерно по 25 копеек за килограмм. Гусь стоил 85 копеек, утка – 40, курица – 30, куропатка – 15.
Положение в Германии
Немецкий Красный Крест оказывал посильную помощь своим согражданам, находящимся в лагерях разных стран. В некоторых немецких городах выпускали даже специальный орден для активных помощников Красного Креста. Например, в Гейдельберге такой орден выпускался в золотом и цинковом исполнении в виде креста с надписью «Für Kriegstätigkeit dankbarst überreicht – Weihnachten 1918 vom Roten Kreuz Heidelberg» («В благодарность за военную деятельность. Рождество 1918 года. От Красного Креста города Хайдельберга»).
Экономика городов была перестроена на военные рельсы. Конкретные цифры можно найти, например, в истории мюнхенской скотобойни, одной из крупнейших в довоенной Германии. Эта история позволяет проследить, как уменьшалось снабжение населения в связи с оказанием помощи фронту и военнопленным. Смертность из-за голода, особенно среди детей, увеличилась тогда почти на 40%.
Семьи организовывали общества для доставки писем и посылок, искали родных и знакомых в разных странах, чтобы установить контакты с попавшими в плен родственниками.
Немецкие историки признают весомый вклад русских и других военнопленных в экономику военной Германии – за счёт выполнения разного рода работ, в основном сельскохозяйственных.
Что касается самой армии, то настроения в ней уже с 1916 года были далеки от победных. Немецкий историк Давид Стевенсон (David Stevenson) приводит выдержки из распространённого в армейских подразделениях сообщения «Anzeichen sinkender Moral und Disziplin» о падении нравственности и дисциплины. И связывает эти данные с тем, что уже в 1918 году, за короткое время до массового возвращения немецких пленных домой, многие из них «не боролись за жизнь до последнего», ибо «число разочаровавшихся стало слишком большим».
Бытовые зарисовки
Свидетельствами тех тяжёлых дней стали не только письма и дневниковые записи, но и зарисовки быта военнопленных, изображения казарм, в которых они содержались. Они передают атмосферу жизни и настроения людей, живших в неволе, голодных и оторванных от родных и близких. В этом смысле знаменитая «Сталинградская мадонна», нарисованная в окопах под Сталинградом в рождественский вечер 1942 года немецким полевым врачом Куртом Ройбером (Kurt Reuber), ничем не лучше рисунка «Weihnachten» сделанного неизвестным немецким солдатом в русском плену во время Первой мировой войны.
Этот рисунок нашёл в семейном архиве читатель газеты «Münchner Merkur» Томас Паулюс (Thomas Paulus) и прислал его в редакцию. Я долго вглядывался в него. Солдат (или офицер?) нарисовал не военную сцену, а что-то из обыденной жизни. Но эта жизнь дана в представлении страдающего человека. Рукой художника изображены несчастный человек и голодная собака, над которыми кружит вороньё. И непонятно, то ли человек делится с собакой последним кусочком хлеба, то ли пытается забрать у животного остатки пищи. Вряд ли можно более доходчиво передать состояние души военнопленного, к какой бы армии он ни принадлежал и в какой бы стране ни оказался в неволе.
Балканский театр военных действий Первая мировая война … Википедия
Плакат Первой мировой войны. Ноябрь 1914 года. Красноярский краеведческий музей. Красноярск в годы Первой мировой войны Содержание 1 Мобилизация … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Восточный фронт. Восточный фронт Первая мировая война … Википедия
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности … Википедия
Марш пленных немцев по Москве, плененных в ходе Операции Багратион Военнопленные в СССР во время Второй мировой войны категория военнослужащих вермахта и … Википедия
Содержание 1 Предпосылки Второй мировой войны 2 Политика ремилитаризации Германии … Википедия
Участники Второй мировой войны. Участники Второй мировой войны государства, принимавшие участие во Второй мировой войне. Всего во Второй мировой войне участвовало 62 государства из 73 существовавших на тот момент независимых государств. 11… … Википедия
История Швейцарии Швейцария до объединения (1291) Доисторическая Швейцария … Википедия
Военный мемориал в честь участников Первой мировой войны в Брокен Хилл, штат Новый Южный Уэльс. Австралия вступила в … Википедия
История Болгарии … Википедия
Книги
- Под охраной русского великодушия. Военнопленные Первой мировой войны в Саратовском Поволжье (1914-1922)
- Под охраной русского великодушия. Военнопленные Первой мировой войны в Саратовском Поволжье , Калякина Александра Викторовна. Книга Александры Калякиной подробно рассказывает о пребывании военнопленных в период Первой мировой войны в Саратовском Поволжье, всесторонне и целостно освещаямногие острые вопросы данного…
- Под охраной русского великодушия Военнопленные Первой мировой войны в Саратовском Поволжье 1914-1922 , Калякина А.. Книга Александры Калякиной подробно рассказывает о пребывании военнопленных в период Первой мировой войны в Саратовском Поволжье, всесторонне и целостно освещаямногие острые вопросы данного…
Военнопленные-славяне в России в годы Первой мировой войны
Аннотация
В статье предпринята попытка представить историю создания российскими властями национальных формирований из военнопленных славян германской и австро-венгерской армий — чехов, словаков, поляков, хорватов, сербов и др., так как из более чем 2,2 млн солдат и офицеров противника, взятых русскими войсками в плен, они составляли свыше половины, значительная их часть сдалась в русский плен добровольно.
Ключевые слова
Первая мировая война; военнопленные-славяне в России; лагеря для военнопленных; национальные воинские формирования из военнопленных-славян
Шкала времени – век
XX
Библиографическое описание:
Базанов С.Н. Военнопленные-славяне в России в годы Первой мировой войны // Труды Института российской истории. Вып. 11 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. Ю.А. Петров, ред.-коорд. Е.Н.Рудая. М., 2013. С. 171-184.
Текст статьи
С.Н. Базанов
ВОЕННОПЛЕННЫЕ СЛАВЯНЕ В РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В историю Второй мировой войны, а для нашего народа Великой Отечественной, прочно вошло понятие «власовцы» по имени генерал-лейтенанта А.А. Власова, сдавшегося в плен и перешедшего на службу гитлеровской Германии. По его инициативе была создана из советских военнопленных так называемая Русская освободительная армия (РОА), предназначенная для «освобождения народов России от сталинского режима».
В Первую же мировую войну было немыслимо, чтобы российский военнопленный стал воевать в составе германской или австро-венгерской, а уж тем более турецкой армии против своих соотечественников «с целью борьбы с самодержавием». Наш солдат остался верен присяге. Но его противники — одетые в солдатские шинели славяне армий германского блока — массами сдавались в русский плен. Многие из них, будучи в плену, обращались с просьбой к нашему командованию зачислить их в состав русской армии для участия «в борьбе за освобождение славянских народов от австро-германского порабощения». Почему это произошло?
Первая мировая война стала поворотным событием, радикально изменившим ход и характер исторических процессов в Европе, открыла последующую эпоху войн и социальных катаклизмов. Несомненно, крупным острым кризисом, ускорившим ее развязывание, явились Балканские войны 1912—1913 гг., перекроившие политическую карту Балканского полуострова. Они резко изменили расстановку сил больших и малых государств в этом неспокойном регионе и до крайности углубили их противоречия.
Сербия, отношения которой с Австро-Венгрией еще в начале XX в. были полны конфликтов, значительно увеличила свою территорию. Получив общую границу с Черногорией, Сербия в результате преградила путь для дальнейшей экспансии Австро-Венгрии в глубь Балканского полуострова. Славянское население Боснии, Хорватии и Герцеговины, находившееся под властью Австро-Венгрии, рассчитывало на помощь Сербии в борьбе за свое национальное освобождение.
За балканскими государствами Сербией и Черногорией стояли великие державы. Естественно, любой, даже самый незначительный, конфликт на Балканском полуострове затрагивал их интересы. Выступление Австро-Венгрии против Сербии неизбежно вело к войне с Россией, кровно заинтересованной в упрочении положения братского православного государства на Балканах. Однако в войну между Россией и Австро-Венгрией, если таковая возникнет, не могли не вмешаться их союзники по военным блокам — страны Антанты и Германия.
Таким образом, любой конфликт на Балканском полуострове неизбежно вел к общеевропейскому и мировому. Как известно, поводом для него послужило сараевское убийство 15 (28) июня 1914 г., резко обострившее отношения между Сербией и Австро-Венгрией. Последняя решила использовать этот инцидент для нападения на Сербию и через месяц, подстрекаемая германским императором Вильгельмом II, объявила ей войну. Желая помочь братьям-славянам, российский император Николай II объявил мобилизацию. В ответ на это Германия предъявила России ультиматум, который, как известно, остался без ответа. В результате 19 июля (1 августа) Германия, а 24 июля (6 августа) Австро-Венгрия объявили войну России.
Николай II в знаменитых Высочайших манифестах от 20 и 26 июля (2 и 8 августа) четко обозначил причины вступления нашей страны в войну — защита территории Отечества, его чести, достоинства, положения России среди великих держав, а также защита единокровных и единоверных братьев-славян. Так, первый Высочайший манифест Николая II торжественно провозглашал:
«Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особой силой пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ сербского правительства, отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда.
Вынужденные в силу создавшихся условий принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью и достоянием Наших подданных, прилагая все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров.
Среди дружественных сношений союзная Австрии Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры отнюдь не имеют враждебных ей целей, стала домогаться немедленной их отмены и, встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну.
Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди великих держав».
Второй манифест был более эмоциональным:
«Ныне Австро-Венгрия, первая зачинщица Mиpoвой смуты, обнажившая посреди глубокого мира меч против слабейшей Сербии, сбросила с себя личину и объявила войну не раз спасавшей ее России.
Силы неприятеля умножаются: против России и всего славянства ополчились обе могущественные немецкие державы. Но с удвоенною силою растет навстречу им справедливый гнев мирных народов и с несокрушимою твердостью встает перед врагом вызванная на брань Россия, верная славным преданиям своего прошлого.
Видит Господь, что не ради воинственных замыслов или суетной Mиpcкoй славы подняли мы оружие, но ограждая достоинство и безопасность Богом хранимой нашей Империи, боремся за правое дело. В предстоящей войне народов мы не одни: вместе с нами встали доблестные союзники наши, также вынужденные прибегнуть к силе оружия, дабы устранить, наконец, вечную угрозу германских держав общему миру и спокойствию.
Да благословит Господь Вседержитель наше и союзное нам оружие и да поднимется вся Россия на ратный подвиг с железом в руках, с крестом в сердце».
Вскоре в войну были втянуты многие государства, и она приняла мировой характер. Но славянский вопрос на протяжении всей войны был одним из первостепенных факторов, а в конце ее — способствовавшим распаду Австро-Венгерской империи.
По замыслу германо-австрийских правящих кругов начавшаяся Первая мировая война должна была стать «могилой для славянских народов». Не подлежит сомнению, что победа германского блока на многие годы закрепила бы угнетение как славянских народов Австро-Венгрии и Германии, так и вскоре оккупированных ими Сербии и Черногории. Но агрессивным замыслам Австро-Венгрии и Германии не суждено было сбыться. Россия, единственная великая православная держава, сорвала германский план «молниеносной войны».
Начало спровоцированной Германией Первой мировой войны затронуло такие струны национального самосознания нашего народа, что на время царский режим даже получил кредит доверия со стороны российского общества, тем более что только он мог организовать отпор врагу. И это произошло несмотря на то, что не забылись не столь уж давние кровавые события Первой русской революции 1905—1907 гг. Русские солдаты ощущали себя частью славянства. Они шли на защиту братьев-славян и своей земли. Да и отправлялись они на фронт под звуки нового военного марша «Прощание славянки», созданного в 1912 г. русским капельмейстером штабс-капитаном Василием Агапкиным.
Известный военный историк и теоретик генерал-лейтенант профессор Н.Н. Головин, будучи в эмиграции, издал ряд книг, в которых пытался воссоздать подлинную картину начала той войны. Давая характеристику патриотического подъема, ярко вспыхнувшего в те судьбоносные июльские дни 1914 г., он писал:
«Все, кто был свидетелем войны России с Японией, не может быть пораженным огромным различием в народных настроениях в 1904 г. ив 1914 г.
Первым стимулом, толкавшим все слои населения России на бранный подвиг, являлось сознание, что Германия сама напала на нас. Миролюбивый тон русского Правительства по отношению к немцам был широко известен, и поэтому нигде не могло зародиться сомнений, подобных тем, какие имели место в Японской войне. Угроза Германии разбудила в народе социальный инстинкт самосохранения.
Другим стимулом борьбы, казавшимся понятным нашему простолюдину, явилось то, что эта борьба началась из необходимости защищать право на существование единокровного и единоверного Сербского народа. Это чувство отнюдь не представляло собой того “панславянизма”, о котором любил упоминать Кайзер Вильгельм, толкая австрийцев на окончательное поглощение сербов. Это было сочувствие к обиженному младшему брату. Веками воспитывалось это чувство в русском народе, который за освобождение славян вел длинный ряд войн с турками. Рассказы рядовых участников различных походов этой вековой борьбы передавались из поколения в поколение и служили одной из любимых тем для собеседования деревенских политиков. Они приучили к чувству своего рода национального рыцарства. Это чувство защитника обиженных славянских народов нашло свое выражение в слове “братушка”, которым наши солдаты окрестили во время освободительных войн болгар и сербов, и которое так и перешло в народ. Теперь вместо турок немцы грозили уничтожением сербов — и те же немцы напали на нас. Связь обоих этих актов была совершенно ясна здравому смыслу нашего народа» .
Уже то обстоятельство, что немцы первыми объявили нам войну, способствовало формированию ее восприятия в народных массах как войны отечественной, направленной на отражение вражеской агрессии и на защиту братьев-славян. Повсюду в стране проходили молебны «о даровании победы над вероломным и коварным врагом», а в городах — шествия и манифестации, особенно мощные в Санкт-Петербурге и Москве.
Ведя в одиночку на своем огромном Восточном фронте боевые действия против Австро-Венгрии, Германии, ас 20 октября (2 ноября) еще и Турции, Россия, тем не менее, уже в первые месяцы войны в Галицийской битве нанесла серьезные поражения войскам АвстроВенгрии, глубоко продвинувшись на ее территорию. Русская армия несла освобождение от австрийского гнета населявшим Галицию славянским народам. А спустя два года после знаменитого Брусиловского прорыва Австро-Венгрия уже была поставлена на грань военной катастрофы.
Успехи русского оружия вселяли надежду порабощенным славянским народам. Они надеялись, что Австро-Венгерская империя не выдержит ударов войны, что будут созданы благоприятные условия для создания независимых славянских государств. Поэтому славяне — чехи, словаки, поляки, хорваты, сербы, украинцы, русины, словенцы и др., составлявшие значительную часть населения АвстроВенгрии, начали с первых же дней войны вести борьбу за национальную независимость. Эта борьба принимала различные формы.
Так, чехи и словаки всеми способами старались избежать мобилизации в австро-венгерскую армию, во многих сформированных из них воинских частях, отправляемых на Восточный фронт, вспыхивали волнения. Естественно, это сильно снижало боеспособность австро-венгерской армии. Напомним: в ее рядах числились 17,5% одних только чехов и словаков, а в целом доля славян составляла 45,2% (10,2% поляков, 7,5% сербов и хорватов, 7,4% русинов, 2,6% словенцев) .
Глубоко символично, что первые братания на Восточном фронте произошли именно между солдатами-славянами противоборствующих армий. Это случилось на самый большой православный праздник — Святую Пасху в апреле 1915 г. Причем русское командование в те дни не слишком этому препятствовало. Эти первые братания, шедшие из глубин славянской души, не имели ничего общего с политизированными братаниями 1917 г., организованными зачастую большевиками и австро-германским командованием и способствовавшими падению дисциплины, а в дальнейшем развалу русской армии.
В то же время на Восточном фронте чешские и словацкие солдаты, не желая воевать за Австро-Венгрию, большими группами сдавались в русский плен. Добровольная сдача в плен приняла настолько массовый характер, что уже весной 1915 г., как известно, дело дошло до перехода на сторону русских целых воинских частей. Так, 3 (17) апреля, в период Карпатской операции добровольно перешел на нашу сторону 28-й Пражский полк. Как отмечалось в донесении, поступившем тогда в Ставку Верховного главнокомандующего, «28-й (Пражский. — С.Б. ) не обстрелял направленные начальником штаба во фланг наши части — и сдался целиком, не причинив русским никаких потерь» .
В мае того же года в районе р. Сан произошла массовая сдача в русский плен свыше 1500 бойцов 36-го Младоболеславского полка. Затем последовал массовый переход на нашу сторону большей части 21-го Чаславского, части 13-го Оломуцкого ополченского полков. Более мелкими группами перебегали к русским солдаты других чешских полков. Это заставило командование австро-венгерской армии переформировать все чешские части и распределить чехов и словаков мелкими партиями по другим полкам.
Напомним: из 2,2—2,3 млн солдат и офицеров противника, взятых русской армией в плен (это, кстати, наиболее устоявшаяся в нашей справочной литературе цифра), немцы, например, составляли всего около 190 тыс., а остальные 2 млн составляли военнослужащие Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. Из этого числа австрийцев было около 450 тыс., венгров — свыше полумиллиона, турок — около 63 тыс., остальные военнопленные были славянами . Например, по подсчетам С.Н. Васильевой, их было 670—830 тыс. человек: 200— 250 тыс. чехов и словаков, приблизительно столько же сербов, хорватов и словенцев, 150—200 тыс. поляков, 120—130 тыс. украинцев . Таким образом, каждый третий—четвертый военнопленный являлся славянином. И, как уже отмечалось, довольно значительная их часть сдалась в русский плен добровольно.
Естественно, подобная ситуация, сложившаяся уже в первые месяцы войны, не могла не обратить на себя внимание царского правительства и военных властей. К тому же цель проводимой ими политики по отношению к военнопленным-славянам определялась идеологическим обоснованием Второй Отечественной войны (как она в то время именовалась в официальной пропаганде), т.е. войны освободительной, ведущейся против австрийского и германского порабощения славянства. Для царского правительства было также крайне важно представить Россию в глазах славянских народов Австро-Венгрии и Германии как освободительницу.
Так, поначалу негласно, сложилось столь различное отношение царского правительства, военных властей, да и населения в целом к военнопленным — славянам и неславянам. В связи с этим в первые месяцы войны предполагалось их территориальное размещение по национальному признаку и подданству. Например, военнопленные германской армии должны были отправляться в лагеря Восточной Сибири, а австро-венгерской — Западной Сибири и Средней Азии, где климат мягче. Необходимо отметить, что от этого плана пришлось отказаться ввиду трудностей, возникших с его реализацией. К тому же, как уже отмечалось, пленных австро-венгерской армии было в 10 раз больше, чем германской.
Следует особо подчеркнуть: национальный принцип (славяне и неславяне) неуклонно претворялся в жизнь в течение всей войны. Уже на сборных пунктах военнопленных-славян отделяли от австрийцев, венгров и немцев, эшелоны с которыми следовали в районы европейского, сибирского и дальневосточного Севера. Представителей же славянских национальностей отправляли в европейскую часть страны (в основном в центральные и южные губернии) и в Западную Сибирь. Однако лагерей, где бы содержались исключительно славянские или неславянские военнопленные, не создали. Как показал ряд исследований, в зависимости от местоположения лагеря в нем лишь превалировали представители той или иной национальности. Так, по материалам переписи, проведенной в Омском военном округе в феврале 1915 г., 68% военнопленных составляли славяне, а только около 10% приходилось на немцев, венгров и румын .
К началу 1917 г. в России было создано более 400 лагерей для военнопленных. Территориально они распределялись следующим образом. В пределах Московского военного округа находилось 128 лагерей (где содержалась 321 тыс. человек), Казанского — 113 (285 тыс. человек), Омского — 28 (199 тыс. человек), Туркестанского — 37 (155 тыс. человек), Приамурского — 5 (50 тыс. человек). В лагерях Минского военного округа находилось 78 тыс. военнопленных, Киевского — 406 тыс., Кавказского — 80 тыс., Одесского — 217 тыс., в Области войска Донского — 76 тыс. При этом в европейкой части России находились многочисленные мелкие лагеря, в которых содержались от 2 до 10 тыс. человек, в Сибири — крупные, где одновременно пребывали до 35 тыс. военнопленных .
Как видно из приведенных цифр, размещение военнопленных по территории страны было неравномерным. И если в конце 1914 г. — начале 1915 г. их направляли в основном в Западную Сибирь и на Дальний Восток, то с конца 1915 г. стали размещать в европейской России. Это объяснялось быстрым увеличением числа военнопленных и необходимостью их использования на сельскохозяйственных работах. Отметим, что в течение всей войны лагеря для военнопленных подчинялись одному ведомству — Главному управлению Генерального штаба, находившемуся в Петрограде.
Как уже отмечалось, военнопленные-славяне в отличие от неславян пользовались значительными льготами. Славян в основном старались размещать в центральных и южных губерниях с благоприятными климатическими условиями, направляли на сельскохозяйственные работы, в то время как неславян — в шахты, на строительство, дорожные работы и т.д. Военнопленным офицерам славянам предоставляли свободное времяпрепровождение, а солдатам — возможность совершать воскресные прогулки. Все они могли также общаться с соотечественниками. Напомним: в те годы в России с разрешения властей активно действовали многочисленные славянские общества, землячества, представители которых часто посещали лагеря для военнопленных, распространяли свои брошюры, газеты и листовки, вели антигерманскую и антиавстрийскую агитацию, а также занимались благотворительной деятельностью.
Все это заметно влияло на отношение военнопленных-славян к войне. Многие из них выражали желание с оружием в руках отстаивать независимость своей родины. Подчеркнем: на такой шаг могли пойти лишь подлинные патриоты. Ведь в случае попадания в плен их ждал не лагерь для военнопленных, а трибунал со всеми вытекающими последствиями. И хотя использование таких добровольцев на фронте являлось грубым нарушением принципов Гаагской конвенции 1907 г., военные власти шли им навстречу, так как в глазах российского общества это придавало ведущейся войне освободительный характер .
Еще в самом начале войны в составе русской армии начали формировать особые национальные подразделения. Так, начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии Н.Н. Янушкевич 14 (27) августа 1914 г., разъясняя цель создания Чешской дружины, писал главнокомандующему армиями Юго-Западного фронта генералу от артиллерии Н.Н. Иванову: это «производится главным образом из политических соображений, имея в виду, что при действиях наших войск в пределах Австрии части эти разобьются на отдельные партии, дабы стать во главе чешского движения против Австрии» .
Здесь следует пояснить, что первоначально Чешская дружина формировалась из добровольцев чехов и словаков, проживавших в России. По разным подсчетам, чешско-словацкая диаспора в нашей стране к кануну Первой мировой войны составляла от 70 до 100 тыс. человек. Однако это были люди в основном гражданских профессий, а многие были вообще не пригодны к строевой службе. Поэтому уже осенью 1914 г. военным командованием был поднят вопрос о пополнении Чешской дружины военнопленными-добровольцами чешской и словацкой национальностей.
17 (30) сентября из штаба главнокомандующего армиями ЮгоЗападного фронта начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу от инфантерии Н.Н. Янушкевичу пришла телеграмма, где подчеркивалось, что, как выяснило фронтовое командование, «со стороны Верховного главнокомандующего возражений против принятия в состав чехов-военнопленных (Чешской дружины. — С.Б. ) сообщаю, что Его Императорское Высочество препятствий к означенному приему не видит» .
Вскоре, 2 (15) декабря, было получено распоряжение Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича (Младшего), разрешавшее «поступление [в] Чешскую дружину, сформированную в Киеве, также желающих чехов-военнопленных, причем такой прием признается возможным допустить тотчас по взятии в плен» . После этого распоряжения военнопленные-добровольцы чешской и словацкой национальностей стали основным источником пополнения этой воинской части.
Следующий наиболее крупный контингент военнопленных-славян составляли югославяне (сербы, хорваты, словенцы и др.) — солдаты и офицеры австро-венгерской армии, захваченные в плен либо добровольно сдавшиеся русским, так как они не желали, так же как чехи и словаки, воевать за интересы габсбургской монархии.
Военнопленные-югославяне оказались разбросанными почти во всей территории Российской империи. В числе других австро-венгерских военнослужащих они находились в лагерях, расположенных как в европейской России, так и в Западной Сибири и Средней Азии. Подчеркнем: довольно большое число военнопленных-югославян оказалось на территории Украины, особенно в районе Одессы, где развернулось формирование сербских добровольческих частей (Сербский отряд). Первоначально запись добровольцев из их числа преследовала цель пополнить поредевшие ряды сербской армии после тяжелых боев с Австро-Венгрией, но уже с конца 1915 г., после разгрома сербской армии и оккупации Сербии австро-венгерскими войсками, началось формирование добровольческих частей из военнопленных югославян с целью их использования в составе русской действующей армии. По просьбе сербского правительства в изгнании эти воинские формирования стали называться сербскими, хотя в их составе были также хорваты, словенцы и представители других югославянских народов .
Следует отметить, что в первые годы войны создание подобных национальных формирований шло довольно медленно. Россия еще не испытывала нужды в людских ресурсах для фронта. Их нехватка начала сказываться после кровопролитных сражений 1915 г., когда германский блок перенес основные усилия на Восточный фронт с целью вывода России из войны.
8 (21) апреля 1916 г. сменивший Н.Н. Янушкевича новый начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии М.В. Алексеев обратился к Николаю II с письменным докладом, где отмечал: правление Союза чешско-словацких обществ ходатайствует перед военными властями об освобождении военнопленных чехов и словаков, «доказавших свою преданность славянской идее и имеющих поручительство чешско-словацкой организации», с целью более широкого и целесообразного использования их, главным образом для нужд действующей армии. По мнению М.В. Алексеева, первоначально следовало освободить бывших военнослужащих 28-го Пражского и 36-го Младоболеславского полков, добровольно сдавшихся в русский плен, а также славян-беженцев из Австро-Венгрии, ушедших с отступавшими частями русской армии в 1915 г., а также других славян, за лояльность которых поручатся славянские общества и землячества. На все изложенное М.В. Алексеевым царь ответил «принципиальным согласием» .
Вскоре, 5 (18) июня того же года, военный министр генерал от инфантерии Д.С. Шуваев также обратился к Николаю II с письменным докладом, где, ссылаясь на положительную резолюцию монарха на докладе М.В. Алексеева, поднял вопрос об освобождении военнопленных-славян, «за полную лояльность которых в отношении России ручаются легализованные у нас общества славян» . Выработанный к тому времени военными властями проект предусматривал их перевод в разряд «трудообязанных», привлечение к работам без права ухода и обязательный надзор за ними. Все эти вопросы были всецело в компетентности военных властей, заработную же плату освобожденным на таких условиях военнопленным-славянам должно было установить царское правительство. Однако всякое участие славянских обществ здесь полностью исключалось .
27 июля (9 августа) Николай II вторично выразил согласие с проектом, который передали на рассмотрение «Особому совещанию по объединению всех усилий по снабжению армии и флота и организации тыла», а затем специальному совещанию при Главном управлении Генерального штаба, кому, как уже отмечалось, подчинялись лагеря для военнопленных. Отметим, что этот проект, хотя и постоянно дорабатывался, все же так и не был утвержден.
После Февральской революции пришедшее к власти Временное правительство продолжило политику царских властей по отношению к военнопленным-славянам. 30 июня (13 июля) 1917 г. военный и морской министр Временного правительства А.Ф. Керенский утвердил «Правила, устанавливающие особые льготы для военнопленных чехов, словаков и поляков». Правила разрешали переписку с военнопленными в других лагерях, чешско-словацкими и польскими общественными организациями и частными лицами, предоставление работы по специальности, получение литературы на родном языке, создание касс взаимопомощи и библиотек, совместное нахождение в одном лагере братьев и других родственников. Офицерам и вольноопределяющимся даже разрешалось вступать в брак с российскими женщинами и жить на частных квартирах .
Временное правительство также весьма активно содействовало созданию национальных воинских формирований из военнопленных-славян, начало которому положили еще, как ранее отмечалось, царские власти. Так, сформированная в 1914 г. вышеупомянутая Чешская дружина в феврале 1916 г. была преобразована в стрелковый полк, затем в бригаду, в июне 1917 г. — в дивизию, а в сентябре — в Отдельный Чешско-Словацкий корпус численностью около 45 тыс. солдат и офицеров. Командиром его в октябре назначили русского генерал-майора В.Н. Шокорова, а комиссаром — заместителя председателя российского филиала Чехословацкого национального совета П. Макса.
В январе 1917 г. в Белгороде был сформирован Польский запасный стрелковый полк численностью около 16 тыс. человек. Тогда же на Юго-Западном фронте была создана 1-я Польская стрелковая дивизия. Впоследствии ее пополнили солдаты Польского запасного стрелкового полка. 23 июля (5 августа) Верховный главнокомандующий генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов назначил генерал-лейтенанта И.Р. Довбор-Мусницкого командиром 1-го Польского корпуса легионеров, основой которого стала 1-я Польская стрелковая дивизия. Штаб корпуса находился в Быхове Могилевской губернии. К октябрю в составе корпуса уже находились три пехотных дивизии, части кавалерии и артиллерия, а общая его численность достигла почти 25 тыс. солдат и офицеров.
В 1915 г. на базе Сербского отряда, о котором говорилось ранее, были сформированы две дивизии из числа военнопленных, сведенные в 1917 г. в Югославянский добровольческий корпус. Штаб его находился в Одессе, командиром был назначен генерал сербской армии М. Живкович. К октябрю 1917 г. корпус уже насчитывал 30 тыс. человек , а все вместе три указанных корпуса — не менее 100 тысяч. Создавались также и другие, более мелкие, части и подразделения из военнопленных-славян. Таким образом, каждый седьмой—восьмой военнопленный-славянин добровольно вступил в воинские формирования в составе русской армии, чтобы с оружием в руках бороться за независимость своей Родины.
Идеологическая политика в отношении военнопленных в послеоктябрьский период в корне отличалась от проводимой царским и Временным правительствами. Советская власть не делила их на славян и неславян. Национальную направленность сменила классовая, отвечавшая как внешнеполитическим, так и внутриполитическим целям большевистской партии.
Кроме того, Совет народных комиссаров вскоре запретил дальнейшее создание национальных воинских формирований из военнопленных-славян, а уже созданные должны были подлежать расформированию и демобилизации. Так, в январе 1918 г. командованию Отдельного Чешско-Словацкого корпуса пришлось просить правительство Франции об официальном переходе его военнослужащих на службу во французскую армию, а также договориться с советским правительством о переброске корпуса через Владивосток на Западный (Французский) фронт. Однако, как мы знаем, этим планам не суждено было сбыться: 25 мая 1918 г. произошло вооруженное антибольшевистское выступление частей и соединений корпуса, эшелоны которого стояли вдоль линии железных дорог от Пензы до Иркутска, сыгравшее огромную роль в Гражданской войне. Только в феврале 1920 г. между правительством РСФСР и командованием корпуса было подписано соглашение о перемирии, гарантирующее эвакуацию чехословацких легионеров из советской России. Последние части корпуса выехали на Родину в сентябре 1920 г. через Владивосток.
Не менее трагично сложилась дальнейшая судьба 1-го Польского корпуса легионеров. Так, за отказ командования корпуса выполнить декрет советской власти о демократизации армии советское командование Западного фронта, в тыловом районе которого располагались части и соединения корпуса, издало в январе 1918 г. приказ о его разоружении, расформировании и демобилизации. Однако командир корпуса генерал-лейтенант И.Р. Довбор-Мусницкий не подчинился этому приказу, за что и он, и корпус были объявлены советской властью вне закона. После ряда боев с советскими войсками части корпуса отступили в сторону Минска и 20 февраля заняли город. На следующий день в Минск вступили германские войска. Польским частям по соглашению с германским командованием было разрешено временно остаться на территории Белоруссии, ав мае 1918 г. И.Р. Довбор-Мусницкий под нажимом немцев отдал приказ о расформировании корпуса.
Тяжелые испытания выпали и на долю Югославянского добровольческого корпуса. Осенью 1917 г. его штаб и 1-я дивизия были переброшены из Одессы в Архангельск, откуда частично отправлены на Салоникский фронт, а подразделения, прибывшие в Архангельск позже, находились в нем до конца Гражданской войны. Группа же оставшихся в Одессе солдат корпуса в конце года добровольно вступила в 1-й интернациональный отряд Красной гвардии, и находившийся там же запасный батальон корпуса тоже перешел на сторону советской власти. Тогда же из части солдат и офицеров корпуса в Екатеринославе (Днепропетровск) был создан 1-й Сербский советский революционный полк. Дислоцировавшийся в Киеве югославский ударный батальон в начале 1918 г. был переформирован в 1-й Югославский коммунистический полк. Некоторые части и соединения бывшего корпуса участвовали на стороне антибольшевистских сил в Гражданской войне в различных регионах России (Поволжье, Сибирь, Дальний Восток).
По-разному сложилась судьба военнопленных-славян, не вступивших в национальные воинские формирования. Некоторые из них приняли участие в Гражданской войне в составе национальных частей Красной Армии, другие воевали в различных антисоветских вооруженных формированиях. Большинство же военнопленныхславян не участвовало в Гражданской войне и ждало возвращения на родину. Этот процесс начался в 1919 г. и продолжался до конца 1922 г.
СНОСКИ оригинального текста
См., например: Киган, Дж . Первая мировая война: [пер. с англ.]. — М., 2002. — С. 193, 194; Степанов, А.И., Уткин, А.И . Всероссийская империя и СССР в мировых войнах. — М.; Краснодар, 2005. — С. 13.
Цит. по: Петров, А.А . Становление чешско-словацких частей в составе Российской армии в 1914—1917 гг. // Забытая война и преданные герои. — М., 2011. — С. 238.
Участие югославских трудящихся в Октябрьской революции и гражданской войне в СССР: сб. документов и материалов. — М., 1976. — С. 8.
Лисецкий, А.М . О положении военнопленных в России после победы Февральской революции // Участие трудящихся зарубежных стран в Октябрьской революции. — М., 1967. — С. 117.
Великая Октябрьская социалистическая революция: энциклопедия. — 3-е изд., доп. — С. 410, 411, 583, 600.
Нас пугают падением на Землю огромных метеоритов, жуткими извержениями вулканов, землетрясениями, ураганами, цунами. Каждый из этих катаклизмов может сопровождаться большими человеческими жертвами и разрушениями. Но даже вместе взятые, эти гипотетические катаклизмы не смогут тягаться с теми жертвами и разрушениями, которые имели место в первой половине XX века. В тот период нашу планету потрясли две глобальные военные катастрофы. Они унесли жизни десятков миллионов людей, а разрушению были подвержены не отдельные города, острова и районы, а целые страны.
Военные катастрофы назвали Первой и Второй мировыми войнами. Сопровождались они не только нескончаемой чередой человеческих жертв, но и несчётным количеством изломанных судеб. Дети теряли родителей, а родители теряли детей, жёны бросали вернувшихся с войны безруких и безногих мужей, мужья находили на фронте подруг и бросали жён. Жуткие войны принесли людям одно сплошное горе. И среди всего этого глобального кошмара в наиболее благоприятной ситуации оказались пленные.
Попавшие в плен русские солдаты
Однако здесь надо понимать, что плен в Первую мировую войну мало чем походил на плен во Вторую мировую войну. Первый был более гуманным, так как базировался на решениях первой и второй Гаагских конвенций, имевших место в 1899 и 1907 годах. Эти конвенции отразили разработанные международно-правовые нормы и принципы, касающиеся законов и обычаев войны. Но дело даже не в их разработке, а в том, что все эти нормы и принципы неукоснительно соблюдались.
В 1929 году состоялась Женевская конвенция об обращении с военнопленными. Она заметно усовершенствовала решения Гаагских конвенций, так как базировалась на опыте Первой мировой войны. В Женеве более чётко регламентировали такие вопросы как взятие в плен, эвакуацию в тыл, содержание военнопленных в лагерях, их труд, внешние связи, отношения с победителями, окончание плена.
Однако во время Второй мировой войны некоторые гуманные решения или вообще не соблюдались, или соблюдались частично. Особенно это касалось советских военнопленных, попавших в немецкий плен во время Великой Отечественной войны.
В Женевской конвенции 1929 года запрещались репрессии и коллективные наказания в отношении военнопленных. Строго регламентировались работы военнопленных. Обговаривались представители, в обязанности которых входил контроль за содержанием попавших в плен. В отношении советских офицеров и солдат ничего этого не соблюдалось.
Но не будем концентрировать своё внимание на Второй мировой войне, так как известно о ней очень много. Давайте поговорим о том, что представлял собой плен в Первую мировую войну. О глобальном военном конфликте 1914-1918 годов информации гораздо меньше, чем о конфликте 1939-1945 годов, а имеющиеся данные носят противоречивый характер. Дело тут в том, что каждая страна, участвовавшая в войне, составляла свои отчёты и оперировала своими цифрами. И они во многом не совпадали с отчётами и цифрами других стран.
Более-менее точной является цифра, характеризующая общее количестве военнопленных. Их было примерно 8 млн. человек. Из них офицеров и солдат Российской империи около 2,4 млн. человек. Немецких солдат попало в плен около миллиона. В общей сложности страны Антанты потеряли пленными 4 млн. человек. А Центральные державы во главе с Германией 3,5 млн. военнослужащих.
Эти массы людей содержались в лагерях для военнопленных. И что представляли собой условия содержания в таких лагерях? Немецкие и австро-венгерские военнопленные содержались на территории Российской империи во вполне сносных условиях. После окончания войны домой они вернулись без обид на царскую власть. Жили солдаты в просторных бараках, а офицеры имели отдельные помещения. К тому же, каждому офицеру полагался денщик. Не будет же он сам себе сапоги чистить и за продуктами в ларёк ходить.
Русские солдаты в немецком плену
А что можно сказать о содержании российских военнопленных на территории Германии и Австро-Венгрии? То же самое. Лагерная жизнь военнопленным была не в тягость. Рядовые регулярно получали увольнение в близлежащий город. А чтобы пленный не сбежал, практиковалась порука трёх оставшихся в лагере солдат. Если несознательный военнослужащий убежит, то его товарищей посадят на пять суток в карцер и запретят увольнения всем находящимся в лагере солдатам. Поэтому никто не убегал, понимая, что подведёт всех остальных.
А какая была ситуация с офицерами русской армии? Жили они вполне сносно. К ним частенько наведывались поставщики разных товаров и услуг. Даже животных предлагали завести – попугаев, белых мышек, собак, кошек. А один русский офицер, страдая от безделья, захотел, чтобы к нему в плен приехала жена. И он обратился с рапортом к начальнику лагеря для военнопленных: хочу жену.
Начальник лагеря написал письменный отказ: жену в лагере держать не положено. В то же время в отказе было написано, что офицер может опротестовать это решение у военного коменданта города. В то время господа офицеры владели разными иностранными языками, а поэтому проситель написал рапорт на имя коменданта города. Вновь получил отказ с припиской, что он имеет право обжаловать это решение по инстанции.
Одним словом, добрался настырный русский офицер до военного министра: что это за порядки в немецких лагерях, уже и законную жену нельзя к себе пригласить. Военный министр ответил отказом, но добавил, что пленный офицер может обжаловать это решение в более высокой инстанции, то есть обратиться письменно к самому кайзеру. Что делать? Пришлось бедняге обращаться к кайзеру. А тот опять же письменно ответил отказом: не положено пленным офицерам жить в лагерях с жёнами, и подпись свою поставил. Это не шутка, а реальный факт, характеризующий плен в Первую мировую войну.
Что же касается увольнений, то офицеров выпускали из лагерей под честное слово, что не убегут. Можно убежать, но тогда нельзя честное слово давать. Все это понимали и беспрепятственно ходили в увольнение. Продолжалась такая ситуация до тех пор, пока пленный поручик лейб-гвардии Семёновского полка Михаил Тухачевский не убежал в Швейцарию, нарушив офицерское слово. После этого слову русского офицера верить перестали. Пленным господам запретили выходить из лагерей по всей Германии и Австро-Венгрии.
Как уже говорилось, в плену у Центральных держав находилось 2,4 млн. русских военнопленных. Всех их нужно было кормить, поить и одевать. Но попробуй накорми и напои такую прорву народа. Поэтому воющие страны договорились между собой о почтовом сообщении. На фронтах идут боевые действия, снаряды летят, пули свистят, а почта работает, и всё ей ни по чём. А раз так, то пленным приходили посылки, денежные переводы, письма. И они могли на родину отправлять то же самое. Даже фото отправляли по моде тех времён: в военной форме возле тумбочки во весь рост на фоне писанного пейзажа с колоннами, лебедями и луной.
Но не стоит думать, что плен в Первую мировую войну представлял собой курорт. Совсем нет. В соответствии с 6-й статьёй Гаагской конвенции 1907 года государства имели полное право привлекать военнопленных к работам в соответствии с их способностями. Исключение составляли только офицеры. Работающим выплачивалось жалование, при этом человек мог часть заработанной суммы откладывать, чтобы получить накопленные деньги при освобождении.
Русские солдаты возвращаются на родину из немецкого плена
В первой половине 1915 года немецкая промышленность начала сталкиваться с нехваткой рабочих рук. Поэтому военнопленных стали привлекать к различным работам в местах их постоянного содержания. Платили им мало, если перевести на современные деньги, то не более 300-400 рублей в день. Из заработанной суммы вычитались деньги на усиленное питание и дополнительное содержание. Рабочий день длился по 10-12 часов.
В 1916 году на разных работах было задействовано до 40% русских военнопленных. В 1917 году на германскую промышленность работало уже 80% пленных солдат. Трудно было тем, кто трудился в прифронтовых зонах. Там время от времени возникали конфликты с участниками боевых действий.
Русская армия в основной своей массе состояла из крестьян, призванных из деревень, поэтому и работала большая часть военнопленные на сельскохозяйственных работах. В промышленности трудилось лишь 20% пленных. А совсем не работали офицеры и инвалиды. При этом надо отметить, что лагерный режим с каждым годом становился всё мягче и мягче. В 1917 году пленные русские солдаты уже скорее напоминали вольнонаёмных рабочих, а не терпящих лишения военнопленных.
Стало обычной практикой ночевать у работодателей, а не в лагере, носить гражданскую одежду, заводить романы с местными женщинами и даже жениться. Но после подписания Брестского мира 3 марта 1918 года русских пленных из лагерей не отпустили. Они продолжали горбатиться на бывших врагов, вот только зарплату им заметно повысили. Массовое возвращение военнопленных в Советскую Россию началось в 1922 году, когда были установлены дипломатические отношения с Германией.
Среди череды трагедий Великой отечественной наряду с миллионами погибших одной из наиболее тяжких является плен. Плен в какой-то мере даже более страшен для восприятия, нежели гибель в боях, ибо можно понять, когда миллионы гибли с оружием в руках, защищая родную землю от захватчиков. Но трудно представить себе, что миллионы оказываются во вражеском плену.
Всего за годы войны без вести пропавшими числились 4559,0 тыс., почти 40% от общего числа безвозвратных потерь. Большая часть из них оказалась в плену, из которого вернулись всего лишь 1836 тыс. человек (1)
Когда счёт идёт на миллионы, это всегда вызывает шок и немой вопрос: как же так?! Сразу подразумевается какой-то подвох, ну не могли же 4,5 миллиона солдат и офицеров просто так по объективным причинам оказаться в плену, не исчерпав всех возможностей для сопротивления!
Этим и пользуются самым наглым образом либералы и псевдоисторики, выкладывают готовый ответ: а это они, мол, не хотели за большевиков сражаться. Вот и сдавались поголовно немцам, пока заградотрядами кровавые «коммуняки» не стали заставлять армию идти в бой.
Что характерно, эту точку зрения разделяют как монархисты, так и нацисты, ну и, конечно же, либералы-демократы. Это одна из ключевых точек их единения в борьбе с общим врагом – советским государством (даже покойным) и непосредственно с нашей историей.
Их хлеб – давать простые ответы на сложные вопросы. Взять какую-то одну негативную черту и раздуть её до вселенских масштабов, ведь если не вникать подробно в события тех страшных дней, то такой ответ в принципе даже покажется логичным. Ведь если хотели бы сражаться за свою страну – так и сражались бы, а не в плен сдавались, верно?..
О том, каким образом тонкой линии армий прикрытия надо было останавливать армаду немцев и их союзников горлопаны, как правило, умалчивают. О том, как пехоте «на своих двоих» следовало избежать окружения моторизованными частями немцев, ответа тем более не следует.
Целью данной статьи не является разбор того, насколько упорно оборонялись советские войска (немецкие документы пестрят докладами об упорном, порой отчаянном сопротивлении окружённых), этой темы мы коснёмся лишь вскользь, когда к тому будет особая необходимость.
Попутно, да простит меня здравый смысл, я попытаюсь применить логику либералов к событиям тех времён и сравнить с событиями Великой отечественной. Сразу оговорюсь: автор в корне не приемлет подобный «либеральный» подход к истории, и ставит своей целью показать всю его абсурдность, попутно донеся до читателя много полезной информации о сражениях минувших войн.
Вашему вниманию предлагается часть 1 — «Два котла» , в основе которой лежат размышления о схожести и различиях между окружением советских 3-й и 10-й армий в Белостокском котле и гибелью 2-й русской армии под Танненбергом.
Итак, на 1914-й год русская армия после проведённой мобилизации насчитывала 6 миллионов 553 тысячи человек. (2)
Стоит сравнить это число с состоявшими в РККА на 22 июня 1941 года 4,8 млн чел, из которых в западных округах насчитывалось всего лишь 2,9 млн человек, разорванные на три несвязанных оперативно эшелона.
Активная фаза первой мировой войны после ряда приготовлений началась для русской армии планомерным развёртыванием и вторжением 1-й и 2-й армий в Восточную Пруссию 17-го августа 1914-го года, то есть спустя почти три недели после объявления мобилизации. Несмотря на плохую подготовку наступления и неокончательное развёртывание сил, времени всё же было предостаточно, тем более в сравнении с тем временем, что было на подготовку к войне у РККА. Напомню, что первые меры к развёртыванию армии начали приниматься лишь после сообщения ТАСС, а именно 18-19 июня 1941 года.
Имея в целом 304 батальона против 183 у германцев и 183(!) эскадрона против 84, обладая подавляющим качественным превосходством кадровых дивизий над германскими резервными корпусами, перемешанными с подразделениями ландвера и ландштурма, армии Северо-Западного фронта начали наступление. Успешно начав операцию Гумбинненским сражением, в котором немцы потерпели чувствительное поражение, 1-я и 2-я армии начали на радость немцам, уже думавшим об отступлении, медленно, и совершенно несогласованно, веером расползаться в разные стороны. Немецкое командование будто только вновь поверило в свои силы. Радиоперехваты нешифрованных приказов по армиям Ренненкампфа и Самсонова полностью обрисовали диспозицию русских армий: между ними образовался никем не заполненный многокилометровый разрыв. Обладая подавляющим превосходством в кавалерии, наши генералы не смогли её толком использовать даже для прикрытия флангов, не говоря уже об эффективном преследовании отступавших немцев и освещении «тумана войны» перед продвигающимися вслепую навстречу гибели войсками. Пользуясь вялостью наступления со стороны 1-й армии, немецкие части (включая частично даже гарнизон Кёнигсберга) оторвались от преследования, погрузились в эшелоны и, осуществляя железнодорожный манёвр, отправились прямиком на фланг 2-й армии Самсонова. Там, соединившись с прибывшими резервами и основными силами 8-й армии, начали операцию на окружение. 27-30 августа корпуса 2-й русской армии оказались в кольце, будучи оторванными от корпусов 1-й армии на 80-100км. Оторванными сугубо добровольно и по собственной же бестолковости, а не под воздействием ударов навязывающих свою волю немцев.
Согласитесь, какой разительный контраст с обстоятельствами окружения частей 3-й и 10-й советских армий в Белостокском выступе! Когда две танковые группы, значительно мощнее своих оппонентов, прорвали фронт и быстро вышли на тыловые коммуникации и так бедного путями сообщений района, зажав советские войска в лесисто-болотистой местности, непрерывно утюжа отходящие колонны бомбами, сжигая тягачи, заставляя бросать артиллерию и идти на прорыв с винтовками против пулемётов.
В нашем же случае превосходство в силах целиком на стороне армий Самсонова и Ренненкампфа, но немцы умудряются превратить начальное поражение в блестящую победу.
Как же повели себя окружённые?
Отдельные подразделения 2-й армии оказывали героическое сопротивление, как 25 годами позднее войска в Белостокском котле. Как пишет генерал М. Зайончковский(2),
В этом сражении русские разбили 6-ю и 70-ю ландверные бригады у Гросс-Бессау и Мюлена, ландверную дивизию Гольца, 3-ю рез. дивизию под Гогенштейном, 41-ю пехотную дивизию под Ваплицем, 37-ю пех. дивизию под Лана, Орлау, Франкенау; наконец, они нанесли поражение 2-й пех. дивизии под Уздау, но отдельные успехи русских не были увязаны в общую победу.
Но что есть отдельные успехи на фоне общей катастрофы?
Части XIII и XV корпусов и 2 пех. дивизии разбились на отдельные группы, составленные из разных войсковых частей пехоты, артиллерии и казаков (дивизионной конницы), и продолжали еще вести бой 30 и 31 августа. Немногим удалось пробиться, но большей частью эти группы, оставшиеся без руководства старших начальников, пробирались наугад по лесным дорогам и при встрече с противником оказывались не в состоянии организовать успешный прорыв.
За фразой «оказывались не в состоянии организовать успешный прорыв» скрываются весьма нелицеприятные вещи.
Например, генерал А.А. Благовещенский, командир VI-го армейского корпуса, один из прямых виновников окружения 2-й армии, бежал от своих войск. Корпус бесконтрольно откатился вслед за командующим обратно за границу, открыв для немцев фланг своих товарищей. Как он затем оправдывался, «Не привык быть вместе с войсками». (А.А. Керсновский, «История Русской армии»)
Командир 23-го армейского корпуса генерал К.А. Кондратович также сбежал от своих войск в тыл.
Но главный «герой» во всей этой трагедии – безусловно, генерал Н.А. Клюев, командир XIII-го корпуса.
В ходе боёв в окружении он, возглавляя дивизионную колонну, шедшую на прорыв, перед последней линией германских пулемётов внезапно приказал ординарцу ехать к немцам с белым платком в руках. И более 20 тысяч человек при оружии сдались без боя, не ранеными, имея все возможности не только продолжать сопротивление, но и благополучно пробиться к своим.
Характерный штрих — из всех высших чинов корпуса пробился только начштаба 36-й пехотной дивизии полковник Вяхирев. Из всего состава пробились 165 человек и команда разведчиков. Именно они не подчинились приказу о сдаче и пошли на прорыв. Как мы видим, успешный. (Там же)
Также внимания заслуживают и обстоятельства самоубийства генерала Самсонова – когда при попытке прорыва вместе со своим штабом, он не был поддержан эскортом, не желавшим идти на пулемёты, и вынужден был, дабы избежать позора, застрелиться.
Стоит заметить, что тема командования в царской армии заслуживает подробного рассмотрения в отдельном материале.
Снова разительный контраст с тем остервенением, с которым советские 10-я и 3-я армии по болотам пробивались к своим, сметая один за другим немецкие заслоны, нанося противнику чувствительные потери, упорно обороняясь и задерживая преследователей на каждом возможном рубеже, зубами вцепляясь в плацдармы у ключевых переправ в июне 1941-го. (5)
Завершить окружение противнику удалось лишь 2 июля 1941 года, порядком помотавшись по лесам и прилично растрепав свои дивизии. По немецким данным в плен было взято 116100 пленных (здесь стоило бы оговориться о методиках подсчёта пленных немцами, но это тема для отдельного материала), но успех оказался лишь частичным – значительная часть советских войск из котла благополучно вырвалась, несмотря на утрату тяжёлой артиллерии и большей части техники.
Армия Самсонова, напомню, не сталкивавшаяся с прорывами танковых групп и бомбовыми коврами, имевшая с противником равенство в живой силе (10,5 пехотных дивизий против 11,5 у врага) и превосходящая их качественно, потеряла в тех боях пленными 92 тысяч за 3 дня, при боевых потерях всего лишь в 8 тысяч человек убитыми. (3) Другие оценки дают цифры от 80 до 97 тысяч пленных. Касательно же потерь убитыми в 3-й и 10-й армиях в 1941-м немецкий доклад группы армий «Центр» недвусмысленно утверждал: «Потери противника убитыми, по единогласным оценкам, чрезвычайно высоки». Почувствуйте, как говорится, разницу.
После окружения 2-й армии немецкий удар логично обрушился и на 1-ю армию, ранее позорно оставившую товарищей в беде, и до 17-го сентября армия Ренненкампфа добавила в германскую «копилку» ещё 45 тысяч взятых в плен.
Самое время задаться вопросом – а почему, собственно, пленённые солдаты и офицеры советской армии нашими драгоценными либералами записываются в «не желавшие воевать» и в «сдававшиеся при первой возможности»?
Простите, но если 116 тысяч пленных, полторы недели боровшихся со значительно более сильным врагом, «не хотели сражаться за власть большевиков», то 97 тысяч пленных в Восточной Пруссии, дравшиеся с врагом как минимум равным, а то и более слабым, тем более должны были не желать сражаться «за Веру, Царя и Отечество»? Иначе каким же образом немцы собрали столь значительный «урожай»?
Простите, но хромает логика. Если оперировать одним только количеством пленных, то аргументация подобного уровня мгновенно становится палкой о двух концах, и не менее больно ударяет и по царской армии, в период её наибольшего могущества. Когда никаких большевиков ещё и близко не было, страна жила ожиданием победы, на волне патриотизма, ещё не грянули катастрофа с и «снарядный голод», прекрасно обученная кадровая армия на довоенных запасах шла громить врага малой кровью на его территории.
Согласитесь, обвинять дивизии армии Самсонова в пацифизме по меньшей мере глупо, что никто собственно и не делает. Но почему-то в отношении пленных в том же Белостокском котле подобные утверждения сыплются как из рога изобилия.
Но к политике двойных стандартов у наших властителей дум и ангажированных «историков» давно не привыкать. Так давайте же думать своей головой.
Но всё это было только началом, куда более страшные события развернутся в 1915-м году, о чём поговорим .
*Примечание.
1) Г.М.Кривошеев, «Россия и СССР в войнах XX века, статистическое исследование»
2) М. Зайончковский, «Первая мировая война»
3) Н. Головин, «Военные усилия России в Первой мировой войне»
4) А.А. Керсновский, «История русской армии»
Подробнее о гибели 2-й армии в Восточной Пруссии см. также например Г. Иссерсон, «Канны мировой войны».
5) По боям 3-й и 10-й армий см. А.Исаев, «Неизвестный 1941-й. Остановленные блицкриг».
